Дюна - Фрэнк Герберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дорого?! – Барон ткнул в Раббана жирной рукой. – Если ты шестьдесят лет будешь сдирать с Арракиса каждый грош, который он может дать, ты едва-едва возместишь наши расходы!
Раббан открыл было рот, но снова закрыл, не в силах сказать хоть что-нибудь.
– «Дорого!» – передразнил барон с презрительной гримасой. – Проклятая монополия Гильдии на космические перевозки пустила бы меня по миру, не запланируй я эти расходы уже очень давно. Ты должен знать, что это именно мы, и только мы, оплатили всю операцию. Включая даже перевозку сардаукаров.
И – уже далеко не в первый раз – барон подумал о том, придет ли когда-нибудь время, когда можно будет как-нибудь обойти Гильдию, а то и вовсе обойтись без нее. Гильдия хитра: сперва берет ровно столько, сколько можно взять без особых возражений клиента… ну а потом клиент оказывается у нее в руках, и уж тут – плати, плати и плати…
Причем всегда самые немыслимые запросы Гильдии связаны именно с военными операциями. «Наценка за риск», как называют это приторно-услужливые и скользкие агенты Гильдии. А стоит умудриться внедрить своего агента в Гильд-Банк – они подсовывают в ответ двух своих…
Невыносимо!
– Значит, доход, – повторил Раббан.
Барон сжал руку в кулак:
– Дави, души, выжимай!
– И, пока мне удается выжимать из них доход, я волен в остальном делать все, что хочу?
– Абсолютно все.
– Пушки, которые вы привезли сюда, – с надеждой спросил Раббан, – нельзя ли их…
– Пушки я увожу, – отрезал барон.
– Но вы же…
– Эти игрушки тебе не понадобятся. Они были хороши как сюрприз – а теперь толку от них будет мало. Как металл они нужнее. Они бесполезны против щитов, Раббан. Все дело в неожиданности. Было нетрудно предсказать, что люди герцога укроются в пещерах. И наши пушки просто закупорили их там…
– Но фримены как раз не пользуются щитами.
– Можешь, если хочешь, оставить себе часть лучеметов.
– Да, милорд. И – я получаю свободу действий?
– До тех пор, пока можешь выжимать доход…
Раббан растянул губы в зловещей и самодовольной улыбке.
– Это я совершенно ясно понял, милорд.
– «Совершенно ясно» ты не понимаешь ничего, – пробурчал барон. – Так что давай договоримся с самого начала. Все, что ты понимаешь, все, что тебе нужно понимать, – это как исполнять мои приказы. Ты когда-нибудь думал, что на этой планете живут пять миллионов человек?
– Разве милорд забыл, что я уже был здесь его регентом-сиридаром? И если милорд простит поправку – эта цифра скорее всего занижена. Очень трудно сосчитать все так вот разбросанное по впадинам и котловинам население. А если считать еще и фрименов…
– Фрименов учитывать не стоит!
– Простите, милорд, но сардаукары придерживаются противоположного мнения…
Барон помедлил, в упор глядя на племянника.
– Что ты об этом знаешь?
– Прошлой ночью, когда я прибыл, милорд уже изволил отдыхать. Я… э-э… взял на себя смелость связаться кое с кем из моих… э-э… прежних помощников. Они служили проводниками сардаукарам и сообщают, что к северо-востоку отсюда фрименская банда подстерегла в засаде отряд сардаукаров и полностью его уничтожила.
– Уничтожила отряд сардаукаров?!
– Да, милорд.
– Невероятно!
Раббан пожал плечами.
– Фримены уничтожили сардаукаров! – скривившись, повторил барон.
– Я лишь довожу до вас то, что мне доложили, – ответил Раббан. – Мне также сообщили, что все та же банда фрименов до того захватила знаменитого Суфира Хавата, любимца герцога…
– Ах-х-ххх…
Барон, улыбаясь, покивал.
– Я верю докладу, – сказал Раббан. – Вы просто не представляете, сколько хлопот доставляли эти фримены…
– Может быть. Только твои люди видели не фрименов. Это наверняка были обученные Хаватом бойцы Атрейдесов, переодетые фрименами. Это – единственное разумное объяснение.
Раббан снова пожал плечами:
– Ну, сардаукары, во всяком случае, сочли их фрименами. И уже начали погром с целью истребить всех фрименов поголовно.
– Вот и прекрасно!
– Но…
– Сардаукарам будет чем заняться. А мы скоро заполучим Хавата. Я знаю это! Я это чувствую! Ах, какой день! Какой день! Сардаукары гоняются по пустыне за никому не нужными шайками этого отребья – а мы получаем самый ценный трофей!
