Зомбосвят (СИ) - Арьков Сергей

— Да стой же ты, кретин! — рявкнул Леха, ловя безумца рукой.

И тут Емеля как с цепи сорвался. Он бросился прямо на Леху, толкнул его в грудь и сбил с ног. Павел заметил, как Леха, падая, выпустил из ладони небольшой черный предмет, завернутый в полиэтилен. Это был палец святого, единственная эффективная защита от темных сил.

Леха попытался схватить палец, но пробежавший мимо Емеля удружил ему повторно — поддел перст ногой и отбросил далеко в сторону. А затем во всю прыть помчался к распахнутой калитке, не переставая пронзительно вопить на бегу.

Вороны только того и ждали. Едва Леха оказался беззащитен, как черная пернатая масса обрушилась на него. Его крики потонули в громком хлопанье сотен крыльев. Птицы облепили его со всех сторон, и больше Павел не видел своего соратника. Сам он в первое мгновение дернулся, стремясь броситься на выручку Лехе, но сразу же осознал всю бессмысленность геройского порыва. Суровый молчун уже был мертв. Одержимые дьяволом птички заклевали его до смерти.

Зато Емеля все еще оставался в живых. Визжа, как резаный, он мчался к калитке, горя желанием поскорее покинуть монастырь. А за ним уже неслись вороны, неумолимо настигая добычу. И все же у Емели еще оставался шанс. Он мог успеть. Если бы ему удалось выскочить в калитку и захлопнуть ее за собой, это бы спасло его от гибели. По крайней мере, на время.

Павел захлопнул калитку прямо перед носом Емели. Тот на бегу врезался в ворота, забарабанил в них кулаками, слезно умоляя выпустить его наружу, а затем заорал так, что у Павла подкосились ноги. Похоже, пернатые демоны добрались и до него.

Павел отступил от ворот, пошатнулся, и сел на асфальт. За миг до того, как захлопнуть калитку, он кое-что заметил боковым зрением. Заметил, как нечто появилось из распахнутых дверей монастырского здания. Он не сумел во всех подробностях разглядеть это существо, и, пожалуй, к лучшему, что не сумел, однако едва эта тварь вышла во двор, как Павла словно огрели бейсбольной битой по голове. Все мышцы его тела превратились в вареные макаронины. Он без сил опустился на землю, ощущая полнейшее нежелание двигаться. Ему требовалось остаться здесь. Так будет правильно. Он посидит, отдохнет. Он ведь так сильно устал за последние дни.

Павел впал в оцепенение, и это состояние доставляло ему определенное удовольствие. Больше не надо было никуда бежать, ни с кем сражаться, не было необходимости вздрагивать от каждого шороха. Теперь все будет хорошо. О нем позаботятся. А все, что требуется ему, это спокойно сидеть на месте и ждать. К чему он и приступил, да только недолго ему удалось побыть в покое. Не прошло и минуты, как за спиной прозвучали шаги, а затем и возмущенный голос друга Кости.

— Ты какого хрена тут расселся? — заорал он люто. — Жить надоело?

Павел не шевельнулся. Он сидел лицом к воротам и ждал. Знал, что калитка вот-вот распахнется, и тогда о нем позаботятся. Эх, скорее бы.

Костя бесцеремонно вцепился в дружеские уши и выкрутил их так, что от боли у Павла ум зашел за разум. Он завопил, размахивая руками и суча ногами, одновременно стряхивая с себя навалившееся оцепенение. Затем он ошалело заморгал глазами. К нему вновь возвратился контроль над собой, но воспоминание о гадком чужеродном воздействии все еще мучило его.

— Вставай, дурень! — продолжал орать Костя, силой вздергивая Павла на ноги.

Они заспешили к машине. Вика, успевшая погрузить раку в багажник, уже запустила двигатель и с нетерпением поджидала их. Обернувшись, Павел увидел черную птичью тучу, поднявшуюся над монастырем. Ворон оказалось сильно больше, чем казалось прежде. Их были не сотни, а, пожалуй, тысячи. И где только прятались эти пернатые сволочи?

Костя чуть ли не силой затолкал Павла в салон и сам забрался следом. Не успел он захлопнуть дверь, как автомобиль сорвался с места. Костя выглянул в окно и заорал Вике:

— Газу! Газу!

Автомобиль еще не успел развить достаточную скорость, когда их настигли первые птицы. Вороньи тела принялись биться об его корпус и врезаться в стекла. Те недолго сопротивлялись ударам птичьих туш и вскоре пошли трещинами.

