Прыжок через пропасть - Сергей Самаров

С одной стороны ристалища в ресе конными ждали начала, тихо переговариваясь друг с другом, два похожие один на другого рыцаря-инкогнито. Высокие, широкоплечие, с закрытыми лицами, они были окружены слугами и оруженосцами-славянами. В противоположном ресе, тоже конными, приготовились смотреть бой Сигурд и несколько рыцарей-саксов.

Сами виновники такого большого сбора людей уже появились в ристалище и проходили осмотр оружия у турнирных стражников. Решено было схватку начать джаус-том, то есть копейным поединком, в подражание рыцарскому бою, поскольку оруженосец со временем и сам мог стать рыцарем. Джауст должен состоять максимум из трех схваток. Выбитый из седла, по условию, мог продолжать бой пешим, тогда как его соперник не обязан был спешиться тоже. Воины могли использовать любое оружие по своему выбору кроме кинжала и лука. Поскольку поединок объявлялся парным, в нем могли быть использованы и правила меле. То есть один воин мог помогать другому и наносить удары двум противникам, так же, как двое могли наносить удары одному. Парная схватка при Божьем суде вообще была редкостью, и потому многие из правил пришлось уточнять на ходу.

Наконец герольд обратился к зрителям, объясняя им причину и правила боя и представляя участников. В этот раз никто не давал указания не упоминать национальность. Более того, о данах в королевских кругах говорили, как о потенциальных врагах. И потому при представлении одна пара так и была названа датской, вторая — смешанной, потому что только один из оруженосцев сказал, что он славянин, второй же не опроверг и не подтвердил свое аварское происхождение. Здесь же была произнесена традиционная клятва вести бой честно, не использовать наговоренное и запрещенное оружие, выполнять все команды герольда и турнирных стражников. После этого пары развели по противоположным сторонам, и герольд вопросительно поднял руку, обращаясь за разрешением на начало к графу Оливье. Граф, хмуря брови и поглядывая в ресе, где сидел в седле, посмеиваясь над чемто, герцог Трафальбрасс, дал отмашку рукоятью меча, поскольку не пожелал использовать свой маршальский жезл, предназначенный для турнира, но не для такой прозаической вещи, как Божий суд, участвуют в котором люди низкого звания. Герольд, разницы в жезлах не видя, поскольку всегда пользовался одним и тем же, подал команду сигнальщику, и сильный звук рога возвестил о начале.

Внешне датская пара выглядела несомненно солиднее. Более крупные бойцы смотрелись еще мощнее за счет того, что поверх кольчуг набросили на себя лохматые шкуры. Рогатые шлемы, казалось, уже сами собой были оружием, устрашающем врага[45]. Бойцы обеих пар и в самом деле подражали рыцарям. Чтобы не мешать друг другу, они заняли позицию с небольшой дистанцией и, как только услышали сигнал, одновременно переглянулись, обменялись несколькими подбадривающими словами и помчались навстречу противнику, гремя оружием. Скорость при разгоне была выбрана максимальная, чтобы увеличить силу собственного удара еще и массой своего коня. Полетели вверх осколки щитов. Но в итоге ни один из бойцов не оказался настолько искусным копейщиком, чтобы выбить противника с первого удара. Пары проскакали до противоположного барьера, где развернулись и приготовились ко второй схватке, обмениваясь мнением о первой и давая друг другу советы.

Сигнал прозвучал. И опять все четыре воина удержались в седле, хотя один из данов явно пытался ударить так, чтобы копье, соскальзывая со щита якобы нечаянно, угодило в круп лошади[46]. Но слишком велика была скорость разгона, и лошадь отделалась лишь глубокой царапиной. Тем не менее герольд не преминул подскакать к дану и резко предупредить его.

Перед началом третьей и последней копейной схватки славяне после сигнала рога чуть задержались, что-то обсуждая, и видно было, что они не стали гнать лошадей так, как делали в первых двух случаях. Это заметили и на берфруа, и рыцари в королевской ложе, потому что последнее столкновение произошло уже не по центру ристалища, а заметно в стороне. Но если даны после очередной безуспешной попытки выбить противника из седла намеривались проскакать к самому барьеру и там развернуться, как и прежде, то славяне повернули коней сразу же и, теперь уже ударив лошадей шпорами, устремились за противником вслед. Даны слишком поздно спохватились. Только шум на берфруа заставил их оглянуться и попытаться прибавить скорость, чтобы иметь возможность развернуться на безопасном расстоянии от противника.

Но над плечом Люта уже сделала несколько оборотов праща, и камень аккуратно попал в шею Гунальду, не прикрытую бармицей, потому что данские рогатые шлемы бармицы не имеют. Гунальд вылетел из седла.

Одновременно с Лютом поднял свою плетку и Далимил. Но его противник уже был почти недосягаем для удара и мог скакать в ресе, что допускалось правилами, для разворота. Тогда плеточник взмахнул своим странным оружием и захлестнул лошади заднюю ногу. Упали вместе, и воин и лошадь, но лошадь тут же вскочила, а всадник остался лежать со сломанной шеей. Далимил развернулся, чтобы помочь Люту расправиться с оставшимся в живых оруженосцем Сигурда.

И тут сам герцог пустил коня вскачь и выскочил в ристалище. Но не для того, чтобы принять участие в бое. Предметом его атаки стал герольд.

— Он умышленно поразил лошадь! — закричал герцог. — Это против правил!

— Лошадь жива и здорова, — возразил герольд. — Только всадник погиб.

— Но удар-то был нацелен в лошадь! — герцог махал руками, и к нему со всех сторон устремились турнирные стражники, грозя алебардами.

Герольд совсем не испугался бешенства данского вельможи.

— Сегодня утром, герцог, вы на моих глазах трижды сшибали своей лошадью лошадь противника. И даже покалечили одну. Эта же лошадь совсем не пострадала. Если она — ваша собственность, можете поймать ее.

Стражники, ничуть не обращая внимания на возмущение герцога, довольно грубо ударили несколько раз по крупу его коня, заставляя побежать. Сигурд вынужден был направить коня уздой, но возвращаться в ресе не собирался, а вознамерился покинуть ристалище. Однако дорогу ему опять преградили стражники с алебардами, выставившие барьер достаточно высокий, чтобы через него могла перепрыгнуть лошадь с тяжелым оружным всадником.

— Что еще такое! — в ярости вскричал герцог, хватаясь за меч.

— Вернитесь в ресе, — сказали ему. — Вы требовали Божьего суда, суд состоялся. Вам предстоит выслушать приговор.

Сигурд обернулся как раз в тот момент, когда Гунальд упал. Меч Люта угодил ему в шлем прямо между устрашающими, выкрашенными под цвет крови рогами, и прорубил металл.