Домработница царя Давида - Ирина Волчок

— Какая ты неромантичная, — упрекнул Саша. — Нет, пусть будет свадьба. Хотя бы только для своих.

…Свадьба была через месяц, действительно — только для своих. В квартире царя Давида собрались только те, кто и так бывал здесь постоянно: бабушка и мама Ани, Алина, любимый ученик царя Давида Михаил Александрович, забежал и названный брат Ани Руслан, на несколько минут оторвавшись от дежурства. Царь Давид говорил длинные, цветистые, смешные тосты, бабушка отбирала у него бокал, а он громко возмущался и говорил длинные, цветистые и не менее смешные речи в защиту пьянства. Саша сидел молча, держал Аню за руку и сиял глазами.

— Ты бы тоже сказал чего-нибудь, — шепнула бабушка, толкнув жениха в бок. — Что ты как в обмороке?

Саша перевел взгляд на нее, заулыбался и гордо заявил:

— У меня денег много. На обмен почти уже хватает. Еще заработаю — и двухкомнатная. Аня сама выберет. У нее все будет, что захочет.

— Совсем ты не романтичный какой-то, — одобрительно сказала бабушка, а царь Давид захохотал.

…И опять началась новая жизнь. В маленькой и не очень-то ухоженной Сашиной квартире надо было создавать хоть какой-нибудь быт. Им много чего надарили на свадьбу — посуды, занавесок, диван, два кресла, светильники. Компьютер Аня перевезла от царя Давида, но не было даже стола, чтобы куда-то поставить монитор. Не было и мелочей, к которым она успела привыкнуть, и теперь без них обходиться было трудно: всякие разделочные доски, разные ножи, кухонный комбайн, разнокалиберные кастрюли и сковородки… Кухонного гарнитура тоже не было, был один пластмассовый стол и один древний буфет. Табуретка тоже была одна.

— Эх ты, — говорила Аня, составляя список необходимого в первую очередь. — Хоть бы вторую подушку догадался заранее купить!

— Да нам одной хватает, — виновато отвечал Саша. — Разве нет?

— А кто говорил, что у меня будет все, что захочу? — напоминала она. — Хочу вторую подушку!

На самом деле, этот неустроенный, нелепый быт ее нисколько не угнетал. Она его сама устроит, как захочет. Да и вообще, почти все необходимое и так есть. Холодильник маленький, старый, но пока работает. И главное — никто не собирается его продавать. И никто не скажет, что от нее никакой помощи. И никто не отберет у нее зарплату, потому что нужны деньги на «непредвиденные расходы». Наоборот, Саша отдавал свою зарплату ей, и спрашивал, можно ли из этой зарплаты вынуть пять тысяч, чтобы положить на книжку. Он не расставался с мечтой обменять квартиру на двухкомнатную.

Царь Давид с самого начала заявил, что подарит им квартиру. Аня почему-то вспомнила Ваську и категорически отказалась от такого подарка. Саша ее поддержал: он и сам всего сумеет добиться. Не сразу, конечно, но зато это будет правильно.

Да и не думали они о том, чего у них нет. Им на двоих хватало и одной подушки, и одной табуретки, и одного старого маленького холодильника. Даже одной ложки им хватало — до тех пор, пока она не потерялась. Тогда пришлось срочно сбегать в магазин, и теперь у них было аж четыре ложки, четыре вилки и набор новых кухонных ножей. Дареные сервизы они даже не распаковали — некуда было эти сервизы пока ставить. Им на двоих вполне хватало одного стакана и одной чашки, одной тарелки и одной пиалы, которые нашлись в хозяйстве Саши. И было одно большое счастье, которого им тоже хватало на двоих.

Бабушка время от времени шпыняла Аню за то, что та не слишком активно занимается бытом. Мама защищала Аню, приговаривая свое привычное «ну и хорошо, ну и правильно». Царь Давид смеялся и кричал: «Уволю!», — но вручать подарки силовым приемом не пытался. Все они, наверное, видели, что Аня и так счастлива.

Хотя сначала было трудновато, конечно. Работы прибавилось, да еще и такой, что дома не сделаешь, приходилось чаще бегать в типографию. И к царю Давиду она заходила хотя бы раза три в неделю. Бабушка жила там, все хозяйство взяла в свои руки, но Аня все равно старалась ей помочь как-нибудь. Да и скучала — и по ней, и по царю Давиду. К маме они с Сашей по-прежнему ездили каждую субботу. В зимнем саду делать было нечего, зато чистить дорожки от снега, ремонтировать водопровод и чинить всякие мелочи — это Саша умел и даже любил. Что романтического может быть в починке водопроводного крана? Но это тоже прибавляло счастья.

А весной бабушка сказала, что согласна выйти замуж за царя Давида. Неприлично, конечно, но что ж теперь поделаешь. Он-то думает, что она не решается за больного выходить, и расстраивается. А ему расстраиваться нельзя. Но уж свадьбы не надо, это уж и вовсе курам на смех, вы уж и не заговаривайте о таких глупостях.

