Крысиная башня - Павел Дартс

ЛЮДИ, ТАКИЕ ЛЮДИ

Опять разговаривали вечером. Видно, что батя мучительно решал, что делать дальше.

— Надо бы уходить! Ты прикинь — воду уже всего на пару часов дают! Город — гиблое место…

— Куда? Куда уходить, Толян??

— Да не знаю я…

— Вот и я про то ж. Ты знаешь — я за ситуацией слежу. Понимаешь… Это — не на пару недель, и даже не на полгода, как думают круторогие бараны, налегке попершиеся в дачные домики, деревни к родственникам и в эти «временные сельхозкоммунны». Оно, знаешь ли, нет ничего постоянней чем временное. Судя по информации из-за бугра… Нет, не по той, что нам тут дозировано вещают по телеку и радио, а по реальной информации — везде большая жопа. И куда-то тащиться, просто затем чтобы что-то делать, — это… Это не нужно, вредно. Задолбали эти лемминги, очень целеустремленно мечущиеся по краю пропасти, — лишь бы куда бежать, неважно куда! Если некуда идти — нужно обустраиваться на месте, я это так вижу!

Помолчали.

— Игорь вчера звонил, — сообщил батя.

— Это который? Это тот, что…

— Ага.

— И что?

— Предложение, типа. Он тут все в коммерцию втыкается, все пытается на рупь медяков наменять… Ну и… Типа, у него завтра «важная встреча», и он нас с тобой «приглашает в ней поучаствовать».

— Что за «встреча»? Не та, после которой двухсотые остаются? Или так — коньячка попить?

— Ага, «на коньячок», конечно… Я так понял, что типа того — можно на этой «встрече» добавочное отверстие в голове получить… Он, конечно, прямо не говорит, но я так понял.

— Знаешь, брателло, я еще с 90-х завязал за коммерсов поганых подписываться, а тем более в темную, и вообще мне твой Игорь…

— Успокойся. Я ему сообщил, что у нас насыщенная светская жизнь, и все «встречи» расписаны на месяц вперед, причем — по предоплате. Он и увял.

— А, если так…

— Владик звонил.

— Программер который? На «чоткой тачиле», говоришь, который ездит?

— Ага, ездит он… Отъездил. Последние баппки, что от продажи материной квартиры оставались, «вложил» в тюнинг своей красавицы. Ну, диски там, аэрография, фонари с красных на рыжие поменял — не комильфо ему, видите ли, с красными фонарями ездить, — за дикие деньги оранж поставил… Облагородил, такскаать. Все деффки теперь его. Только тачка в гараже — бензин ек.

— Да ладно, чем занят-то? Нам он как, не подмога? Нам бы «команда» не помешала, в команде действовать сподручнее. К всеобщему интересу, так сказать.

— Не-а. Абсолютно. Видишь ли, я ведь про его «чоткую тачилу» не просто так и не «от зависти»…

— Хы! Чо завидовать-то, у нас самих ща!..

— Не в этом дело. А в том… Ну, дело в том, что это наиболее полно отражает его отношение к жизни…

— Братан, я так не люблю, когда ты начинаешь нырять в филозззофию! Конкретней, а?

— Да я сам на него виды имел. Руки у него далеко не из жопы, все может руками сделать. Запасливый опять же. Но… Видишь ли, он из тех, для кого «внешнее, поверхностное» намного значительней существа дела. «Не быть, а казаться» — вот его девиз, можно было бы сказать. Знаешь… Знаешь, у меня была как-то возможность… Деньги, конечно, и все такое… Словом, вот когда я люгер добыл. Там можно было еще взять. Ну… Я ему намекнул. Тонко намекнул, на «возможность-вероятность», благо деньги у него тогда были в полном объеме… Знаешь, что он ответил?

— Ну?…

— Он говорит: «Да зачем, вот можно… Прикинь, Толян! Это взрослый человек говорит, отец троих детей! — Можно бы взять как у тебя пневматик, да щечки на рукоятке поменять на оранжевые, да ствол чуть высверлить — будет выглядеть как настоящий! И с ним ходить!»

Кухня вздрогнула от хохота Толика. Расплескав, он поставил недопитый чай на стол.

— Чо, вот так вот и сказал? Сшутил, может?

— Ничуть. Это его жизненная философия, как я понял. После этого я забил на него большой и толстый… ээээ… крест.

— Даааа, брателло… Ну и товарищи у тя здесь… Тюнинг пневматика, говоришь? Ты б ему начинать тюнинг со спиливания мушки предложил, а? Это ему, чувствуется, актуально будет!

— Черт знает. Видишь, он ведь в Конторе работает. Хотя и работа у него в тыкании по клавишам, но все одно — Контора о своих людях заботится. Или должна заботиться. Вот он на это и уповает. Администрация ему звание дала, он теперь чуть пониже генерала, чуть повыше прапорщика. Пистолет даже, говорит, служебный, за ним закрепили. «В связи с…», как говорится.

— На постоянное ношение дают?

— Не. В карточке числится.

— Ну, тогда это ни о чем.

— Вот и я о том же. Но на «противоправные действия» его хрен подвинешь, до тех пор, пока реально от голода подыхать не станет… Причем именно сам не начнет голодать, а не жена и дети, — инфантил полный…

— Жосско ты о нем.

— Объективно, Толя, объективно. Всего лишь. Я и в лицо ему это говорил, ну, может быть лишь в чуть более мягких выражениях…

— А он чо?

— А соглашается… — Олег рассмеялся невесело, — И тут же переключается на выбор аэрографии для своей тачилы, да какая сука ево очередная телка. Не, Толя, без вариантов.

— Угу, убедительно. Балласт нам ни к чему. Только и ты сам ПОТОМ, смотри, слабину не дай. Есть за тобой это, знаю я… Мягкотелость эта…

— Постараюсь, брат, постараюсь. Тимур вот куда-то пропал, вот что обидно. Не могу его выщемить. Единственный, пожалуй, оптимальный чел из нашей тесно-спитой компании пожилых алкоголиков, гы… Потерялся где-то. А Вася — помнишь, я тебе рассказывал, полкан который — перед Новой Администрацией на задних лапках теперь скачет, как перед прежним Президентом раньше скакал. «Всецело одобряет и поддерживает», как говорится. Семью свою ни то в «Зеленую Зону» вывез, ни то к родителям в деревню…

После «выноса „Гектора“» и обвальной волны грабежей по городу, в которой, как говорят, активно участвовали и выпущенные из пригородных колоний зэки, Администрация довольно быстро навела относительный порядок. Показательно расстреляли несколько ДЕСЯТКОВ мародеров — как водится, отнюдь не самых основных или опасных; пацанов с ящиком пива да домохозяек с охапками гламурного, недоступного им в прежнее время пафосного шмотья из разгромленных центровых бутиков.

Деловые дядьки, натащившие некоторые, как говорят, по полной квартире, так что не протолкнуться, бытовой техники самых дорогих престижных марок, во-время легли на дно, предоставив «воевать» с вооруженными автоматами и приказом открывать огонь на поражение вованами отмороженным юнцам, играющим «в революцию». «Революция» быстро кончилась, вместе с несколькими десятками юнцов; еще быстрее, чем патроны в магазине среднего вэвэшника, — остальные затаились, легли на дно. Все равно видно было, что все это — ненадолго, и что «шоу маст гоу он»…