Воронья стая окружила автомобиль, из-за чего стало темно, будто ночью. Вика почти ничего не видела перед собой — вороны облепили лобовое стекло. И все же ей удалось разглядеть впереди прямой участок дороги. Она резко увеличила скорость. Мотор взревел, автомобиль бросило вперед, и он вырвался из черной вороней тучи, оставив ее позади. Несколько особо резвых пташек еще пытались преследовать их, но вскоре отстали и они.

Вика гнала автомобиль следующие полчаса, и лишь чудом эта экстремальная езда не привела к трагедии. Наконец, Павел попросил ее.

— Сбавить скорость.

— Что? — не оборачиваясь, переспросила девушка.

— Мы давно оторвались, — пояснил Павел. — Притормози.

— А вдруг они нас догонят? — забеспокоилась Вика.

Она была жутко напугана, да и сам Павел пребывал в том же стоянии. Они столкнулись в монастыре с чем-то новым и по-новому ужасным. Не просто с зомби, а с какой-то гнусной тварью, обладавшей подобием разума. Павел с омерзением вспомнил, как это чудовище пыталось залезть к нему в голову и подчинить своей черной воле. Все-таки прав был отец Серафим. Это вторжение адских сил. Обычные зомби — рядовые солдаты адской армии. А то, с чем они столкнулись в монастыре, определенно принадлежало к элите черного воинства.

Вика все же заставила себя остановить автомобиль. Они выбрались наружу, осмотрели свой транспорт и себя заодно. Внедорожник выглядел так, будто стал жертвой шайки вандалов. Чудом уцелело только любое стекло, остальные были повреждены в той или иной степени. Весь корпус покрылся однообразными вмятинами — безумные вороны таранили автомобиль клювами, нанося ему ущерб ценой собственных жизней.

Но автомобиль заботил Павла в меньшей степени, в отличие от собственного здоровья, и здоровья друзей. А оно, в процессе посещения монастыря, отнюдь не улучшилось.

Полученные раны оказались хоть и не смертельными, но неприятными и болезненными. Павел и не догадывался прежде, что ворона может так клюнуть. В его бедре зияла кровоточащая дыра такого размера, словно ее пробили небольшим ломиком. Вике тоже досталось, но хуже прочих пришлось Косте — его зад трижды был поражен воронами, и все три попадания выглядели ужасно.

К счастью, в автомобиле была аптечка, и они потратили немало времени, оказывая друг другу посильную медицинскую помощь.

— Что это было? — спросил Костя, пока Павел с Викой обрабатывали его боевые ранения. — Я ни с чем подобным не сталкивался. Даже не слышал о таком.

— Какая-то разновидность демона, — предположил Павел. — В Цитадели мне рассказывали о некроманте — существе, способном повелевать мертвецами. А эта тварь управляла воронами.

Затем они позволили себе передохнуть. Павел вспоминал Леху, к которому успел привязаться и проникнуться симпатией, и его кулаки сжимались от злости. Проклятые силы зла продолжали отнимать у него все, что было дорого. Отняли прежнюю жизнь, лишали друзей. Скорее бы поквитаться с ними, нанеся ответный удар. К счастью, теперь час возмездия стал заметно ближе. Они добыли голову святого. Лишь бы только с отцом Серафимом не случилось ничего плохого. Потому что дальше откладывать некуда. Если из ада полезли и такие демоны, как повелитель воронов, дела этого мира совсем плохи.

Они попытались заморить червячка, но никому из троих кусок не лез в горло. К тому же им всем было очень некомфортно в такой опасной близости от проклятого монастыря. За полчаса они успели отмахать немалое расстояние, и все же Павел то и дело глядел на небо, боясь заметить вдалеке приближающееся к ним черное облачко вороньей стаи. Поэтому, немного повозившись с едой, они вновь погрузились в автомобиль и продолжили путь к назначенному месту встречи.

На этот раз они избегали малейшего риска — не ходили в кусты по одному, объезжали пригодные для засады участки дороги и вообще старались делать минимум остановок. Первые пару часов они почти не разговаривали между собой — всех троих тяготила потеря соратника. А Павел неустанно корил себя за то, что позволил взять с собой гнусного Емелю. И почему он не пристрелил этого гада еще там, у моста? Вот до чего доводит неуместная доброта. Решил поиграть в святого. Как будто забыл, где и когда живет.