Наследник (СИ) - Алексей Кулаков

Качнув головой в невольном согласии (он тоже видел те малые парсуны), великий князь на краткий миг задумался — а каким будут изображать его? Выходило так, что если он не озаботится этим вопросом заранее, то каждый холстомаз будет малевать его образ по своему вкусу.

— Кха.

Поэтому предложение сына ему понравилось, причем до чрезвычайности — только и приходилось удивляться, как он сам до того не додумался. Мудрый правитель должен думать и о том, что будет после его смерти!..

— Чем же тебе наши золотописцы не угодили, что хочешь рисовальщика аж из Италии?

— Наши когда парсуны малюют, или приукрашивают безбожно, или искажают. Мне же дьяки посольские сказывали, будто италийские художники приучились отображать видимое, ничего от себя не добавляя… К тому же, когда первый фарфор получим, его надо будет добро расписывать. Вот пусть этот итальянец заодно и недорослей мастеровых научит своему ремеслу.

Вспомнив о сладостях и питье, наследник окинул взглядом стол и прикоснулся к кружке. Едва заметно поморщился (остыл), и отодвинул от себя подальше недопитый взвар иван-чая.

— Молодец ты у меня, сыно.

Вздох, с коим прозвучали эти тихие слова, сделал похвалу какой-то… Грустной. Впрочем, долго печалиться правителю не дали — один из двадцати его стольников, появившись на пороге светлицы, для начала согнулся в низком поклоне, а после разрешающего жеста что-то тихо доложил. Увидев небрежный кивок, стольник моментально исчез за дверью — а в государев Кабинет зашел князь Андрей Дмитриевич Палецкий. Представитель самой младшей линии рюриковичей на Руси, дальний родственник некогда удельных Суздальско-Владимирских князей, довольно близкий — Стародубских, и, вдобавок ко всему — шурин хозяина покоев и державы Московской. Через сестру свою Иуланию, законную супругу родного брата царя, удельного угличского князя Юрия Васильевича.

— Многие лета тебе, великий государь!

Выпрямившись после поясного поклона, царский шурин (самый старший из четырех) тут же еще разок утрудил спину, легонько обозначив свое уважение и десятилетнему наследнику великого князя. Надо сказать, что род Палецких, несмотря на столь удачный брак с представителем правящего дома, никогда своим положением особо не кичился, да и вообще — в сварах, обычных среди родовитых семейств, участвовал мало. Возможно, если бы младший сын великого князя Василия Ивановича всея Руси не был от рождения немым и юродивым, они бы себя и проявили во всей красе… Заодно разделив участь еще одних царских родственников, князей Старицких — кои всегда были как под негласным присмотром, так и под вечным подозрением. Но коли уж все сложилось так, как сложилось, князья Палецкие в дела государственные не лезли, место свое знали, и великому государю частыми просьбишками не докучали, целиком и полностью сосредоточившись на верной службе и управлении вотчинами слабоумного угличского князя.

— Батюшка?

С некоторым сожалением вздохнув, Иоанн Васильевич отпустил своего первенца:

— Ступай себе с Богом, Митенька.

Сразу после этих слов князь Андрей Дмитриевич вновь согнул спину, приложив перед этим руку к левой стороне груди:

— Государь-наследник.

Оценив неподдельную искренность того почтения, что прозвучало в двух коротких словах, царевич слегка замедлился, с интересом оглядев своего очень дальнего родственника. Немного помедлил, затем чуть наклонил голову, дополнив движение коротким, но притом вполне благожелательным обращением по имени:

— Князь Андрей.

Покинув родительские покои, десятилетний отрок прошествовал до крепостной стены, где немного постоял, наблюдая повседневную жизнь горожан. Когда же это занятие ему прискучило, он совсем было засобирался навестить сестру — и даже частично успел воплотить это намерение в жизнь, добравшись до Золотых ворот, ведущих на женскую половину.

— Ага!..

В отличие от среднего царевича, самый младший в царской семье кричать не любил. Зато на шею старшему брату прыгал даже охотнее чем Иван или там Евдокия — и все трое старались вначале незаметно подкрасться, а повиснув на Дмитрии, моментально поджимали ноги и довольно смеялись.

— Я тебя поймал!..

— Поймал, добытчик, поймал.

Перехватив худенькую «тушку» младшенького поудобнее, старший ласково улыбнулся:

— А ты чего один гуляешь, без нянек своих, без мамок?

Выслушав на диво связный и разумный рассказ Федора, повествующий о том, что вся его челядь занята какими-то непонятными делами и сборами. Причем так занята, что даже поиграть с ним в прятки вызвались всего две служанки (собственно, именно это и дало малолетнему царевичу возможность благополучно ускользнуть из-под их присмотра), Дмитрий разом поменял все свои планы. Развернувшись к бдящим на посту трем постельничим сторожам, он тихо приказал:

— Меня и брата вы не видели.

