Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были" - Александр Ройко

— Боря, давай зайдём в бар, выпьем по бокальчику коктейля, — предложил Самойлов.

— Не охота мне коктейли пить, — ответил тот. — А ты всё время сюда наведываешься? Пьёшь только коктейли?

— В основном да.

— Только спиртные коктейли? И не надоело тебе сидеть и тянуть коньяк или ликёр через соломинку? К тому же, не такие уж они дешёвые. А вино ты не пробовал пить?

— Вино? — скривился Виктор. — Эти «Биомицины» и «Солнцедары»? Ты что, это же суррогат.

— Ну, «Биомицины» не такой уж суррогат, «Солнцедар» — пожалуй. Но есть и другие, хорошие вина.

— Конечно, есть, но они, наверное, и стоят подороже тех же коктейлей.

— Не скажи, есть очень вкусные и сравнительно недорогие вина.

— И где это ты такие видел?

— А вот пойдём, я покажу. Тем более, что это по пути на стадион.

— Пошли. Интересно даже.

Ребята перешли на другую сторону Крещатика и пошли в сторону республиканского стадиона. Они миновали ЦУМ, центральный гастроном, «Вареничную», памятник Ленина и вышли на Красноармейскую улицу. Дальше очень долго идти им не довелось. Вскоре улица немного свернула вправо, а ещё метров через сто, Борис сказал:

— Ну, вот мы и пришли.

И куда же они пришли? Оказывается, почти в самом центре Киеве, в районе одноимённого кинотеатра находился уникальный фирменный магазин–погребок (но не в подвале) «Закарпатська Троянда» (рус. «Закарпатская роза»). В небольшом зале этого погребка можно было приобрести фирменное вино «Закарпатська Троянда», которое продавалось в очень красивой бутылке. Но главным его достоинством был его прекрасный вкус, с которым никак не могли конкурировать те же «Біле міцне» или «Портвейн 777». И вот в этом погребке, который особенно любила студенческая публика, уже можно было на месте провести дегустацию закарпатских вин.

А располагался этот погребок по ул. Красноармейской (после её первого поворота — ещё до площади Льва Толстого), дом примерно под Nо 12. Почти напротив погребка вниз, к Дворцу Спорта (пересекая ул. Шота Руставели и упираясь в ул. Эспланадную — а за ней уже собственно и Дворец Спорта) шла небольшая улочка со старинным названием Рогнединская. Улица была названа в честь Рогнеды — великой княгини, дочери Полоцкого князя Рогволода, супруги великого князя Владимира Святославича. Была в Киеве также и ул. Предславинская, названная уже в честь дочери Рогнеды и Владимира Святославича Предславы. Эта улица пролегает параллельно всё той же ул. Красноармейская (кварталом выше её), в районе Владимирского рынка (который располагался уже кварталом ниже Красноармейской — по ул. Горького). Позже (с апреля 1970‑го года) хорошим ориентиром этого места стал Дворец «Украина» — улица Предславинская располагалась как раз за ним.

Парни вошли в магазин и Виктор с интересом осматривался по сторонам. Слева от входа в магазине были расположены двери в другой зал, который и назывался погребком (он был расположен чуть ниже и очень напоминал погреба винных заводов), в котором стояли огромные (наверное, 300–500-л бочки с каким–то вином.

— И что там за вино в бочках? — спросил Самойлов.

— Закарпатское вино «Иршавское».

«Иршавское» (укр. «Іршавське») — это сортовое десертное белое вино, изготовленное из винограда сорта Ноа. Вино было крепостью 16,0 % об. спирта (и 14,0 % сахара).

Боря заказал им обоим по 200 г. этого вина и небольшую шоколадку «Алёнка». Цвет вина отливал золотисто–янтарными тонами. Виктор с интересом пригубил его. Вино имело оригинальный земляничный аромат и приятный гармоничный вкус. Оно Самойлову очень понравилось, пил он его небольшими глоточками, смакуя.

— Ты, смотри, — восхищённо обратился он к Борису. — Какое вкусное вино, и цена вполне приемлемая. Ты оказался прав, это точно лучше, нежели коктейли, тем более, что они мне уже изрядно надоели. А тут такой оригинальный вкус.

— Ну, вот, я рад, что тебе понравилось. Допивай, ещё порцию закажем и пойдём дальше. Из стоимости твоих коктейлей мы, пожалуй, не выйдем.

— Что, без закуски ещё порцию? — удивился Виктор, вспомнив нравоучения на эту тему Молодилина.

— Ну, во–первых, шоколадом ты уже закусил, его ещё немного и осталось, а, во–вторых, будет тебе закуска и немного посущественнее.

