Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

— Смотри, Гагик! Это и есть дорожка к роднику, о котором ты говорил, — сказал он и, погрозив головешкой невидимому медведю, пошел по этой едва заметной тропе.

Товарищи, подняв ужасный шум, последовали за ним.

Тропинка, пролегавшая среди камней и кустов, спускалась вниз и, сворачивая вправо, вела к одной из скал, закрывавших Барсово ущелье с запада. Эта рыжая скала образовала здесь колено, которое все время скрывало от наших ребят тот тайный угол ущелья, куда когда-то ежедневно заглядывал отшельник. И, когда они с опаской, потому что слева от тропинки была та самая пропасть, куда скатывался поток, выбегавший из ущелья, обошли выступ скалы, перед ними открылся до сих пор неведомый им овраг. На дне его серебряной ленточкой блеснула вода.

— Родник, родник! — в восторге воскликнул Гагик и побежал вперед.

Радостно кинулись вслед за ним Ашот и Асо.

Однако очень странным был этот родник. Он вытекал из пещеры и тут же снова уходил в расщелину скалы. Вода вливалась в своеобразную кривую «ванну», края которой обросли желтовато-белыми сосульками.

— Соль! — вскричал Ашот.

Считают, что соль не пахнет, но, как ни странно, еще не дойдя до родника, ребята почувствовали ее одуряющий запах. Так чувствуют его козы, всегда испытывающие потребность в соли.

Три друга с трех сторон окружили родник и, опустившись на колени, начали лихорадочно лизать его покрытые солью берега… Они горстями зачерпывали из родника воду, пили ее, и, чем больше пили, тем больше разгоралась в них неутолимая жажда соли:

— Довольно! — наконец оторвался от родника Ашот. Он боялся, что такое количество соли может погубить товарищей, не видевших ее целый месяц.

Ребята отошли от родника и, умышленно повернувшись к нему спиной, сели на камни. Однако они и так чувствовали его манящую силу. Каждым нервом, каждой клеткой своего организма мальчики ощущали оздоровляющее действие этого живительного вещества — соли.

Долго сидели они так, и мало-помалу их начало охватывать чувство удовлетворения. Так бывает и с людьми, долго страдавшими от жажды. Пьют-пьют, и кажется им, что никогда не напьются! Но вот прошло какое-то время, и больше их не тянет к воде.

— Ну, теперь надо подумать о Шушик и Саркисе, — сказал Ашот.

— Я отнесу, — вызвался Асо.

Гагик тоже открыл было рот, но, подумав о медведе, ничего не сказал. В нем снова поднялась внутренняя борьба. Мысленно упрекнув себя в слабоволии, он решительно поднялся с места, отломал большую соляную сосульку и… зашагал с нею по направлению к пещере.

Ашот и Асо обменялись взглядами.

— Ты много взял, оставь половину! — крикнул Ашот.

Гагик молча подчинился. Он слышал, что долго голодавшим людям не дают сразу много есть. То же, вероятно, относится и к соли. Но не придет ли в пещеру медведь?

Мальчик невольно оглянулся. Товарищей не видно. Ужас! Впрочем, хорошо, что их нет, — не увидят, как он боится. Но разве он боится? Нет! Он ведь не Саркис, сын Паруйра.

Так, сам себя подбадривая, Гагик осторожно шел вперед, пробираясь среди кустов.

И вдруг его остановил какой-то шорох. Сердце бурно застучало.

Он сделал еще несколько шагов вперед и снова услышал шорох. В висках застучало, холодный пот выступил на лбу, ноги не слушались. Возмущенный собственной трусостью, Гагик заставил себя продолжать путь и мало-помалу добрался до лестницы. Тут он обернулся, погрозил кому-то кулаком и твердой поступью уверенного в своих силах мужчины поднялся наверх.

Сердце его было полно радости. Сегодня он один-одинешенек бродил по местам, «кишмя кишащими медведями и барсами». Мать, если услышит, не поверит, не поверят и товарищи в селах. Ах, если бы они были здесь!

— Слышишь, Саркис, я тебе соль принес! — еще с порога крикнул Гагик.

— Соль!.. Соль! — раздались сразу два возгласа — один резкий, мальчишеский, другой тонкий, жалобный.

И не успел Гагик поведать о своем полном опасностей путешествии, как кусок соли был выхвачен из его рук. Сидя у огня, Шушик лизала доставшийся ей обломок, и Саркис, держа свой кусок в руках, подпрыгивал и не переставая выкрикивал:

— Соль, соль, соль!

