Следопыт (худ. В. Клименко) - Купер Джеймс Фенимор

Следопыт не мог больше совладать с собой, слезы градом покатились по его щекам. Пальцы опять конвульсивно схватились за горло, а грудь тяжело вздымалась, будто на ней лежало невыносимое бремя и он тщетно силился сбросить его.

— Следопыт, Следопыт… — сама чуть не плача, говорила Мэйбл, — не надо, прошу вас, не надо! Скажите мне хоть слово, улыбнитесь… хоть словечко в знак прощения!

— Сержант ошибся! — воскликнул Следопыт, стараясь улыбнуться сквозь слезы, и это неестественное сочетание внутренней муки с показной, внешней беспечностью до глубины души тронуло Мэйбл. — Я это знал… я говорил ему… Да, сержант ошибся.

— Но ведь мы можем остаться друзьями, хоть я и не стану вашей женой, — продолжала Мэйбл, потрясенная почти так же, как ее спутник, и едва сознавая, что говорит. — Мы можем навсегда остаться друзьями, я уверена, что так оно и будет!

— Я знал, я знал, что сержант ошибается, — снова повторил Следопыт, огромным усилием воли овладев собой, — я никогда не верил, что такой, как я, может понравиться городской девушке. Лучше бы он не уговаривал и не посвящал меня в свои намерения, Мэйбл, лучше бы вы не были со мной так добры и ласковы. Да, это было бы лучше.

— Если я невольно внушила вам ложную надежду, Следопыт, то никогда не прощу себе этого. Поверьте, я скорей готова страдать сама, чем заставить страдать вас!

— Но именно так и случилось, Мэйбл, да, именно так и случилось. Ваши речи, ваши мысли, высказанные таким нежным голосом и такими словами, каких я и не слыхивал в лесу, — вот в чем вся беда. Но теперь я вижу ясно и лучше понимаю разницу между нами. Я постараюсь не давать воли своим чувствам и снова начну охотиться за зверем и выслеживать врага. Ах, Мэйбл, я сбился со следа, с тех пор как увидел вас.

— Но теперь вы снова вернетесь на правильную дорогу. Пройдет немного времени, все забудется, и вы будете смотреть на меня только как на друга, который обязан вам своей жизнью.

— Возможно, таков обычай в городах, но сомневаюсь, чтоб это удалось мне в лесу. Здесь, если увидишь что-нибудь красивое, долго не сводишь с него глаз, а если душой завладеет глубокое, настоящее чувство, нелегко расстаешься с ним.

— Но ваше чувство ко мне не настоящая любовь, да и я не бог весть какая красавица. Вы все забудете, когда убедитесь, что я совсем не гожусь вам в жены.

— Да и я о том же толковал сержанту, а он все-таки стоит на своем. Я знаю, что вы слишком молоды и слишком прекрасны для человека средних лет вроде меня, который и смолоду не отличался красотой; и то, что подходит вам, не подходит мне, а хижина охотника — непригодное жилье для девицы, воспитанной среди господ. Да, будь я молод и хорош собой, как Джаспер — Пресная Вода…

— Что нам до Джаспера! — нетерпеливо перебила Мэйбл. — Поговорим о чем-нибудь другом.

— Джаспер стоящий парень, Мэйбл, и молодец собой к тому же, — простодушно возразил проводник, серьезно глядя на девушку, словно он был недоволен ее пренебрежительным суждением о его друге. — Будь я хоть вполовину так пригож, мои опасения не были бы столь велики и они, возможно, не оправдались бы.

— Не будем говорить о Джаспере Уэстерне, — повторила Мэйбл, покраснев до ушей. — Я допускаю, что он достаточно хорош во время шторма, на озере, но он, право, не стоит того, чтобы мы здесь вспоминали о нем.

— Боюсь, Мэйбл, что он лучше того, кто, похоже, станет вашим мужем, хотя сержант и говорит, что никогда не допустит этого. Но сержант уже ошибся однажды, может ошибиться и в другой раз.

— Кто же это, по-вашему, станет моим мужем, Следопыт? Из всего, что я сегодня услышала от вас, это самое удивительное!

