Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были" - Александр Ройко

— И что нам сегодня придётся разгружать? — спросил Самойлов, когда они прибыли на место и Виталий (тот был старшим) всё разузнал.

— Минералку.

— Какую ещё минералку?

— Обыкновенную, ящики с бутылками минеральной воды.

— О, ерунда! Я думал, что какое–нибудь уголь, брёвна доски. А ящики с водой — это мелочь.

Рассмеялся не только Виталий, но и все остальные.

— Мелочь? Посмотрим, какая для тебя эта мелочь окажется. Не спеши с выводами. Да, вода — это не уголь, конечно. Но, напашешься так, что и завтра почувствуешь.

Самойлов сначала не поверил этому, но вскоре убедился в правоте Виталия. Да, ящики на первый взгляд были не слишком тяжёлые — килограммов 20 с хвостиком (по 20 полулитровых бутылок в ящике). Но этими ящиками был забит 60-ти тонный грузовой вагон. И его нужно было полностью разгрузить, перенося и устанавливая ящики на подъезжающие бортовые машины. Хорошо ещё, что машины подъезжали так, что дно их кузова (при открытом заднем борте) было почти вровень с полом вагона — погрузочно–разгрузочная эстакада была в этом плане хорошо продумана. Конечно, в вагоне ящиков с водой было не на все 60 тонн. Но даже 50 или 40 тонн — а это 2–2,5 тысячи ящиков, и всего на пять пар рук (столько было студентов–грузчиков). Это означало, что на одни руки выпадало до 10 тонн груза. «Подержав» в руках эти тонны, конечно, завтра шариковую ручку в них будет казаться пушинкой, но мышцы то усталость запоминают. Но дело даже не в этих тоннах, которые, всё же, распределены во времени — на каждого из студентов припадало до 500 ящиков груза, которые нужно было поднять (а с верхних ярусов не так–то просто было их стаскивать), пройти пару шагов, передать ящик из рук в руки и вернуться к следующему. Да, не так–то легко зарабатывается те же 10–15 рублей. В общем, как и прогнозировал Виталий, напахались они неплохо. Работали они конвейерным методом, растянувшись цепочкой — один снимал ящики с рядов и передавал другому, тот относил ящик третьему, стоявшему у дверей (сначала они были рядом, но постепенно расстояние неуклонно увеличивалось). Третий студент передавал ящик четвёртому, стоявшему уже на машине у заднего борта, который передавал груз последнему (а между ними расстояние уже сокращалось), устанавливающему ящики в ряды. Постепенно они менялись местами, потому что не на каждом месте нагрузка была такой уж одинаковой — особенно доставалось на первом месте. Подъезжающие машины ждали своей очереди, нельзя было допустить, чтобы они простаивали, а потому, действительно, перекуров практически не было. Под конец Виктор даже подумал было о том, что какая же нелёгкая его сюда занесла — сидел бы в тёплом уютном общежитии или даже лежал бы на койке, читая книгу. Но он такие свои мысли не выказал, работая наравне с другими, однако окончанию работ обрадовался.

Ещё ранее из одного ящика Василий отобрал 10–12 бутылок минеральной воды и поставил их в углу вагона. Теперь, когда Виталий пошёл за расчетом, они откупорили эти бутылки и стали с наслаждением пить воду. Разделили при этом по–братски и пару кем–то захваченных бутербродов с «Докторской» колбасой.

— Слушай, Вася, — обратился к тому Самойлов. — А нам не влетит, что мы самовольно забрали эти бутылки?

— Пей спокойно — не влетит. Можно было и больше взять. Только вряд ли мы их выпили бы.

— Как это? А почему можно, не спрашивая, брать товар?

— Потому, что для такого рода товара есть определённый процент боя. Я уж не знаю, каков он — 1 % или 2 %, возможно, и меньше, но это установленное, разрешённое списание товара.

— И для каждого товара есть этот процент списания?

— Практически да.

— Ух, ты! Что и на водку, и на коньяк тоже есть такой процент?

— Конечно, есть. Попробуй довезти из Армении или даже из Крыма коньяк в стеклянной таре. А если бутылки побьются, особенно при погрузке–разгрузке, маневрировании вагонов, то кто будет отвечать? Машинист поезда, что ли? Или на каждый такой вагон ставить сопровождающего, и он будет следить за тем, чтобы, не дай Бог, какой–нибудь ящик не упал, и бутылки не разбились? На весь Советский Союз таких сопровождающих не напасёшься. Сколько по железной дороге товаров перевозят, а вагонов сколько! Наверняка не тысячи, а миллионы. Так то.

— Но это же здорово! А вам приходилось разгружать вагоны с коньяком?

— Нет, — улыбнулся Василий, а другие сдержанно пустили смешок. — Не приходилось, и никогда не придётся.

— Это почему никогда не придётся?

— Потому что на таких работах используются профессиональные грузчики. Они, или их начальство, никогда не дадут нам отбирать свой кусок хлеба. Не только коньяки, но и водку, даже дешёвые вина мы не разгружаем.

— Да–а–а, — спустя время, поразмыслив, протянул Самойлов. — Теперь понятно, почему грузчики так держатся за свою работу, нелёгкую, скажем, работу. Кажется, можно найти и менее тяжёлую работу, ан нет, им эта нравится. И понятно почему.

— Да, — вновь улыбнулся Вася. — У них, кроме того, появляется дополнительный источник доходов от продажи такого «боя». Видишь, Виктор, как познаются житейские премудрости.