ГЛАВА ПЯТАЯ

О том, что рассказали следы больших и малых копыт

После ухода Гагика Ашот и Асо довольно долго просидели у родника, чувствуя, как постепенно успокаиваются их возбужденные нервы. Теперь, когда и воды и соли у них было достаточно и той ужасной опасности, которая до последней минуты им угрожала, больше не существовало, снова вставал вопрос о питании. И, словно мания, начала преследовать ребят мысль об убийстве медведя.

Отчаяние могло бы снова охватить их, если бы непредвиденный случай не подлил масла в уже угасавший светильник их надежд.

Это произошло совершенно неожиданно.

Асо заметил красневшие на кустах на вершине скалы какие-то ягоды. Он не сказал о них Ашоту. «Зачем? Пусть себе посидит, отдохнет в этом теплом углу, а я пойду принесу», — решил он и поднялся к кустам. Но вместо того чтобы набрать ягод, вдруг опрометью бросился обратно.

— Что случилось? — удивленно поднял на него глаза Ашот.

Вместо ответа Асо достал из-за пазухи клочок каких-то волос и протянул Ашоту.

— Что это?

— Шерсть.

— И что же?

— Ничего, кроме того, что я нашел шерсть. Это — темная, а вот и белая.

Ашот в недоумении пожал плечами, но потом, что-то сообразив, спросил:

— Где ты ее нашел?

— Там, наверху, в кустах.

— Странно… Не приходило же сюда колхозное стадо?

— Разве сюда могут прийти овцы?

Это было настоящей загадкой. Как ни крути, а получается, что где-то здесь, поблизости, есть домашние овцы. Именно домашние, потому что у диких совсем не такая шерсть.

Мальчики так обрадовались, что не знали, то ли бежать домой и сообщить товарищам радостную новость, то ли сейчас же пойти по следам овец. Ведь если они найдут их — вопрос о продовольствии разрешится сразу и тяжелая мысль о голодной смерти сама собой отпадет.

Придя к такому заключению, мальчики почувствовали желание немедленно же, не теряя ни минуты, разыскать этих животных. Но где?

Ашот сейчас же приступил к делу:

— Где ты нашел эту шерсть? На тех кустах? Ну, пошли!

— Нет, нет, ты послушай, что я придумал, — сказал Асо. — Если, в этих местах есть хоть одна овца, она обязательно должна приходить к роднику, к воде. Посмотрим, нет ли там следов.

Вокруг родника почва была каменистой, и никаких следов не оставалось. Отойдя несколько в сторону, ребята начали осматривать местность. К роднику спускался утесистый кряж, позади которого была балка. В ней еще лежал снег.

По мере того, как ребята поднимались по ней вверх, она становилась уже и переходила в ущелье. Вот на дне этого узенького ущельица ребята и нашли тропинку, протоптанную в снегу животными, спускавшимися к воде.

Склонившись над следами, Асо внимательно изучал их.

— Трое, — сказал он. — Большая овца, ягненок и молодой баран.

— Ты уверен в этом?

Асо с упреком посмотрел на Ашота: «Да чтобы я следов овец не знал?»

Действительно, опытному пастуху нетрудно по следам копыт определить, какие здесь были животные, сколько, их примерный возраст и даже размер.

— А не сожрал ли их уже медведь, твоих овец? — спросил Ашот.

— Когда? Ведь медведь только что забрел сюда. Приди он раньше, мы давно бы его заметили. А следы овец свежие. Вот, погляди: утром сошли к воде, попили и ушли назад. Должно быть, и они, вроде диких, живут в каких-то малодоступных местах.

— Конечно, иначе бы им не уцелеть. Идем, Асо, я горю от нетерпения. Надо же узнать, что это за овцы.

И, воодушевленные своим открытием, они начали карабкаться вверх по склону, к неведомому убежищу животных, оставивших на снегу следы своих копыт.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О том, куда привели ребят следы овец

Судя по следам, овцы иногда останавливались, срывали с кустов сухие листья, разрывали копытцами снег, на колючках кустарников они и оставляли клочья своей шерсти.

Овцы обычно не могут забираться высоко: возвышенные места — стихия коз. Но сейчас следы овец вели вверх, и идти становилась трудно. Было очевидно, что животные эти одичали и уже усвоили привычки своих родившихся в горах родичей, свойственную им осторожность.

Чем выше ребята поднимались, тем шире открывался перед ними горизонт. Тяжело дыша, мокрые от испарины, вскарабкались они наверх и вышли из ущельица, несколько ниже середины правого крыла гор.

Здесь следы овец пропадали — на каменистой почве их не было видно.

Ашот растерялся.

— Вернемся, — предложил он.

Асо лишь снисходительно улыбнулся.

— Куда нам идти? Ведь тропинки нет, — доказывал Ашот.

— Есть, — продолжая улыбаться, сказал Асо. — Только ее не видно. Глаза твои не привыкли. Иди за мной.