Третий фронт - Федор Вихрев

Пока наши бойцы собирали оружие мы прицепили к КВ и подбитого чеха. На запчасти или как дот пригодится. Погибших в этом бою у нас не оказалось, хотя стрелок в Т-1 пострадал очень серьезно — ему оторвало руку до локтя и до того как ему ее перетянули, он потерял много крови. Кроме него было еще 5 раненых. Один из которых, им оказался Ян, пострадал слегка и смешно — отрикошетившая от брони пуля попала ему в зад. И теперь героический поляк, лежал в кузове грузовика держась за пострадавшую часть тела, а пехота сквозь смех советовала растерявшемуся санитару как именно надо это ранение бинтовать.

Хотя 221 и передал что встретился с нами, но учитывая куда мы в тот момент двигались нас искали не в том месте и дальнейший путь до лагеря прошел без приключений.

А по прибытии в лагерь меня сразу же вызвали к Карбышеву…

Ника

Самолет прилетел, как и ожидалось ночью. Его встречали Литовцев со своими разведчиками и конечно, вездесущий Игнатов. Я, со своей раненой ногой, уже могла ходить и сидеть, но участвовать в торжественной встрече «великого посольства с Большой Земли» — увольте. На фиг.

Встречать то я не встречала, но спать тоже не могла. Сидела в своем отгороженном простынями закутке. В голове не одной мысли. Пусто как в бочке. Знаю же, что сейчас будут решаться наша судьба — именно для этого и прилетели «товарищи с Большой Земли», а все равно заставить себе думать не могу.

Простынь тихонечко отодвинулась. Ровно на столько, чтобы в мой закуток мог заглянуть солдат.

— Товарищ Иванова…

— Знаю… сейчас иду. — перебила я.

Почему-то я боялась этих слов: «Вас вызывают». Это как точка во всем, что мы делали.

Оправилась, проверила пистолеты в кобуре и за спиной, кинжал на поясе. Не знаю, что еще бы такого сделать, но выходить не хочется. Стою и понимаю — просто тяну время. Как глупо!

За столом сидели четверо. Дмитрий Михайлович, Игнатов и двое незнакомых. Остальные остались за дверьми. Так же как и весь мир — там за железной дверью, прошлое, будущее, настоящее…

— Садитесь.

Голос повелительный. Привыкший командовать… и ломать.

— Иванова Ника Алексеевна? Правильно?

— Нет…

Удивленный взгляд сначала на Игнатова, потом на Карбышева: «Почему не доложили? Что такое?!»

— Тогда… кто вы?

— Что это вам даст. Мое имя? Напишите любое…

— Вы даете себе отчет в том, с кем вы говорите?

— Даже если я вам все как перед Богом расскажу, вы поверите? «Докажи, что ты не верблюд…». Я не буду доказывать… Ничего…

Игнатов неожиданно подвигает ко мне пачку бумаги и карандаш.

— Пишите.

— Что?

Теперь уже говорит этот — первый.

— Пишите подробно, если уж говорить не хотите. О себе. Всё. Кто вы, откуда. Ваша биография «там», и подробно — «здесь». Чем подробнее тем для вас же лучше…

— Не хочу…

— Что?

— «Чукча не писатель, чукча — читатель».

— Кажется, вы, товарищ Иванова, не понимаете… Сейчас ваша дальнейшая судьба зависит от меня и от моего решения. Не советую вам….

Говори-говори, мой хороший. Правильные, умные слова насчет Родины, Сталина, о войне, о том, что я могу всю жизнь провести в лагерях, куда ты меня с легкой руки отправишь — как много слов. И как они похожи на те, которые я не раз слышала «у себя», дома. В будующем. Даже ритм и тембр похожи…

Лениво достаю из кабуры Зауэр. Хорошая игрушка. Добрая… ласковая… удобная. Кручу его. Игнатов аж вспотел… ничего страшного — не надо бояться, товарищ лейтенант, это не для вас. Ставлю пистолет вертикально и нежно ложу подбородок на ствол…

Тишина.

Вот и молодец, товарищ — до — сих — пор — не — знаю — как — вас — там. Ты понял, да?

Смотрю глаза в глаза. Смотрю и молчу. В комнате никого кроме нас двоих нет. Во все мире — никого нет. Только ты и я. А я уже за гранью. Палец на курке уже отжал слабину и ждет… дожидается. Пойдешь со мной туда, за грань? Ведь одно твое слово, одно движение…

Посланец побледнел, судорожно сглотнут и замер, будто пистолет не у меня под подбородком, а у его виска. Впрочем именно так. Родина наверное дала приказ привести нас всех живыми, а тут…

— Хорошо! — и комната, наконец, задышала. Я и не заметила, что все присутствующие тоже затаили дыхания, чтобы не нарушить нашу дуэль. — Хорошо… — повторил НКВДшник. — Я понял… кажется… Уберите, пожалуйста, пистолет… Ника Алексеевна.

