Охота на пиранью - Александр Бушков

Он не взялся бы прикидывать, сколько это продолжалось. Долгие часы, вот и весь сказ. Сверху безостановочно льется вода, внизу чавкает под ногами грязь. Ольга после первого, одного-единственного раза больше уже не пробовала смахивать грязь с одежды — Мазур не всегда успевал ее подхватить, и она понемногу превращалась в чучело. Впрочем, он выглядел немногим лучше — падал пару раз, но умело, на спину, поднимал вверх руки с поклажей и автоматом, не заботясь, во что превратится спина…

— А мы не заблудимся? — озабоченно спросила Ольга. — Тут и не видно, где право, где лево… Солнца-то нет.

— Ничего, — успокоил Мазур. — И без солнца, знаешь ли, есть масса указателей…

Он не врал — и в самом деле смог бы отыскать дорогу на юг. Но петляла колея так, что заслуживала самых матерных слов…

Реку они увидели еще издали — серую ленту, за которой влажно зеленели те же высокие сопки. Но молчали, пока не подошли достаточно близко. Остановились над высоким, в рост человека, обрывом. Откос круто уходил к быстрой серой реке, из него торчали корявые, мокрые корни ближних сосен. Река была шириной метров в двести, по ней волокло ветки, коряги, всякий мусор. Определенно, она помаленьку выходила из берегов, вздувалась, напитанная дождями, вернее, множеством стекавших в нее ручьев грязной ливневой водички.

— Шантара? — спросила Ольга.

— Вряд ли, — задумчиво сказал Мазур, глядя на левый, противоположный берег, как ему и положено по правилу Кориолиса, более высокий. — Узковата что-то для Шантары. Или Баркачуль, или Калтат.

— А что лучше?

— Да одинаково, наверное, — пожал он плечами. — Если это Калтат — придется еще переправляться через Баркачуль. А если Баркачуль — через Шантару. Ты как, вплавь одолеешь?

— Да вообще-то… — без всякого воодушевления сказала Ольга.

Мазур хмыкнул, покосился на нее. Вот именно: «Да вообще-то»… На одежде — два пуда грязи, стесняет движения, обязательно раздеваться придется, а вода даже на вид холоднющая. За себя-то он был уверен. Значит, что? Да искать подходящую сухую корягу, такую, чтобы на ней уместились и поклажа, и Ольга, самому раздеться, иголку взять в зубы на случай, если сведет судорогой ногу — он уже не пацан, поистаскался малость, — и двигать…

— Погодим с этим, — сказал он решительно. — Меня гораздо больше дорога интересует…

Действительно, дорога, по которой они вышли к реке, перпендикулярно упиралась в другую, идущую параллельно берегу, в обе стороны. Куда ни глянь, все раскисло так, что и Мазур уже не определил бы, в какую сторону уполз трактор и уехали машины геологов. Может, направо, а может, налево — колеи словно близнецы.

— Давай-ка погодим с переправой, — повторил он. — Попробуем по дороге. Видела, что там у берега болтается? Присмотрись.

— Доски. Струганые, парочка…

— То-то, — сказал Мазур. — Значит, цивилизация. Вот только не угадать, сверху их принесло или так тут и валялись, а потом подвсплыли, когда вода их прихватила… Вообще-то, в таких случаях полагается идти по течению, чтобы к людям выбраться, да ведь из любых правил исключения бывают. Ну, мать твою! — произнес он в сердцах. — Деревня, может, за поворотом… вот только за которым?

— Монету бросить? — бледно усмехнулась Ольга.

— Логично, — сказал он. — Но монеты нету… Ни хрена почти нету. Ладно, пойду послушаю… А ты постой тут пока, и если машина покажется, обязательно проголосуй, не забудь.

Защемил сверток меж двух близко стоявших деревьев и с автоматом на плече, хватаясь за мокрые корни, спустился к самой воде. По воде звук разносится очень далеко…

Присел на корточки над рекой, напряг слух. Чуточку косые струи дождя звонко колотили по серой воде, мир вокруг был серым и угрюмым.

Очень долго ему ничего не удавалось расслышать. Но потом показалось, что с верховьев доносится тихое тарахтение мотора. Машина? Лодка? Или галлюцинация, вызванная не поехавшей крышей, а примитивным сенсорным голодом? Но ведь тарахтит же, на пределе слышимости… Или просто верить хочется?

И все равно, пора принимать решение, не торчать же здесь до темноты… Снова слабый звук мотора? Газанула машина на ухабе? И вновь — серая тишина…

Решившись, он резко выпрямился. Уцепившись за скользкий корень, выпрыгнул наверх. Ольга смотрела с надеждой.

— Пошли, — сказал он, легонько щелкнув ее по носу. Забрал сверток. — Вопреки канонам, пойдем против течения. Что-то такое там определенно работало, вроде мотора…

— Правда? — и ее лицо озарилось такой радостью, что Мазур, честное слово, задохнулся от нежности.