— Вполне понятно, каждый ищет пару себе под стать, а те, кто живал в обществе офицерских жен, сами не прочь выйти замуж за офицера. Но с вами, Мэйбл, я могу говорить откровенно, надеясь, что вы не обидитесь на мои слова. Теперь я понимаю, как тяжело испытывать разочарование в таком деле, даже мингам не пожелал бы я такого зла. Но иной раз в офицерской палатке найдешь не больше счастья, нежели в простом шалаше; и хотя дом офицера нарядней солдатских казарм, но и гам, за закрытыми дверями, случаются семейные раздоры между мужем и женой.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь. Следопыт. И, если бы мне пришлось выбирать, я бы скорей последовала за вами в лесную хижину и разделила вашу судьбу, какова бы она ни была, чем переступила бы порог дома любого офицера, чтобы стать в нем хозяйкой.

— Да, Мэйбл, но не так думает и не на то рассчитывает Лунди!

— А какое дело до меня Лунди? Он майор Пятьдесят пятого полка; пусть командует и вертит своими солдатами, заставляя их маршировать и делать повороты, сколько ему вздумается, но он не может заставить меня выйти замуж за одного из своих остолопов, в каком бы чине они ни были. Но откуда, скажите на милость, вам известны намерения Лунди относительно моей особы?

— От самого Лунди, Сержант рассказал ему, что хотел бы видеть меня своим зятем, а майор, как мой старый и верный друг, пожелал побеседовать со мной об этом. Он заявил мне напрямик, что было бы великодушнее с моей стороны уступить дорогу офицеру, чем обречь вас на участь жены охотника. Я честно признался, что он прав, и говорил искренне. Но, когда он сказал мне, что выбор его пал на квартирмейстера, тут уж я не мог с ним согласиться. Нет, нет, Мэйбл, я хорошо знаю Дэйви Мюра, и пусть брак с ним сделает вас леди, но никогда он не сделает вас счастливой и сам никогда не станет порядочным человеком. Я говорю честно, верьте мне, ведь теперь я окончательно убедился, что сержант был неправ.

— Отец мой, конечно, был очень неправ. Следопыт, если словом или делом причинил вам горе; и мое уважение к вам столь велико, а моя дружба столь искренна, что если бы не кто-то… Я хочу сказать, Следопыт, ни один человек не должен опасаться, что лейтенант Мюр добьется у меня успеха. Уж лучше всю жизнь оставаться в девушках, чем стать леди ценою такого брака.

— Не сомневаюсь, что язык ваш не способен ко лжи, Мэйбл! — проникновенно сказал Следопыт.

— В такую минуту, по такому серьезному поводу, а тем более вам? Никогда! Нет, пусть лейтенант ищет себе невесту где хочет, мое имя не украсит список его жен.

— Благодарю вас, Мэйбл, благодарю! У меня самого не осталось никакой надежды, но я не был бы спокоен, зная, что вы стали женой квартирмейстера. Я боялся, как бы вас не соблазнил его офицерский чин, да, да, а я ведь знаю цену этому человеку! Не думайте, что во мне говорит ревность, нет! Просто я знаю этого человека. Конечно, если вам понадобится какой-нибудь достойный юноша вроде Джаспера Уэстерна, например…

— Да что вы все твердите о Джаспере — Пресной Воде? Он не имеет никакого отношения к нашей дружбе. Лучше поговорим о вас: где вы думаете прожить зиму?

— Эх, да что обо мне говорить! Я и раньше немногого стоил, Мэйбл, разве что в разведке или в схватке с врагом, а теперь, когда убедился в ошибке сержанта, стою и того меньше. Нет нужды говорить обо мне. Для меня было большим счастьем столько времени провести возле вас и хотя бы в мечтах воображать, что сержант прав. Но теперь все это кончилось. Я отправлюсь в путь вместе с Джаспером, там дела у нас будет по горло, и бесполезные мысли перестанут лезть в голову.

— И вы все забудете, забудете меня… нет, нет, не забудете. Следопыт! Но вы вернетесь к своим прежним занятиям, и вас не будет больше тревожить мысль о девушке, недостойной того, чтобы нарушить ваш покой.

— Прежде я не знал этого, но девушки, оказывается, имеют большее значение в нашей жизни, чем я предполагал. До того, как я встретился с вами, сон мой был сладок, как у новорожденного младенца. Не успевал я приклонить голову к дереву, камню или, случалось, улечься на звериной шкуре, как тотчас же крепко засыпал, если только не доводилось в полусне переживать то, чем занимался днем; так я спал, пока не наступало время вместе с ласточками встречать рассвет, и я был уверен, что всегда мгновенно вскочу на ноги, когда потребуется. Такая уж у меня способность, и на нее можно положиться, будь это даже в стане мингов; ведь бывали случаи, когда я забирался чуть ли не в самое логово этих разбойников.