Ничего, кроме магии - Евгений Гаркушев

– А вы все заявки выполняете? – не удержалась от легкой колкости девушка.

– Не все. Но многое могу. У каждого, знаете ли, свои привычки.

– Нет, шатер мне не надо. Лучше комнату наверху. Только чтобы с ванной.

– И наверху, и с ванной, – проворчал Бонуций. – Если с ванной, то на уровне земли. У меня здесь водонапорной башни нет, верхние этажи водопроводом не оборудованы. Там служебные помещения и кельи для самых неприхотливых. Вы, я вижу, к таким не относитесь… Поселитесь в правом крыле, над горячим источником.

– Долго я у вас не задержусь, – поспешила сообщить Наташа. – Я и пришла-то к вам только потому, что надеюсь, вы меня домой отправить сможете… Да все разговор не заходил.

– Не спешите, – посоветовал Бонуций. – Домой всегда успеете. А у меня в гостях когда еще побываете? Сюда на экскурсии из многих плоскостей мира прибывают. Да только я не всех пускаю…

– Спасибо, что меня пустили.

Обмениваясь любезностями, Бонуций и Наташа поднялись по витой лестнице примерно на высоту второго этажа и оказались перед отделанным красной плиткой входом с красными же каменными дверьми, широко распахнутыми.

– Здесь купальни, – объяснил Бонуций, указывая налево, в темный коридорчик. – Немного дальше – комнаты. Выбирайте любую, сейчас в этом крыле никто не гостит. Осматривайтесь, отдыхайте. О делах поговорим завтра.

В общей сложности Охотник добыл из крысы килограммов тридцать золота. Желтый металл лежал кучкой. Небольшие, размером с наперсток, слитки, золотой песок, крученые золотые проволочки.

Мокрую подпаленную шкуру Охотник положил поодаль – видимо, тоже собирался забрать.

– Золотца много, надо его нести, – почему-то грустно сообщил волосатый. – И понесешь его, приманка, ты. А как же его нести? На этот случай у нас мешок есть. Да и в шкурку завернуть кое-что можно. Шкурка нам тоже пригодится…

Кравчук молча наблюдал за действиями Охотника.

– Ты что стоишь, раб? – вдруг пронзительно-визгливо закричал волосатый. – Хватай шкуру, грузи в нее золотце, завязывай. Потащишь к нашим дружкам-вигам. Им золотце нужно, шкурки нужны. А главное, нам премию за крыску выплатят.

– Наручники сними, – вновь попросил Кравчук. – Как я в наручниках работать буду?

– Ладно, – проворчал Охотник. – Сниму. Но смотри, без глупостей. Поджаривать буду медленно, если что. А ногу или руку сразу отстрелю. И ничего мне за это не будет. Контрактом предусмотрено.

Осторожно приблизившись, волосатый разомкнул наручники и спрятал их в карман своей куртки.

– Работай! – приказал он, взяв ружье наизготовку.

Кравчук, оберегая раненую руку, которая уже начала понемногу заживать, насыпал больше половины золота из кучи на вонючую шкуру и связал концы.

– Больше я не подниму, – сообщил он.

– Ишь, какие мы нежные, – хмыкнул Охотник. – Но и правда, не донесешь. Придется хозяину твоему надрываться.

Достав из сумы кожаный мешок, волосатый бросил его Кравчуку.

– Нагружай.

Когда мешок был наполнен, Охотник одной рукой вскинул его на плечо и кивнул человеку:

– Вперед.

Сразу видно было, что мешок ему не в тягость. Силищи у волосатого было немерено. Пожалуй, был он намного сильнее Кравчука, да и вообще любого человека.

Кравчук подхватил шкуру, и они двинулись в обратную сторону, туда, г де, по понятию Владимира Петровича, остались штольни вигов.

– Следующую ходку в горячие туннели сделаем, – сообщил волосатый Кравчуку. – У тебя дети есть? Если есть, то бояться нечего. Если нет, то тем более не о чем беспокоиться. Жарковато там из-за радиации. Урана в земле много, других металлов хороших. Глубоко только, душно, и крысок очень много. Виги туда ходить боятся… Золотце, опять же, радиоактивное попадается. С примесями. Ну да нам все равно! Правда, приманка?

Владимир Петрович скрипнул зубами.

– Все равно, – в тон Охотнику ответил он. – Скажи, а чем тебе за золото платят? И за крыс? Работа ведь опасная.

– Называть меня «господин»! – неожиданно громко проверещал Охотник.

– Хорошо, господин, – поправился Кравчук. Ему надоело спорить со своим надсмотрщиком. Себе дороже. И не все ли равно, как его называть? Тем более что никто не слышит. – Так чем вам платят за ваш труд, господин? Если я могу это узнать…

Волосатый довольно осклабился, показав отвратительные желтые зубы – впрочем, большие и крепкие.

– Деньгами, конечно, – проворчал он. – Ты знаешь, что такое деньги, приманка? Или ты из диких? На диких не похож…

– Что здесь идет за деньги?

– Деньги – это деньги, – усмехнулся волосатый. – Всеобщий эквивалент. Виги много за деньги дать могут.

– Но как они выглядят? Монеты? Слитки?

– Долговые обязательства, – ответил Охотник. – Какая разница, как они выглядят? Виги пока платят по своим счетам…

– А что ты можешь и хочешь купить на их деньги, господин? – настаивал Кравчук.

– Много знать хочешь, – ответил Охотник. Но, смягченный видимой покорностью человека, сообщил:

– Знания, в первую очередь знания. И всякие полезные вещички, которые у меня на родине не делают. Лет пять в шахтах попарюсь и, если жив останусь, буду большим человеком у себя дома. Куплю рабов, построю глубокую и широкую нору. На обед буду есть живых званцев. Запивать их буду крепкой настойкой трумболика. Всю ночь буду смотреть телевизор и пользоваться ощущалкой. Каждую декаду буду ходить на гладиаторские бои. Вот это жизнь! Но что ты можешь понимать в жизни, приманка? Ты хоть раз видел, как бьются Шипастые с Полосатыми? Значит, твоя жизнь прошла зря…

Кравчук утомился нести тяжелую вонючую шкуру, с которой на него текла холодная крысиная кровь.

– Давай остановимся, отдохнем, – предложил он. – Я скоро упаду.

– Упадешь – кнута получишь, – спокойно сообщил Охотник. – Ты не на прогулке, а на охоте. Беги давай. Мне здесь шесть лет вместо пяти париться не хочется.

Туннель резко повернул. За поворотом по стене, журча, сбегал мутный ручеек. По краям его белела известная уже Кравчуку плесень. Но на плесень и на качество воды он не обратил внимания – очень хотелось пить.

– Я хоть попью, – сообщил он Охотнику, бросая шкуру на землю. И прильнул губами к ручью.

– Нельзя пить! Нельзя! – вдруг в панике закричал волосатый.

Но Владимир Петрович уже пил.

Охотник подбежал сзади и попытался оттащить Кравчука от ручья. Тот в остервенении двинул ногой, и назойливый чужак отлетел метра на три, к противоположной стене туннеля. А Владимир Петрович почувствовал такой прилив сил, что одной рукой схватил тяжелую прежде шкуру и с силой швырнул ее в Охотника. Волосатый крякнул и выпустил из рук ружье, из которого уже собрался стрелять в человека.