И сказал:

— Правда. Чухал там моторчик… Так что — процессия шагает!

— А если там… эти?

— Три патрона — это, конечно, несерьезно, — сказал он, оглядев автомат. — Но пуля, как известно, дура… Побачим.

И решительно сделал первый шаг по грязи, тут же радостно ухватившей за ноги. Обернулся к Ольге, воодушевленно поспешавшей следом:

— Одного боюсь: не начали бы в нас тазиками швырять из-за первого же забора. Видок у нас…

— У нас? — она подняла брови совсем уже весело. — Я-то вполне прилично выгляжу, разве что извозилась по уши, ты на себя посмотри — Конан-варвар…

От полноты чувств он хотел было испустить звериный клич — но вовремя сдержался. Совсем не оттого, что выглядело бы несолидно. Там и в самом деле мог оказаться черт-те кто. И опасность не обязательно должна исходить от Прохора. Таежный народ давненько испортился — предположим, и при царе-батюшке встречались варнаки и живорезы, но когда семьдесят лет строят коммунизм, а потом еще десять — капитализм, нравы не просто испортятся, а придут в полный раздрай…

Сначала он увидел трос — толстенный, черный, чуть косо пересекавший реку. К чему он прикреплен на этом берегу, Мазур из-за деревьев не видел, а вот на левом, на небольшом расстоянии от воды, чернеет определенно металлическое устройство круглой формы. Толстый плоский диск, поставленный на ребро. Вот в чем фокус — трос двойной, верхний протянулся над самой водой, а нижний смутно под поверхностью виднеется… Черт раздери, так это ж паром! Черный диск — кожух огромного шкива, блока или чего-то в этом роде… И установлен он возле упирающейся в реку широкой дороги. Точно, паром, переправа. Значит, цивилизация близка, ему не послышалось…

От реки их отделяла редкая цепочка деревьев — и потому сразу увидели ползущий к левому берегу паром. Огромное, солидно сколоченное сооружение, где уместилось бы четыре грузовика. Сейчас, правда, там стоял лишь один — ГАЗ-66 тускло-зеленого цвета, с железной будкой и белой эмблемой на дверце. Было еще слишком далеко, но у Мазура отчего-то возникло подсознательное убеждение, что эмблема из разряда армейских. Теперь уже явственно доносился мерный стукоток дизеля.

Паром ткнулся в берег. Грузовик ожил, заворчал мотором, выехал на грязную дорогу и почти сразу же скрылся за соснами на том берегу. Паром остался на месте.

— Точно, цивилизация, — сказал Мазур. — Не зря я тебе пальцы ломал… А то так и сидели бы.

— Варвар, — отозвалась Ольга отнюдь не сердитым голосом.

Следовало бы попрыгать, размахивая руками, побеситься, порадоваться. Но не тянуло что-то. Потому что рано…

Пройдя еще изрядный кусок, они увидели слева, над самым берегом, высокий некрашеный забор, сделавший бы честь любому форту на Диком Западе. Над забором виднелась темно-красная железная крыша с невысокой кирпичной трубой. Там, где забор обращен одной стороной к реке, виднеется небольшая дощатая будка с крутой односкатной крышей и окном во всю стену — из множества мелких квадратиков стекла в основательной деревянной раме. Над будкой — флагшток, с гребня крыши свешивается приспущенный красный флаг, выцветший чуточку, узкий и длинный, вроде гюйса. Вряд ли штандарт свидетельствует о политических взглядах паромщика, скорее, это сигнальный флаг, и хозяин переправы его поднимает, скажем, отправившись покакать, чтобы не надрывались зря клаксоны на том берегу. Нечто подобное Мазур уже видел в других местах.

Они свернули влево, в тайгу, подошли к дому метров на пятьдесят. Дизель работал вхолостую, совсем негромко. Больше никаких звуков с подворья не доносилось, и было оно немаленькое — соток пятнадцать. Других строений поблизости не видно. По гребню забора тянется довольно новая на вид спираль Бруно — еще не привязка, тут хватает зон, где такой товар можно приобрести за бутылку, а для уединенного таежного жилища предосторожность и в самом деле нелишняя…

Со двора послышался собачий лай, тут же умолк.

— Нас почуяла? — спросила Ольга.

— Вряд ли, — процедил Мазур сквозь зубы. — Ветер от дома к нам. Не в том дело…

Он не отрывал взгляда от крыши. Над ней метров на десять вздымался толстый шест с телеантенной, а гораздо ниже, на двух выкрашенных в зеленое штырях, укрепленных на противоположных концах крыши, примерно под углом сорок пять градусов наружу, растянута антенна, которая может принадлежать исключительно мощной рации и ничему другому. Антенну почти той же формы и ориентации по сторонам света Мазур видел на заимке, над домиком возле медвежьей ямы.