– Милорд… – Раббан нерешительно нахмурился. – Милорд, я всегда чувствовал, что мы недооцениваем фрименов, как их число, так и…
– Забудь о них, мальчик. Они не в счет. Нас должны заботить города, поселки… Ведь там живет много людей, а?
– Очень много, милорд.
– Вот они-то меня и беспокоят, Раббан.
– Беспокоят вас?..
– О… положим, о девяти десятых и говорить не стоит. Но во всяком стаде, знаешь ли… Например, Малые Дома и все такие прочие… люди с излишним самомнением, которые могли бы затеять что-нибудь опасное. К примеру, если кто-нибудь из них вырвется отсюда с историей о том, что здесь произошло, я буду в высшей степени недоволен. Ты имеешь представление о том, насколько я могу быть недоволен?..
Раббан только сглотнул.
– Прежде всего возьми заложника от каждого Малого Дома, – велел барон. – Все, что должны знать за пределами Арракиса, – это что произошла обычная междоусобная война двух Домов. И никаких сардаукаров, ясно? Герцогу, как положено, предложили четверть имущества и высылку – но бедняга погиб от несчастного случая прежде, чем успел принять мои условия. А ведь уже собирался их принять! Вот и все. А любой слух о каких-то сардаукарах на Арракисе достоин лишь осмеяния.
– Как угодно Императору, – кивнул Раббан.
– Да, именно. Как угодно Императору.
– А что насчет контрабандистов?
– А кто поверит контрабандистам? Их терпят – но им не верят. Впрочем, на всякий случай попробуй кое-кого из них подмазать… ну и принять другие необходимые меры. Не мне тебя учить – какие…
– Да, милорд.
– Итак, вот все мои инструкции относительно Арракиса, Раббан: доход – и твердая рука. Никакого снисхождения! Считай этих недоумков теми, кто они есть – рабами, которые завидуют своим хозяевам и только и ждут, чтобы представилась возможность для мятежа. И ни намека на жалость или милосердие!..
– В одиночку – истребить население целой планеты? – спросил Раббан.
– Истребить? – Удивление барона выразилось в резком повороте его головы. – Кто сказал – истребить?!
– Н-ну… я понял так, что вы хотите заселить Арракис заново, и…
– Я, племянничек, приказал «выжимай», а не «уничтожай». Не расходуй людишек понапрасну – лишь приведи их к полной покорности. Ты должен стать хищником, мой мальчик.
Барон улыбнулся совсем по-детски – на пухлых щеках появились младенческие ямочки.
– Хищник никогда не останавливается. И ты не давай пощады, не останавливайся. Милосердие – это химера. Желудок отбросит его голодным урчанием, горло – хрипом жажды. Вот и будь всегда алчен, голоден и жаждущ, – барон погладил свое нежащееся в силовой подвеске тело, словно составленное из жировых шаров, – как я.
– Понимаю, милорд…
Раббан повел глазами по сторонам.
– Что-то еще неясно, племянник?
– Только одно, дядя: что сделать с планетологом, Кинесом?
– Ах да, Кинес.
– Ведь он – человек Императора, милорд. И имеет право поступать как сочтет необходимым и полную свободу перемещения. И к тому же он очень близок с фрименами… даже женат на фрименке.
– Кинес умрет до наступления завтрашней ночи.
– Опасное дело, милорд, – убивать слугу Императора.
– А как, по-твоему, удалось мне так быстро добиться всего, чего я добился? – Барон говорил тихо, но в его голосе ясно слышались не произнесенные вслух ругательства. – Кстати, нечего бояться, что Кинес покинет Арракис. Ты забыл – он же привык к Пряности.
– Да, правда…
– Кто знает – будет молчать, чтобы не лишиться Пряности, – сказал, барон. – Кинес – умный человек и много знает…
– Я забыл, – кивнул Раббан.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Наконец барон снова заговорил:
– Кстати. В первую очередь займешься возобновлением моих собственных запасов Пряности. Личный запас у меня неплох, но тот рейд герцогских сорвиголов – самоубийственный, надо сказать, рейд – лишил меня почти всей Пряности, предназначенной на продажу.
– Слушаюсь, милорд, – кивнул Раббан. Барон улыбнулся.
– Завтра прямо утром соберешь всех, кто там еще остался от администрации, и объявишь им: «Наш Великий Падишах-Император повелел мне вступить во владение этой планетой и тем прекратить раздоры».
– Понял, милорд.
– Вот теперь я вижу, что ты действительно понял все, что требовалось. А сейчас оставь меня – я не выспался.