Они, не спеша выпили и вторую порцию (времени было достаточно, а билеты уже были у них на руках) и вышли из погребка. Далее по ходу, почти рядом (напротив кинотеатра «Киев») располагалось кафе «Пирожки», в котором продавались пирожки с ливером по цене 4 копейки и стоял ряд автоматов по продаже газированной воды с сиропом и без сиропа. Вода с сиропом стоила 3 копейки, а без сиропа — 1 копейка. Теперь Самойлов понял, что, продегустировав вино, рядом можно и закусить, подкрепиться. Многие покупатели брали пирожки и с собой, впрок, что сделали и Борис с Виктором — на стадионе пригодятся. И в дальнейшем Виктор поступал подобным образом, особенно тогда, когда шёл на хоккей во Дворец Спорта или на футбол, на Республиканский стадион, который находился вблизи Дворца. Пирожки, естественно, приобретались теперь уж никак не минуя «Закарпатскую Троянду».

Да, погребок Виктору очень понравился, а особенно его продукция. Ему, действительно, надоели уже все спиртные коктейли, тем более, что предлагаемый в баре их ассортимент большим разнообразием не отличался. Единственным удобством было само расположение бара — вышел из метро и всё, ты на месте. Но не так уж далеко для молодых ног была и «Закарпатская Троянда». Поэтому на втором курсе Виктор практически посещал только этот погребок, с удовольствием смакуя вкусное и относительно недорогое вино.

* * *

А вот Великановой в первый день после своего незапланированного раннего приезда в Киев пришлось откровенно скучать, по крайней мере, большую часть времени. Так рано в общежитии появились лишь единицы студентов, и с этими студентами Люба знакома не была, она даже не знала на каком курсе они учатся. Уладив все дела по устройству, у неё осталось даже немало времени для того, чтобы прогуляться во второй половине дня по Киеву, который она так полюбила за первый год учёбы — она успела уже по нему соскучиться. Да и кто из тех, кто хотя бы несколько дней побывал в Киеве мог бы его не полюбить. Да что там несколько дней, порой и одного дня вполне достаточно. В этот красавиц город ты влюбляешься с первого взгляда, и запоминается он тебе потом на всю оставшуюся жизнь.

Вначале у Любы, как и у большинства людей, образ Киева складывался из отрывочных воспоминаний об уроках истории в средней школе, с упоминанием Киевской Руси, Днепра, князей Владимира и Ярослава Мудрого, Софийского собора и Киево — Печерской лавры. Но нелегко было охватить Киев взглядом даже в мыслях. Так же нелегко было представить его со всей полнотой в едином образе. Люба это поняла, проживая уже в чудесной столице Украины — город необыкновенно многоликий. Весной её очаровывали нежно–кремовые «свечки» майских каштанов, сиреневые аллеи, стройные кварталы центральной части города и строящегося Левобережья. Летом — тенистые парки, улицы и бульвары с многочисленной зеленью, которые порой казались ей бесконечными аллеями сада. Первая же осень, проведенная ею в городе, окутала её пышным багрянцем приднепровских парков и скверов. К лицу города было и зимнее кружево инея. В любую пору года всё это, радуя взгляд, гармонично объединяло седую древность города и его неповторимое настоящее.

Великановой очень нравилась песня Игоря Шамо и Дмитрия Луценко «Киεве мiй», ставшая как бы гимном этого чудесного города. Она звучала довольно часто в разных уголках города, но чаще всего в надднепровских парках. Кроме того, с конца 70‑х годов на реконструированной площади Калинина на башне с часами здания Совета профсоюзов Украины этот гимн Киева мелодично названивать куранты. И как можно было всей душой не согласиться с его словами:

Буду мріяти й жити

на крилах надiй…

Як тебе не любити,

Киεве мій!

И Люба чувствовала, что у неё не угасает и наверняка не угаснет любовь к этому замечательному городу, в котором, по меньшей мере, ей предстоит провести ещё четыре года. Вот бы жить здесь и дальше! Но время покажет. А пока что она вновь, как и год назад, отправилась на свидание с его милыми парками в центре, на склонах Днепра. И эти три–четыре часа доставили ей истинное наслаждение.

Но если днём Великанова ещё как–то скрасила своё одиночество, то вот вечером в пустой комнате, да почти что в таком и всём общежитии, ей было скучно и невыносимо грустно. Она даже пожалела, что решила рано уехать из дому. Но уже на следующий день она немного оживилась — часов в одиннадцать в комнате появилась Соломия. Съезжались первыми на занятия, исключая саму Великанову, сначала девчонки из отдалённых регионов.