Ту первую свою, заработанную честным, но тяжёлым трудом, десятку Самойлов запомнил на всю жизнь. И, хотя под конец этой работы чуть ли не сожалел, что на неё вызвался, он в дальнейшем периодически вырывался на подобные работы со своими друзьями, теперь уже полноценными коллегами. Это приносило Виктору неплановые деньги, но в эту зиму он их тратил всё на одно и то же — в основном на выпивку. Теперь у него было меньше забот — не хватает сегодня или завтра денег на совместную бутылку? Ничего страшного — займёт, а послезавтра заработает и отдаст. Так проходили в декабре для Самойлова короткие световые дни, но зато длинные вечера. И для него эти вечера вовсе не были такими уж скучными. Они были весёлыми для него в прямом смысле слова — у него в такие вечера появлялось отличное настроение, которого давно уже не видно было днём.

Тем временем очередной семестр заканчивался, и вновь приближалась экзаменационная сессия. Но её Самойлов абсолютно не боялся. Как показали предыдущие сессии, и особенно вторые экзамены, с такого рода контролем Виктор справлялся вполне успешно. Тем более, что в этом году он меньше пропускал занятия, в общежитии от безделья повторял материал, да и конспекты стал вести более полные. Да и вообще, учиться ему нравилось, давалась ему эта учёба легко. За неполные пока что полтора года все студенты в достаточной мере изучили стили и методы преподавания в своём ВУЗе. Теперь они прекрасно знали, где можно немного схитрить, где в чём–то поволынить, а где отнестись к делу с полной ответственностью. Декабрь прошёл в привычном русле и наступил Новый год. Он тоже ничем особенным не запомнился, разве только тем, что Самойлов не поехал встречать его домой. В разговоре по телефону с отцом он мотивировал это тем, что ему нужно готовиться к экзаменам. Родители, впрочем, и не настаивали, зная, что через пару недель сын всё равно приедет на каникулы. Тем более что лишних дней на этот праздник не выпадало — 1‑е и 2‑е января 1966‑го года припадали как раз на выходные, на субботу и воскресенье. Но Виктор в это время ни к каким экзаменам не готовился, просто он практически всё это время провёл за столом, но не с учебниками и конспектами, а с выпивкой и закуской. Он прекрасно понимал, что в родном городе он себе этого позволить не сможет, да вряд ли будут и такие возможности.

А далее уже наступила пора сессии. Прошла она для Самойлова, да и для большинства его приятелей, абсолютно нормально. Виктор особо не напрягался, готовясь к экзаменам, но, тем не менее, сессию можно было считать успешной. Как и в первом семестре, он сдал экзамены на «четыре» и «пять» (поровну) при одной «тройке» (правда, на сей раз не по высшей математике). И её можно было, конечно, не получать, но особой мотивации в этом не было, потому Виктор как не особо готовился, так не особо и переживал по этому поводу. Пусть даже в приложении к диплому у него по большинству предметов и будут «четвёрки» (а «троек», как он решил, точно не будет), то, всё равно это уже ни на что не влияет (не то, что школьный аттестат) — а больше поступать Самойлов никуда не собирался. Далее начинались каникулы. Но и на каникулы Самойлова не очень–то тянуло домой. Вся та же «летняя болезнь». И он решил хотя бы на день–другой отложить эту поездку. Родители не знали точно, когда у сына заканчивается последний экзамен. И не потому, что тот их обманывал, нет, просто они этим не поинтересовались, а самому Виктору сей факт в разговоре с отцом не показался таким уж важным.

— Приеду через две недели, — сказал он, не называя конкретного числа.

Окончание сессии Виктор, конечно, с приятелями отметил. Правда, не со всеми, потому что многие (не так, как он) торопились домой, особенно те, кому далеко было добираться — в комнате он остался один. Было ещё одно обстоятельство — последний экзамен в разных группах проводился в разные дни. Обычно, такая сдвижка была всего в один день. Потому что сессию деканат намечал завершать не позже субботы текущей недели. Но, тем не менее, эта сдвижка была. Группа Самойлова последний экзамен сдала раньше, а вот параллельная группа, в которой у него было много друзей, днём позже. И вот на этот день Виктор решил задержаться в Киеве, чтобы и с параллельной группой, точнее, некоторыми из её студентов, ещё раз отметить окончание сессии. Проведя целый день в скуке, он дождался–таки этого вечера. И в этой группе немало студентов разъехалось по домам, но, всё же, событие отмечало (вместе с Самойловым) девять человек, из них три девушки. Поскольку подобное событие, как сказал кто–то, незаурядное, то решено было для девушек купить вина, а вот ребятам — водки. Виктор не пил водку, точнее, её разновидности самогона (коктейли не в счёт) с памятного для него дня встречи одноклассников и нескольких дней позже. Поэтому он изрядно захмелел, как впрочем, и другие. Но на это никто особого внимания не обращал, всем было хорошо, всем было весело. Рядом с Виктором сидела девушка из параллельной группы, которую звали Тамара. Обыкновенная девушка, ничем особо не приметная. Виктор, естественно, за ней ухаживал, в том плане, что периодически пополнял её стакан (рюмок у студентов не водилось) и подкладывал что–либо на тарелку. А вот Тома, кажется, положила глаз на Самойлова. Она вежливо к нему обращалась и что–то всё время щебетала, пытаясь обратить на себя внимание.