Я кивнула и подчинилась.

— Теперь я понял вас, Дмитрий Михайлович. Работать с ними надо осторожно…

Генерал хмыкнул, но ничего не сказал. Он уже пытался объяснить, но… «каждый сам автор своих ошибок».

— Давайте начнем с начала, товарищ Иванова. Майор Ярошенко Алексей Владимирович, Госбезопасность. Это подполковник Старинов Илья Григорьевич……

Степан

Проверка прилетела ночью. Логично, когда она ещё могла прилететь? Не среди бела дня же! Группа уверенных в себе людей в форме, больше ничего сказать не могу. При первом «разговоре» проверяющего с Никой… Хороший, в общем разговор получился.

Потом завалили писаниной. Биография там, биография тут, родственники, которые здесь есть. Заставили подробно вспомнить рейд, описать на бумаге, описать устно и так далее, и тому подобное. Заколебали совсем. Тем более, что в лагере из попаданцев находились только я и Ника. Плюсом было то, что Серову вывезли обратным рейсом, вместе с частью раненых.

Потом вернулся Олег из рейда и затянула работа. Проверяльщики, по-моему, немного обалдели, от такого расклада.

Саня

На базу мы вернулись примерно через час после Олега.

Из-за страшной усталости я просто вывалился из двери НАГа. Первой из встречающих подбежала Ася — младшая лесничиха5, как её называли все на базе.

— Дядя Саша, как сходили? Все хорошо? Не поранились? На вас дед Дима сильно ругался, что так долго.

— Всё хорошо, малыш, держи — я протянул ей несколько плиток шоколада из бортовых пайков, а сумку с бляшками и нашивками я сам тебе отнесу — тяжелая она. Только там много одинаковых. И стирать надо много

— А щитки в клетку есть?

— Есть!

— Это хорошо! Я потом меняться буду. А крови я не боюсь. Я вон даже бинты стирать помогаю… А Вы мне потом еще щитков привезете?

Подбежал посыльный

— Товарищ лейтенант, вас товарищ генерал-лейтенант в штаб вызывает! Срочно.

Пока я шел к штабу, меня перехватил наш спец по железным дорогам:

— Саня, у нас с ж/д не все гладко теперь!

— Что случилось?

— Немцы через три дня запускают движение Брест-Пинск по своей колее. Теперь станции в Кобрине не будет. Да и еще, сажать собираются заложников на паровозы. Человек по десять. На надколесные трапы — и котел прикрыть и чтоб мы видели.

— Докладывал?

— Да, прямо перед приходом первой группы. Я сам только перед ними пришел.

— Как тут вообще?

— Самолет прилетел.

— Какой? Зачем?

— Не знаю, сразу к генералу пошли. Он, говорят, сам встречал.

Когда я вошел в штабной блиндаж, взгляду открылась следующая картина; в двух дальних углах за столами сидели оба Олега и что-то писали. Рядом с каждым из них стоял энкаведешник со шпалой в петлицах. В середине за главным столом сидел сам Карбышев и с ним двое из той же конторы — один с тремя шпалами, второй с ромбом. Не успел я и рта раскрыть, как мне приказали сесть и дверь закрылась. Даже закрывающий дверь был немаленьким чином для этой работы — аж три кубаря!

— Здраввствуйте, товарищ Букварь. — заговорил со мной «ромб»

— Здрасте! Товарищ… Извините, не знаю званий в Вашей организации.

— Ну я наслышан что вы шестьдесят лет тому вперед тоже имели отношение к нашей организации?

— Ну не совсем. Тогда был короткий период, когда ПВ выделили в отдельную службу, правда вскоре вернули…

— Вот и хорошо! Тогда продолжим!

— Где Вы были…. января 2009 года? — задал вопрос «трёхшпальный»

— Дома, потом на работе, а потом… здесь и в сейчас.

— Служить Родине будем?

— Так по возможности этим и занимаемся…

— Возьмите два листа. На первом напишите автобиографию. Прошу честно, мы проверить не сможем, а вам на будущее в мирной жизни легенду поправдивее сделать поможет. А на втором опишите персональный боевой путь, после 22-го июня. Ваши друзья уже занимаются этим. Но оторвем их. Товарищи, заполненные рапорты жду до вечера, автобиографии до утра.

— Пройдите сюда, товарищи, присядьте за общий стол — вновь заговорил «ромб» — Для нашей страны наступило тяжелое время. Как уже мы выяснили с помощью ваших друзей и вашей техники, война окончится не скоро. Будет много жертв. Чтобы приблизить победу, вы уже сделали немало, а можете еще больше. Насколько ваша помощь будет успешной, зависит в первую очередь от вашего желания. Вам интересно, что происходит сейчас на фронте?