Третий фронт - Федор Вихрев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С такими нерадостными мыслями подошел я к нашим «рейдерам — поисковикам».
— В общем так орлы и орлики если в ближайшее время вы мне 76 мм снарядов не нароете то останемся мы с легкими танками и очень быстро. К средним и тяжелым машинам БК не будет…
Степан
Не было печали… Засада ещё и в том, что при одинаковом калибре выстрелы к полковым, дивизионным и зенитным орудиям отличались по мощности. А для КТ и Л-10 идут «полковые» выстрелы, а к Ф-32/34 и Л-11 — дивизионные. Значит, искать надо два типа выстрелов. Весело. Еще веселее стало после прибытия в лагерь «партизан Паши и Саши» в количестве тридцати одного человека в возрасте 15ти — 17ти лет. Видимо для знакомства двое из них, в первый же день, сцепились с поляками. Понятно, что с двадцатого года местные, натерпелись от них, но драк в отряде никто терпеть не собирался — зачинщики драки отправились «отдохнуть» на специально организованную «губу». Остальным объяснили, что энергию на немцев надо тратить, а не друг на друга и пообещали отобрать оружие и отправить в обоз при повторении инцидента. Пока, вроде, успокоились.
Олег
В связи с постоянным приростом количества брони мне пришлось организовать курсы механиков водителей. Точнее меня попросил это сделать Михаил Иванович мотивировав, тем что у меня уже есть опыт в обучении. Ну деваться мне особо некуда было. Начал учить…
И вот однажды один из курсантов умудрился порвать гусеницу на 37-ом. Ну порвал и ладно — бывает. Но когда мы ее начали натягивать и этот…… мне по пальцам кувалдой попал мату было море. Я его вообще убить готов был. Постоянный стресс на моем благодушии не сказался — я вообще стал очень нервным за это время.
Вдруг слышу — Вы не сильно пострадали?
И голос такой приятный, женский. Поворачиваюсь, а там девчонка лет 19-ти стоит. Волосы темные, а глаза зеленые. Невысокая такая, но очень симпатичная. В обшем стою я на нее как баран, уставился. Рука болит, хочется матом продолжить говорить, но… Нельзя… Не могу — девушка.
— А я вас помню — продолжила она — это вы нас тогда в Польше у немцев отбили…
— А… Э… Ну… — потерялся я — Давай на ты, а то я себя дедушкой чувствовать начинаю. Меня Олег зовут.
— Давай — согласилась она — а я Аня.
И стоим друг на друга смотрим. Она видно, что стесняется а я… Я не хотел никого к себе подпускать близко — подозревал, что меня в СССР ждет. А потом я решил, а какого черта то собственно? Может, сегодня последний день живу? Почему я должен от всех дистанцию держать то. Я ж тоже человек и мне тоже хочется простого человеческого счастья. Даже в такой ситуации. А НКВДшникам, когда к своим попадем, придется смириться, что у меня личная жизнь тоже имеется а не только служба Родине.
В общем плюнул я на все и говорю — А давай к озеру прогуляемся?
— Давай — согласилась Аня, и покраснела.
Пошли мы на берег сели.
— Аня, а ты откуда так хорошо русский то знаешь?
— А мы до революции в России жили — говорит — тогда в той ее части жили, что в России была.
— А жила где?
— Мы в Кракове жили. Папа врачом был, вот и переехали туда. Когда началась война пробовали бежать в СССР, но не смогли. Перед границей попались. А ты откуда?
— Из Харькова — ответил я назвав город в котором родился и вырос, ну не немецкий же адрес ей называть. — А родные твои где?
— Мама с братом и сестрой тут, а где папа я не знаю — сказала Аня — а твои?
— Нет у меня никого — ответил я и замолчал, не говоря где они, а Аня видно решила, что мне больно об этом говорить, и не стала расспрашивать.
Просидели мы с ней так почти до утра. Я кстати почти угадал с ее возрастом ей 20 было. А когда расставались — я ее до «дома» проводил, спрашиваю — А давай завтра снова встретимся?
— Давай. До завтра
Потом встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку шепнула «Спасибо, что спас нас» опять покраснела и убежала домой.
А через некоторое время я узнал, что Фалангер в себя пришел. Ну, я естественно к нему пошел. Навестить. Заглянул в палату — матерь божья — это ж не человек, а пособие по анатомии — сущий скелет. Узник Освенцима блин.
— Я скоро — говорю ему и бегом к своему экипажу.
Прибежал туда — так мол и так — говорю — надо Грише передачу собрать.
Набрали кучу продуктов — шоколад, тушенка, сгущенка. Даже яблок нашли.
Приволок я сие ему. Положил на тумбочку.
— Вот мы тут с мужиками, что могли собрали тебе. Ты только поправляйся. Ладно? И постарайся больше не попадать в неприятности. И как оно вообще у тебя? Как ты тут?
