Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

В кабинет вошла Лилианна. Она опустилась на колени около детей.

— Что произошло?

Она погладила Элфи по голове, и та, уткнувшись в плечо женщины, обняла ее. Кирк посмотрел на маму и впервые за долгое время ощутил не раздражение, но понимание. Она, как и Кирк, была брошена человеком, которого не просто любила, но которым восхищалась. А ведь мама старалась заменить ему обоих родителей. Неумело старалась… Да и не могла суметь.

— Уже все хорошо, — сказал сын и коротко обнял мать. — Элфи… Помоги ей… Мама, — с натугой выдавил он. — А мне надо удостовериться.

Он ступил назад, высвободил руку.

— Кирк, погоди… — позвала Лилианна.

— Мне нужно… я сейчас… — он вышел из кабинета, не осознавая, что поступает сейчас в точности, как и отец.

Беккет-младший думал лишь о главном, о важном, о первостепенном, и это была не забота о близких, но желание найти отца! Однако…

Локтевую впадину что-то жгло изнутри, она болела сильней, чем раньше; намного сильней.

Кирк прошел в коридор и свернул налево. Он прижал болезненное место ладонью. Белая дверь, ведущая в уборную. Дверь не деревянная — каменная, однако отчего-то вовсе не тяжелая. Он внутри. Кирк изучил лицо в зеркале: рассеченная бровь, вспухшая губа, а укладка — кошмар цирюльника! Кирк снял пиджак, и тот сразу отправился в урну. Мальчишка умылся, причесался — стало получше. Но это так, незапланированное отступление. На самом деле он пришел сюда для другого…

Закатав рукав, Кирк снял кусок целлофана, что примостил на повязке, дабы не выпачкалась рубаха, размотал пропитанный кровью и чем-то желтовато-прозрачным бинт. Он медленно выдохнул через рот: от манипуляций с раной боль становилась почти невыносимой. Кожа вокруг сильно покраснела. Кирк осматривал эту странную ссадину, раздумывая что же с ней делать. Еще утром на ее месте образовался волдырь размером с персиковую косточку, но сейчас волдырь лопнул, и в ране точно поселилась инфекция!

Почему в обычной царапине случилось такое воспаление? Да и рана эта напоминала скорее ожог, а не последствия расчеса… Изнанка виновата? А может все из-за неверно выбранного метода лечения?..

Вдруг в ране что-то шевельнулось, некая тонкая сверкающая линия. Она чем-то напомнила волосистого червя, живущего в стоячих водоемах. Кирк всмотрелся, но червя будто бы и не было. Недоумевая, Кирк отвел взгляд и, нахмурившись, какое-то время пялился в сливное отверстие раковины, пытаясь совладать с мыслями. Непроизвольно до побелевших костяшек пальцев он сжимал плечо выше раны.

Что это за гадость? Может быть ему показалось?

В такое верить неприятно, и потому Кирк быстренько убедил себя, что ему померещилось. Стараясь более не присматриваться и не прислушиваться к ощущениям в руке, восьмилетний гений в спешке соорудил новую повязку.

Мысли о Магдалене и о том, что отец повел себя… повел себя неподобающе нормальному отцу, как-то быстро отвлекли Кирка.

В целом Кирк планировал найти заживляющую мазь, но… чуть позже. Сейчас его самолюбие требовало разрешить вопрос с отцом окончательно! Безразличие, статуэтка, непомерная строгость и отстраненность… Отец просто обязан объясниться с ним!

Кирк завершил манипуляции с бинтами и отодвинул задвижку на двери уборной. Вспомнил, как однажды переместился из-за запертой двери, позабыв о щеколде и улыбнулся, вышел из ванной.

Проходя мимо кабинета отца, он аккуратно заглянул внутрь так, чтобы его не заметили. Мама так и сидела на полу, а Элфи что-то говорила ей. Лилианна заботливо расправляла Элфи волосики и гладила ее, утешая. Элфи клеила на руки и ноги липкие бактерицидные повязки, выходило неловко, но Лилианна не жалела пластырей. Они уже посмеивались. Элфи явно стало лучше. Кирк не показался им и прошмыгнул в свою спальню, где незамедлительно сменил брюки на чистые. Дела делами, но ходить как голодранец невозможное бесстыдство! Жаль, но запасного пиджака у него не было.

Двуспальная кровать, крохотный комод и окно без штор, — вот и все убранство в комнатушке богатенького отпрыска, впрочем, к нищенскому уюту добавили непомерно огромную люстру, которую папа притащил из Воллдрима. Хоть что-то цветное! Спасибо и на этом… Окончив наконец с гардеробом, Кирк воспользовался диском.

