Земля туманов - Андрей Ивасенко

«Тридцать минут… – подумал он, потирая подбородок и анализируя уже полученную им информацию. Он ждал, что мозг все как-то прояснит само собой. Не прояснилось. – Самые опытные ныряльщики, которых доводилось мне видеть, могут максимум задержать дыхание до двенадцати минут. А тут? Тридцать! Причем в постоянном движении! Было бы объяснима столь длительная задержка дыхания Оскара, если б тот сделал предварительную гипервентиляцию легких, подышав чистым кислородом из баллона, что могло втрое увеличить время погружения. Тогда – да, вполне вероятно. Но он этого не делал! Да и баллончика с кислородом не было. Воздух в гроте? На такой глубине? Полнейшая чушь! Что же тогда? Что?.. Неужели, это все-таки он?..»

Послышался легкий всплеск, Зильберштейн повернул голову и заметил акулий плавник, тут же скрывшийся в воде. Он протянул руку, хотел было закричать, но не успел – кормчий пресек этот порыв.

– Акула никогда не застанет Оскара врасплох! – спокойным голосом сообщил он немцу. – Морские боги всегда помогают вернуться ему живым и здоровым!

Однако хладнокровие навигатора нисколько не успокоило немца. Пока туземное суденышко не причалило к пристани, он то и дело опасливо оглядывался, смотрел то через левый борт, то через правый…

Когда удушье придавило Оскара, как гранитная глыба, он почувствовал, что процесс перевоплощения начался. Биение сердца уже откликалось в ушах, как откликается эхом что-то огромное и живое – в виде парового молота. Перед глазами сначала появились пятна, затем искорки – словно падающие звезды.

Рыбы вокруг резвились, точно гости на свадьбе.

Оскар закрыл глаза и почувствовал, как по мышцам пошла дрожь, схватившая его тисками, и тело начало изменяться, будто срывало с себя коросту прежней жизни. Рыбы зачарованно наблюдали за ним, оставаясь в стороне.

Спустя несколько секунд, когда тело успокоилось, он снял носовой зажим, сунул его в кармашек поясной сумки и отметил, что ноздри остались сжатыми. После приоткрыл рот и глотнул морскую воду. Очень долго он приучал себя к этому, заставляя сознание не испытывать страх. Сначала это вызывало рвотный рефлекс. Но со временем он привык.

Оскар открыл рот шире – вода хлынула в него, но его язык тут же свернулся комком, перекрыв доступ в желудок, трахея и надгортанник тоже сузились, препятствуя проникновению воды в легкие. Грудная клетка сжалась, а за ушными раковинами открылись и задвигались жаберные щели, пропуская через себя воду. Теперь Оскар не испытывал потребности дышать – кислород, растворенный в воде, достаточно попадал в кровь и насыщал гемоглобин, а воздух, оставшийся в желудке, создавал необходимую плавучесть. Сердце совершило головокружительный кувырок, нервно дернулось и вошло в необходимый ритм, отбивая двенадцать ударов в минуту, дабы к минимуму свети потребление кислорода организмом. Тело начало выделять через крохотные железы жировую смазку в потовые выделения, покрывая кожу маслянистой оболочкой и смешиваясь с мазью. Он раскинул руки и ноги, раздвинул пальцы – кожа между ними растянулась, образовав перемычки. Теперь он чем-то стал похож на амфибию.

Оскар открыл глаза, несколько раз моргнул прозрачными внутренними веками и полностью пришел в себя. Теперь ему ничто не мешало испытывать пьянящее чувство свободы и восторга. Он был освобожден от бремени земного тяготения. Давление воды, возрастающее с глубиной, токсическое действие кислорода и углекислого газа, наркотическое действие инертных газов, насыщение организма газами под повышенным давлением, которое при выходе с глубины требует длительной декомпрессии, жесткие температурные условия, – все эти барьеры, свойственные подводному пловцу, будь он фридайвером [59]либо водолазом, остались позади. Он мог бы навсегда оставаться в этом волшебном мире и легко двигаться. Его ничто не связывало. И самое чудесное, что и безмолвие исчезло. Слух его обострился. Со всех сторон раздавался неугомонный хор подводных обитателей. У воды появился некий новый привкус. Оскар, пропуская через жабры воду к обонятельным рецепторам, теперь отчетливо различал и бесчисленные запахи морских организмов.

«Лучшее ощущение в мире!» – мысленно прокричал Оскар. Блаженство едва не вскружило ему голову.

Он осмотрелся по сторонам и заметил длиннокрылую акулу, которая окинула его пристальным взглядом, погруженным в глубокое раздумье, и покачала белесыми плавниками. Хищница была около восьми футов длиной – видимо, ныряльщик показался ей незнакомой и слишком трудной добычей, либо она была не голодна. Акулы, вопреки всеобщему мнению и слухам, не столь прожорливы. Для сытости и компенсации затрат энергии этой хищнице достаточно в год съесть пищи всего на шестьдесят процентов от веса собственного тела, что составляет в среднем полфунта мяса в день. Однако спокойное, мудрое выражение акульей морды всегда производит жуткое впечатление. Оскар знал: если не дать акуле почувствовать свой страх и не заставить обороняться, то она редко нападает первой. В большинстве своем акулы трусливы, охотятся у поверхности на рыбу и поедают объедки, которые выбрасывают с кораблей. Не зря же моряки их назвали «морскими собаками»! Тем не менее, никогда нельзя предугадать заранее, как поведет себя акула – безжалостная неуязвимая хищница, исконная убийца. И эта акула подтвердила прозвище: сделав отвлекающий маневр, удалилась на безопасное расстояние и начала кружить, изучая странное создание, очень похожее на человека.

Акула не торопилась, и дистанция оставалась неизменной. Оскар знал, что имеет дело с не безобидным существом, поэтому он достал нож и некоторое время обменивался с хищницей взорами, выражавшими взаимное недоверие. Наконец акула утратила интерес к человеку, повернула, выпустила облачко испражнений и поплыла прочь. Оскар вернул нож обратно в чехол и ухмыльнулся. «Не так-то просто ко мне подобраться какой-то паршивой акуле…» – мысленно произнес он.

Как известно, любой ныряльщик в маске всегда видит предметы несколько ближе и крупнее, чем они есть на самом деле, потому что лучи света вначале проходят слой воды, затем слой воздуха в маске, а уж после попадают в глаз и преломляются в его оптической системе как обычно. Без маски же человек может видеть то, что находится вблизи, очень расплывчато, и становится дальнозорким. У Оскара же, благодаря особому отражающему слою, расположенному позади сетчатки глаз, лучи сходились не за сетчаткой, как у ныряльщика без маски, а нормально. Он видел в воде в десять раз лучше любого человека.

Оскар прижал руки к бокам и, работая одними ногами, нырнул глубже – тело, покрытое жировой смазкой, вонзилось в воду, как нож в масло. Он двигался с нарастающей скоростью, почти как акула, бросившаяся в атаку. На глубине это могло быть обманчивым впечатлением для обычного человека, потому как большая плотность водной среды и плохая видимость всегда добавляют скорость, и три мили в час могут показаться семьюдесятью. Но Оскар, несмотря на несовершенство человеческой анатомии, действительно стремительно и без труда скользил в водной толще, превосходящей воздух по плотности в восемьсот раз.