Фалангер
— Спасибо за передачу. — Слабо улыбнулся я щербатым оскалом. — И это, не дождешься! Жив буду, хрен помру!
— А как у меня? Врачи в шоке от того, что я живой и у меня все уже заросло. — Продолжил я. — А тут скучно и как обычно в госпитале — «шмонит-с»! И это, Соджет, приволоки мне бумаги, карандаш и кусок фанеры какой с подпорками типа кульмана. Хоть писать — чертить — рисовать смогу… Есть у меня мысли, кои надо запечатлеть на бумаге… На перспективу…
— Ничего Содж, мы еще погуляем по Луне! А может и до Марса, на нашем веку дотянемся. — Подмигнул я. — «Орион взойдет!» «Русскому космосу быть!»
Олег
Однажды, когда я с Аней в очередной раз сидел на берегу, ко мне подошел ГБ-шный младший лейтенант и протянул какую-то бумажку. А мы в это время впервые с ней поцеловались… Вначале я охренев от такого нахальства, на автомате взял бумажку… А потом… От того рева, что я выдал, разве что деревья не попадали. А младшего лейтенанта просто снесло. По крайней мере, скорости с которой он испарился любой спринтер бы позавидовал. А я сунул нос в записку. «ГБ-шные звания… Ну и какого, х… было мне мешать ради такой х. ни то?» — подумал я.
— Олег — вдруг сказала Аня — а ты не научишь меня воевать?
— ??? — очумело, посмотрел я на нее.
— Хочу с тобой вместе быть. И в бою тоже. Так что?
— Э… Ну… Хорошо — вначале я замялся но потом прикинув что при прорыве шансы выжить в танке все же повыше чем в машине согласился.
И стал ее учить, водить танк и стрелять из пулемета решив, что вождение всегда пригодится, а в моей машине быть ей стрелком-радистом. Последнее привело к тому, что у нее еще и радист в учителях появился кроме меня.
Степан
А ведь Олег беспокоится. Не сильно, но заметно. Видимо его вариант «комфортной зоны» его не устраивает. Интересно. А меня?
Самое смешное, что мне «никак». Понятно, что на лесоповал нас уже не отправят, а в качестве кого служить Родине — мне уже не важно. Серьёзно. Только сейчас я начал понимать, насколько большое болото представлял собой ТОТ мир, который был нашим. И вонючее. И мелкое. Здесь всё совсем по другому. Люди, отношения — всё другое. И здесь есть шанс реально помочь своей стране, своим людям.
Кстати, о людях. Мимо меня протопал наш герой-освободитель и, судя по морде — совсем не в парк техники. Значит и мне пора. Увы в штаб, но это позже. У Кати — старшей девочки — прогулка скоро…
Фалангер
После ухода Соджета, когда медсестра меня слегка подкормила из его «передачи» и помогла доковылять до туалета и обратно в палату просочилась «кровавая гебня». В лице майора государственной безопасности Ярошенко Алексея Владимировича и капитана госбезопасности Старинова Ильи Григорьевича, культурно представившихся после входа ко мне в плату.
— Камрад «Рудольфио!» — Понимающе, подмигнул я Старинову, щербато улыбаясь. — Ваша «нахалка» на веревке в покрышке и закупоренный тоннель меня восхищают до сих пор!
Старинов на подобную мою осведомленность о делах его испанских и мало кому известным по причине секретности сначала насторожился. Но потом вспомнил, кто я и откуда я расслабился. Майор удивленно наблюдал за «метаморфозами» Старинова, поглядывал на меня, но потом видно понял.
— А вот разглашать секретные на теперешний момент сведения как бы, не стоит — Попытался надавить на меня майор Ярошенко. — Товарищу «Рудольфио» еще работать и работать! И до сих пор есть желающие ему отомстить за старые дела! А вы вот так в открытую говорите, кто есть, кто и что делал!
— Ну так я понимаю, что к чему, в одной «Конторе» работал с вами, только в будущем. — Жестко ответил я. — И ты на меня не дави! А то я отвечу, как у нас обычно отвечали «общевойсковым приблудным майорам» — Кто вы? Я вас не знаю! Пошли вы на…! Не борзей, я тебе не подследственный!
Ярошенко переглянулся со Стариновым и «сдал назад» промолчав.
— А про испанские эпизоды товарища Старинова я читал, кое-что. — Немного успокоившись пояснил я. — Вот и удивился, что вижу перед собой «живую легенду».
Мы еще немного поговорили о том, о сем и сотрудники госбезопасности озвучили причину прихода — написание автобиографии и отчета о похождениях в немецком тылу начиная с момента переноса. Я сослался на свое обще-хреновое физическое состояние, мол писать не могу. Но если они хотят — то я могу надиктовать под запись. Старинов с Ярошенко переглянулись грустно и согласились, писать как всегда пришлось младшему по званию….