Мальчишка смотрел на здание, и оно переливалось: желтым, красным, синим и черным. Похоже душа старика Степана нынче гуляла по коридорам Школы Мечтателей. Он услышал знакомый голос: «Спаси ее… Останови Пэнто!..»

После прогулки в саду Изнанки, когда с ним говорили невидимые призраки этого мира, он часто слышал именно этот голос. Благо только этот. И он принадлежал старику Степану. Голос все чаще повторял, что во всех бедах двух миров виновата некая Пэнто. Возможно с Кирком разговаривал не Степан, но думать, будто это кто-то другой было страшновато, потому Кирк называл говорящий ветер «Степановым ветром», а радугу, соответственно, «Степановой радугой». Он вспомнил пуговицу, которая прилетела ему в голову и мысленно поблагодарил Степана за ее возвращение, ведь старый ворчун, эдакий любитель слив, утверждал, что именно из-за пуговицы мертвецы щекотали ее нервы в тот злополучный день.

Из двустворчатых дверей школьного входа вышла группа учителей, человек десять. С ними был и Кирилл Беккет.

— Я с вами, — сказал Кирк.

— Ни к чему, — сухо ответил отец.

— Я знаю, где может быть Магдалена.

— Где же?

— Я с вами!

— Кирк, ты должен сказать сейчас… а позже я все объясню…

Кирк умолк и отвернулся. Кирилл оторопел. Сын никогда не позволял себе такого неуважения. Но Виола высказала свое видение:

— Пусть идет.

Она взяла мальчишку за руку.

— Покажи нам, где она.

Группа, следуя указаниям Беккета-младшего, летела к окраине города. Вскоре они приметили тело женщины. Магдалена лежала на песчаном пустыре, вдалеке от построек.

Мечтатели поспешили. Женщина опасно близко лежала у тумана. Когда группа приземлилась, стало ясно, что правой руки женщины и ее разбросанных кудрей туман сторонится, не приближается ближе нескольких сантиметров. Выглядело это удивительно странно. Влажный пар скользил по изогнутой линии, повторяющей контуры женщины, лоснился и клубился, натыкаясь на невидимую преграду. Вообще же туман давно должен был скрыть Магдалену минимум наполовину.

— Никогда туман не вел себя подобным образом, — сказала Виола, стоя в паре метров от Магдалены. — Он так не действует.

Рэмон рассуждал вслух:

— Теперь и здесь ломается природа? Значит мечтатели, повинные в разломе Воллдрима, сейчас находятся здесь или же…

— Рэмон! — гаркнула Виола прямо в ухо управителю школы. — Не нужна нам паника, — чуть тише добавила она. — Сперва разберемся в чем дело и только потом будем пугать народ.

Несколько мечтателей обступили Магдалену. Один из них, мужчина в красном жакете по имени Гарри, с явным облегчением в голосе сказал, что она жива. Рваные раны на лице и спекшаяся кровь в волосах, ноги и руки — один сплошной кровоподтек! и разодранное до кости колено… Магдалена выглядела ужасно. Гарри аккуратно силой своей мечты поднял Магдалену в воздух и обхватил ее запястье, стараясь не касаться тумана. Они исчезли. Сразу за ними исчез еще один мечтатель. Они наверняка отправились в школу. В Испытательном Зале неплохо врачевали некоторые из мечтателей. Гарри был одним из них, а второй похоже перенимал у него навыки. Кирк знал — здесь часто так лечили. Он даже подумывал обратиться к господину Гарри со своей проблемой, но отчего-то откладывал. Кирк непроизвольно коснулся ожога, спрятанного под рубахой.

Туман довольно быстро заполнил пространство, некогда отвоеванное у него Магдаленой Смолг. Он продолжал множить загадки. Его несвойственное поведение привело всех в полное недоумение. Из разговора мечтателей Кирк узнал, что туман действительно отступает повсеместно. А еще взрослые говорили про людей, что пропадали в нем, и про тех двоих, что вышли из тумана. Лет сто пятьдесят или двести назад.

Они упомянули, что помимо Магдалены с ума сошли еще двое мечтателей. Женщины… Сейчас их изолировали. Сессиль сухо высказалась, что вскоре и Изнанка превратиться в тюрьму. Мечтатели Изнанки становились ничем не лучше военных Воллдрима, запирающих неугодных им людей также, как и свихнувшихся здесь женщин.