Затем спустил мелкого с рук, подхватил протянутую ладошку и повел малыша к себе, причем так, чтобы их видело как можно меньше лишних глаз. Пару-тройку раз даже пришлось прятаться в подходящие закутки и ниши и пережидать, а напоследок повторить приказ для постовых уже напротив собственных покоев — но, в общем и целом, все вполне удалось.

— Садись. Вот хитрюга, не ко мне на коленки, ты на ложе садись. Медовых сот хочешь? А халвы?

Плямкнув несколько раз губами, пятилетний сладкоежка серьезно обдумал предложение:

— Неа.

— Значит, спать хочешь. Да?

— Не хочу!

Говоря это, Федор активно вертел головой по сторонам, выискивая то, чем он будет играться в первую очередь.

— Ты моя нехочуха!.. А глазки-то, смотри-ка, слипаются. Баю-бай, засыпай…

Мягко уложив провалившегося в сон брата на свое ложе, хозяин покоев пристроился в изголовье, всматриваясь в его чуть потускневший на время сна Узор. Проследил одну из сине-голубых нитей, затем другую, багрово-красную, нежнейшим касанием воли подправил положение третьей, и напоследок не без удовольствия осмотрел безумно сложное переплетение тончайших разноцветных линий — расположенное в том самом месте, где в тварном мире лежала на подушке голова сладко посапывающего Феди. Еще недавно вместо завершенной целостности в этом сплетении зияли разрывы и темные пятна намертво передавленных канальцев…

— Неужели получилось?

Осторожно положив правую руку на животик малыша, Дмитрий влил в его почти сформировавшееся средоточие крохотнейшую капельку своей силы, придирчиво рассматривая слабо засиявшие линии Узора. Еще капельку. Еще.

— Хмм!.. Ну, будем надеяться, что я нигде не напортачил.

Оставив в покое брата, старший из царевичей поднялся на ноги и с удовольствием потянулся. Бесшумно ступая по тщательно выскобленным плахам пола, он вышел в Комнату для занятий, еще раз потянулся, затем улыбнулся и в несколько движений скинул на лавку свой легкий кафтан из алого шелка. Подошел к стене, попутно пробормотав себе под нос что-то вроде:

— Должно же когда-нибудь и получиться?

Довольно ловко встав на ладони и устремив ноги в расписной потолок, мальчик ненадолго замер, затем осторожно «шагнул» прочь от подпирающей его стены. Вновь замер, затем чуть-чуть качнулся, двинулся было вперед, быстро-быстро перебирая руками…

Бумм!

— Должно, но не сегодня.

Потирая слегка пострадавшее ухо, юный ходок вниз головой и вверх ногами отряхнул ладони, встал, и самым решительным образом прогнал мысли о следующей попытке до той светлой поры, когда на полу появится толстый ширазский (или хорасанский) ковер. Синяков и шишек он не боялся — не с его талантами обращать внимание на такие мелочи, но и падать на голые дубовые плахи тоже не желал. Причем категорически. Так что (сделав себе мысленную пометочку насчет соответствующего распоряжения Авдотье), начинающий акробат уселся за стол, почти не глядя подтянул к себе чернильницу и толстую пачку листов, треть из которых была исписана его же рукой, затем недолго покопался в стаканчике с очиненными перьями — после чего принялся бессовестно грабить еще не родившегося французского академика, поэта и даже критика эпохи классицизма (которая, кстати, тоже еще толком не началась), мсье Шарля Перро. Собственно, сей увлекательный процесс уже подходил к своему окончанию: Золушка потеряла и нашла свою туфельку, получив в нагрузку к ней принца; Кот в сапогах одолел злобного великана-людоеда, и сразу после этого друзья-охотники Красной шапочки произвели кесарево сечение бедному Серому волку; Спящая красавица проснулась, а Синяя борода совсем наоборот, упокоился вечным сном.

— Ну, начнем!..

Спустя примерно час, когда он поставил точку на последнем листе сказки, повествующей о трудной судьбе Мальчика-с-пальчик, а тихая паника на женской половине дворца достигла своего апогея, в Комнату для занятий зашла личная челядинка наследника.

— Господин мой.

Перестав обдумывать подходящее название для очередной исконно русской небывальщины, Дмитрий без какого-либо недовольства посмотрел на свою служанку — еще до того, как она миновала Крестовую, он уже почувствовал ее легкое волнение, затаенную тревогу и сильную надежду. Причем все это было направлено совсем не на него.