Сны. Начало - taramans

- Хорошо, рациональная ты наша! Обдумай все, подготовь предложения по всему, что мы тут обсудили. Покажешь мне, я возможно внесу коррективы! – подвел итог начальник.

Глава 16

Зацепина в задумчивости проводила Евгения до дверей его комнаты.

- Зайдешь? – открыл перед женщиной дверь Плехов.

- Хорошо! У меня вопрос, пока не забыла… Я снова заметила твое смущение, когда начали разговор. Не понимаю – у нас же были уже сеансы по теме секса и прочего. Отчего снова заминки, нежелание отвечать полностью? Ты снова как будто ушел в раковину.

- Не знаю, как объяснить… Просто дело это интимное, и я не могу вот так… прямо вываливать все, что у меня есть на душе, женщине, с которой связан только по работе.

- Что за вздор, Женя? Я – твой оператор, врач, психолог. При чем здесь «дело интимное»? – уставилась на него строгим взглядом Алла.

- Х-м-м… Да? А я вижу перед собой красивую женщину. А если… Как там было? «Если это выглядит как утка, плавает как утка, крякает как утка – то скорее всего это утка и есть!».

Женщина возмущенно всплеснула руками:

- Нет, ну что такое происходит? То я у него – мышь, то я – утка! Еще кем я тебе представляюсь?

- Аллочка! Но это же…

- Опять твои аналогии? Утки, мыши! Кем я буду в следующий раз?

- Да не обижайся ты! Я не хотел тебя обидеть! – опешил Плехов.

- Ага! Испугался?! Вот так себя и веди – немного боязни к своему оператору тебе не повредит, Евгений! – засмеялась Алла, - А то видишь ли – в коалицию он с Карповым вступил! Оппозиции я не потерплю, так и знай!

Женщина ткнула его пальчиком в грудь, и, продолжая смеяться, развернулась и пошла по коридору.

- Сегодня отдыхай. Мне нужно подумать, прикинуть кое-что. А завтра… Завтра начнем, в ванну полезешь, бунтовщик и предатель! – бросила она Плехову от угла коридора.

Негромко цокают подковами по камням кони. Потом каменистая россыпь сменяется на дороге твердой, натоптанной подошвами и копытами, накатанной колесами телег и фургонов глиной, и цокот пропадает. Сентябрь на Кавказе – прекрасная пора. Жары уже нет, но есть мягкое тепло. И дожди польют нескоро. Ветви деревьев по краям дороги еще зеленые, хотя и попадаются кое-где начинающие желтеть листья.

«Почти месяц продолжается мое путешествие. От Пятигорска до Моздока, а потом – от Моздока до Владикавказа, и теперь вот – возвращение в Пятигорск. Туда я следовал, командуя провиантской колонной. Больше тридцати телег и фургонов, да полусотня казаков сопровождения. Тем казакам свой командир был, но в целом за колонну отвечал мой донор. Сейчас со мной только четверо казачков из станицы, что расположена неподалеку от Пятигорска. Казаки возвращаются домой. А я? А я следую к месту службы!».

Очередное попадание в тело реципиента очень удивило Плехова. Никогда он особо не интересовался ни этим временем, ни этой местностью. Да и просто – он знал обо всем этом до удивления мало. Ну да, из школьной программы знал, что была такая – Кавказская война, которая длилась не то пятьдесят, не то шестьдесят лет. Что еще знал? Имам Шамиль и свободолюбивые горцы Кавказа, которые десятилетиями вели войну с войсками Российской империи.

«Ах да! Хаджи-Мурат, прочитанный мельком, по диагонали для какого-то реферата в школе. Да Жилин и Костылин, набившие оскомину школьникам за все время существования советской и послесоветской школьной программы! Еще? Бэлла и Печорин. А еще про монастырь, в котором жили "мцыри". Помнится, что одна "мцырь" как-то сбежала, и ее сожрал барс! Шучу!».

Скучно! Вот для казачков это скучно – лучше и не надо! Ибо война здесь идет всегда и везде, постоянно. А вернуться домой казаченям очень хочется. И так пробыли во Владикавказе все лето, излечиваясь от ранений, которые получили еще в конце зимы, патрулируя разъездами окрестности. Не захотели ждать большую колонну, вот и едут, составив своего рода конвой для молодого корнета. Конная полусотня, с которой он путешествовал по пути туда, сопровождая обоз, осталась во «Владике» нести службу.

За без малого месяц Плехов хорошо изучил своего подопечного. В это раз он мог быть не только сторонним наблюдателем, но и имел возможность руководить этим телом. Пробовал неоднократно. Но – очень осторожно, в те моменты, когда это вмешательство не могло привести к негативным последствиям. Ибо и верхом ездить толком не мог – не считать же всерьез тот курс обучения на конюшне, куда его притащила Юлька. А уж саблей махать – увольте! Так же как стрелять из этих монструозных пистолей и ружбайки, которая называется – штуцер кавалерийский. Не лез он и к общению корнета с окружающими.

«Ах корнет, мой корнет! Очаровательный корнет! Все дело в том, что, к сожаленью, войны для вас пока что – нет!».

Нет, война-то как раз и есть, но… Прибыл он к месту службы уже ближе к концу прошлого лета, и отличится не успел. Все основные стычки и сражения прошлого, одна тысяча восемьсот сорок первого года, состоялись весной и в первой половине лета. Лишь раз он смог поучаствовать в небольшой стычке с бандой абреков, которых прижали общими усилиями к берегу Терека. Горцев было около тридцати человек, и полусотня терских казаков, которая и