Но свадьба все же была. Тоже камерная, только для своих — для тех же, кто был и на свадьба Ани и Саши. Аня долго не могла придумать, что же дарить на эту свадьбу, а Саша заявил, что он уже давно подарок присмотрел. Настоящее лимонное дерево, в кадушке, большое, скоро уже зацветет, а летом свои лимоны будут. Лимонное дерево жило в теплице какой-то агрофирмы, его не собирались продавать, но Саша их как-то уговорил. Подарок очень понравился и царю Давиду, и бабушке. Царь Давид даже откровенно признался, что он представлял, что им будут дарить на свадьбу, и заранее смеялся. А тут — вон какая прелесть. Не ожидал.

Свадьба получилась уютная, с тихой радостью, с совершенно сумасшедшими предсказаниями Алины исполнения желаний всех присутствующих, с медленным танцем новобрачных под Вертинского, с волшебным звоном стеклянных колокольчиков, которые подарила Алина, с восторгами по поводу тонкой вышивки покрывала, которое подарила мама, с рассматриванием кинжала с чеканной рукояткой, который подарил Руслан. Царь Давид без конца фотографировал невесту — в фартуке поверх вечернего платья с каким-то сложным украшением, нацепленным на завязанный тюрбаном платок. Аня подозревала, что украшение — не стразы.

А потом домашний телефон мяукнул капризным кошачьим голосом, и царь Давид поспешил сам снять трубку.

— Здравствуй, дорогой, — сказал он. — Да, уже. Спасибо, Сандро. Я уже счастлив… И ему передавай поздравления. Пусть у него все будет хорошо. Я потом как-нибудь позвоню. Нет, все хорошо, не думай об этом. И тебе удачи, Сандро. Обязательно передам. До свидания…

Царь Давид положил трубку, устроился за столом, на общее молчаливое ожидание ответил:

— Брат поздравил. Нино, тебе привет передавал. Счастья желает.

— Что ж они не приехали? — неприязненно спросил слегка захмелевший Руслан. Хотя он и трезвый-то был не слишком тактичный. — Могли бы время найти. Свадьба брата все-таки.

Бабушка озабоченно глянула на царя Давида, а тот безмятежно сказал:

— Не могли. У нас своя свадьба, у них своя свадьба… Как раз сегодня Васька женится.

— Та-а-ак, — грозно начала бабушка. — А чего это ты раньше молчал?

— А у нас ребенок будет, — объявил Саша.

— Ой! — закричал царь Давид, вскакивая и размахивая руками. — Ой, вот это подарок так подарок! Ой, сейчас я тост скажу!

— Когда ж это будет? — озаботилась бабушка. — В такой халупе, как у тебя, с маленьким — это намаетесь…

— Уже почти хватает на обмен, — с плохо скрываемой гордостью сказал Саша. — Немножко собрать осталось. Может, за полгода как раз успеем собрать.

— А хоть и не успеем… Подумаешь, проблема, — легкомысленно заметила Аня. — Потом успеем. Я вон в какой тесноте выросла — и ничего страшного.

— Подожди, — озабоченно сказала бабушка. — А книжку ты потратила разве?

— Нет, там еще много. Я трачу, конечно, но ведь опять туда все время кладу. Но не помногу, все-таки больше расходуется.

— Да я о той, которую мы с матерью тебе дарили, — нетерпеливо перебила ее бабушка. — Ну, тогда… четыре года назад. Помнишь?

Конечно, Аня помнила. Это был свадебный подарок мамы и бабушки. К той, первой, ошибочной ее свадьбе. На книжке лежало пять тысяч, и она никогда не трогала их. И Вадику ничего об этих деньгах не говорила. Почему-то думала, что эти деньги она возьмет только в самом крайнем случае. В самом крайнем, когда не будет уже совсем никакого выхода.

— Бабуль, — мягко сказала она. — Для обмена не хватает больше, чем пять тысяч рублей.

— Так ты ту книжку вообще, что ли, ни разу не проверяла? — почему-то обрадовалась бабушка. — Я так и знала. Тогда проверь. Может, там столько, что и на обмен хватит, и еще останется. Мы ж с матерью каждый месяц на твой счет понемножку переводили. Ты нам, а мы — тебе. Чтобы никому не обидно было.

Она засмеялась, царь Давид тоже засмеялся и с восхищением сказал:

— Ой, Нино, какая ты хитрая!

Ане было стыдно. Значит, те деньги, которые она посылала своим, они переводили все эти годы на ее сберкнижку, потому что догадывались, что иначе у нее не будет ни копейки. И ведь правильно догадывались. Если бы Вадик узнал об этих переводах, — тут же пресек бы это дело. А потом еще долго рассказывал бы, какая она скрытная, лживая и корыстная.