«Если», 1999 № 03 - Журнал «Если»

К концу рассказа он все же скис и, вяло махнув рукой, прервал разговор.

— А меня вот жена сдала, — помявшись, решил поддержать разговор мужичок с морщинистым пожамканным личиком. Подумал и добавил в сердцах: — Сволочь… Из-за комода с ней погрызлись. На хрен, говорю, покупать — сам сделаю! А она мне: сделаешь — заложу. Сделал вон уже, говорит, одно убоище — взглянуть страшно… Ну ладно! Вот пускай хоть наволочку еще одну сошьет! Простыню одну пускай попробует подрубит! Гадом буду, пойду в ментовку и стукну!

— За домашнее хозяйство не привлекают, — напомнил сквозь зубы Руслан. — Тем более женщин…

— Ни черта себе законодательство! — не преминул съязвить приунывший сосед справа. — Это, наверное, только у нас в России так заведено: раз баба — значит, всегда права.

Пострадавший через супругу морщинистый мужичок выругался вполголоса, но тут наконец рядом с машиной объявился майор. Осунувшийся, озабоченный, он уселся на переднем сиденье и, захлопнув дверцу, положил папку на колени.

— Хорош спать! — бросил он встрепенувшемуся водителю. — Погнали.

После мерзкого тускло освещенного клоповника, где нар было куда меньше, чем задержанных, весенний денек сиял особенно приветливо. Машина проскочила мимо ряда ярко окрашенных круглосуточных киосков, за стеклами которых соблазнительно мерцали столярные и слесарные инструменты. Раньше ларьков было пять. Теперь — три. Второй и четвертый куда-то делись, и нынче на их месте остались лишь два квадрата долбленого асфальта. Давят, давят ларечников… Скоро и стамеску негде будет купить…

На красный свет остановились неподалеку от стройки. Там за невысоким бетонным забором вовсю кланялись два новеньких крана и блестели щеголеватые каски оливково-смуглых рабочих. Наверное, откуда-нибудь из Италии. По найму.

— Господин майор! — жалобно и почему-то с украинским акцентом обратился к начальству неугомонный нарушитель, что сидел справа от Руслана. — Ну шо ж это деется! На глазах пашуть, а вы смотрите!

Майор хмуро покосился в окошко, посопел.

— Это иностранцы, — буркнул он. — Им можно.

— Та я вроде тоже… — с надеждой усилив акцент, намекнул задержанный.

— А вот не фига по российскому паспорту жить! — огрызнулся майор.

Машина свернула в извилистый пыльный переулок и вскоре затормозила возле облупленного угла пятиэтажки, стены которой когда-то давным-давно были выкрашены в тоскливый желтовато-серый цвет, ставший со временем еще более серым, тоскливым и желтоватым. С торца здания имелось снабженное навесом ветхое деревянное крылечко, ведущее к распахнутой двери. Чуть ниже таблички с надписью «Наркология» не без цинизма было процарапано: «Нам секса не надо — работу давай!»

Врачиха, как выяснилось, еще не прибыла, и задержанным велели подождать в предбаннике, увешанном душераздирающими плакатами. На одном из них изможденный трудоголик с безумными, как у героев Достоевского, глазами наносил страшный удар топором по розовому сердечку с двумя ангелочками внутри — женой и сыном. Страшная молниевидная трещина разваливала сердечко надвое.

— А не знаешь, чья сегодня смена? Пряповой или этой… постарше? — отрывисто осведомился у Руслана встрепанный нарушитель, до сей поры не проронивший ни слова.

— Без понятия, — со вздохом отозвался тот. — Я тут вообще впервые.

— Лучше, если постарше, — понизив голос, доверительно сообщил встрепанный. — А Пряпова — зверь. Вконец уже затыкала… процедурами своими.

Руслан неопределенно повел ноющим после вчерашнего плечом и перешел к следующему плакату. На нем был изображен горбатый уродец, опирающийся на пару костылей, в левом из которых Руслан, присмотревшись, вскоре узнал молоток, в правом — коловорот. Внизу красовалось глумливое изречение:

Работай, работай, работай:ты будешь с уродским горбом!

Третий плакат был особенно мерзок. Рыжая младенчески розовая девица стояла телешом в бесстыдно-игривой позе и с улыбкой сожаления смотрела на согнувшегося над письменным столом хилого очкарика, вперившего взор в груду служебных бумаг. «И это все, что ты можешь?» — прочел Руслан в голубеньком облачке, клубящемся возле ядовито изогнутых уст красотки.

Наркологиня Пряпова оказалась холеной, слегка уже увядшей дамой с брезгливо поджатыми, тронутыми вишневой помадой губами. Переодевшись, вышла в белом халате на голое тело и равнодушно оглядела доставленных.

— Ну, это старые знакомые… — безошибочно отсеяла она спутников Руслана. — А вот с вами мы еще не встречались. Часто вкалываете?

— Н-ну… как все… — замялся он. — Дома, перед едой, для аппетита…

— Я такое слышу каждый день, — невозмутимо заметила она, присаживаясь за стол. Майор любезно пододвинул ей протокол, касающийся вчерашних подвигов Руслана. — Ну а конкретно? Вот вы купили вчера гвоздодер. В двенадцатом часу ночи. Зачем?

— Так гвоздь же из пола вылез! — вскричал Руслан. — Два раза ногу об него сшиб! Хотите — разуюсь?

— А чем вам помешал тот гвоздь, который вы выдернули из доски прямо у киоска? В присутствии свидетелей. При детях!

Руслан смешался окончательно.

— Детей я не видел, — буркнул он.

— То есть контролировать себя вы уже не можете, — с удовлетворением подвела итог нарколог Пряпова. — Женаты?

— Разведен.

— Ну вот видите! Значит, и жена не выдержала. Как ей с вами жить? Дома все время грохот, опилки… В постели ей от вас никаких радостей! Потому что устаете, работаете до упаду. Выматываете и себя, и окружающих.

— Да мы с ней развелись, когда еще закон о трудоголиках не вышел.

Наркологиню Пряпову это ничуть не смутило.

— Дело не в законе, — холодно обронила она, — а в невозможности обстановки, которую вы создали. Вы бы хоть себя пожалели! Вы же худой, как скелет!

— Я худой? — возмутился Руслан. — Простите, но мои семьдесят три килограмма всегда при мне!

Майор и врачиха переглянулись с утомленным видом.

— Что ж, пойдемте проверимся. — Она встала.

Провожаемый сочувственными взглядами прочих трудоголиков Руслан был препровожден в крохотный процедурный кабинетик с кушеткой, затянутой зеленой клеенкой. Первым делом зверь-наркологиня смерила жертве давление и нашла его повышенным.

— Вот видите!

— Да оно у меня всегда такое. И потом я ж ночь не спал!

— Бессонница? — хищно спросила она.

— Да нет! Нар не хватило.

— Хорошо. Раздевайтесь.

Она скинула халат и, подстелив простынку, возлегла. Руслан обреченно начал стягивать брюки… Раздеваясь, он думал: «Интересно, чем эта тумбочка облицована? Неужели натуральный шпон? Или нет… Наверное, все-таки пластик. Уж больно узор ровный… Колька говорит, он такую машинку себе смастерил: заряжаешь в нее полено и начинаешь крутить… А резец плавающий… Ну и разматываешь заготовку, как рулон…»