Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры - Нелли Мартова

– Почему здесь так хорошо? Ты можешь объяснить? – сказала она, наконец, забыв и про щеки, и про застывшую на подбородке холодную слезинку, и про то, что он ее несколько раз ударил.

– Здесь источник природной энергии, место силы. Это очень глубокое озеро, хоть и маленькое на вид. До дна несколько десятков метров – почти пропасть. В озере чистейшая вода, и оно никогда не замерзает.

Софья спустилась вниз, зачерпнула ледяную воду, умылась. Все лицо защипало иголочками, но совсем не такими, как после «розовых очков», это сама свежесть проникала сквозь поры кожи. Она все ждала, что Магрин подойдет сейчас, обнимет ее крепко-крепко, утянет за собой, туда, где безбрежное море соединяется с желто-серым небом в едином порыве сотни маленьких вихрей, и луч солнца на мгновение коснется иссиня-черных буйных волн. Ждала и одновременно боялась. Почему он тогда подошел к ней, почему увел ее в ту гостиницу? Ведь не влюбился же с первого взгляда, Софье уже не пятнадцать лет, чтобы верить в такие глупости.

– Эмиль. – Она поднялась выше, туда, где он уже развел костер. – Эмиль, почему ты… почему мы были вместе в ту ночь?

– Ты помнишь, что было перед этим? – Его взгляд стал мягким и теплым, как кошачье брюшко. Глядя в такие глаза, нельзя ни возмущаться, ни требовать, можно только вздыхать и неотрывно следить за ними.

– «Дворец связи»? – ответила Софья. – При чем тут это? Ерунда какая-то.

– Ты была на грани. Вспомни себя – ты сидела над чашкой чая и смотрела в одну точку, ты вся была в потоке, его можно было почувствовать физически. К тебе даже официант не подходил, боялся, как санинспектора. Я тогда подумал: еще мгновение, и эта девочка растворится, растает, как будто и не было ее никогда.

– Ты хотел меня вернуть?

– В том состоянии ты бы попала далеко не в лучший из миров Меркабура, – ответил он и посмотрел на нее с сочувствием.

Софья отвернулась, потом подняла глаза и спросила:

– Но почему тогда мы были с тобой в постели, а сегодня… в общем, первый способ нравится мне больше.

– Хотел бы я знать, что ты учудила сегодня, как пришло тебе это в голову и куда смотрели твои хранители. Не думай, что бить тебя по щекам доставляет мне удовольствие, но до гостиницы мы бы не успели доехать.

– Почему именно секс, Эмиль?

– Пойми разницу. Вот представь, человека чуть не сшибла машина, остановилась в сантиметре перед носом, у него кратковременный шок, истерика. Его нужно облить холодной водой или дать пощечину, как тебе сегодня. А теперь представь, что человек потерял всю свою семью, и у него тяжелая депрессия. Тут одной пощечиной не отделаешься, нужны методы посильнее.

– Но я не теряла свою семью! Я вообще никого не теряла! – возмутилась Софья.

«Методы посильнее»! Значит, секс для него – это метод. Она насупилась и уткнулась носом в холодные коленки.

– Ты почти потеряла связь с этим миром. Чтобы общаться с Меркабуром и создавать по-настоящему сильные открытки, нужна крепкая зацепка здесь, в реальности. Дети, любимый человек, близкие люди, красивое место, где тебе очень хорошо. Все что угодно, что тебя держит, не отпускает, что зовет вернуться.

– И теперь ты меня здесь держишь? Секс – это метод удержать меня?

Магрин поморщился, отвел взгляд, подкинул веток в костер. Софья прислушивалась к себе: похоже на влюбленность то, что она к нему испытывает? И честно отвечала себе: нет. Влюбиться – это день и ночь думать только об одном человеке, мечтать, чтобы он был рядом, в упор не видеть ни одного недостатка, ревновать к каждой встречной и, как в песне, «краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами». Скорее, она относится к Магрину именно так, как можно относиться к красивому месту, к этому озеру, например. Сюда хочется вернуться, здесь хорошо просто быть, но мир не перевернется с ног на голову, если она никогда больше здесь не появится. Да, в нем звучит родная нота, резонирует с ее собственной внутренней волной, это притягивает, но одновременно и отталкивает, пугает, сводит с ума. Был бы на его месте кто-то другой, не связанный со скрапбукингом, и с такой же родной нотой, и она бы захотела провести с ним рядом всю свою жизнь. Но что-то в Магрине ее останавливало. Ее чувство к нему – подобно мотыльку, который тянется к огню, но сгорает, едва коснувшись пламени. И все же мысль о том, что секс для него – всего лишь метод, неприятно колола, как будто Софья проглотила гвоздь.

– Я не смогу все время присматривать за тобой, Софья. Плохо то, что тебя здесь сейчас ничто не держит. Иначе не случилось бы то, что произошло сегодня. А в тот раз… я вытащил тебя силком. Была бы ты мужчиной, пришлось бы применить более грубые средства. И потом, наш секс – это ведь был не только секс? Ты не могла не почувствовать. – Он улыбнулся и снова посмотрел на Софью таким мягким взглядом, что сердиться на него было невозможно.

– Ты спасаешь так всех скрапбукеров? – все же спросила она и тут же почувствовала, что Магрина это задело.

Он долго молчал, ворошил длинной веткой угольки в костре. Софья подумала, что сейчас расплачется, непонятно отчего. Наконец, он отложил ветку, повернулся к ней и взял за руку. Тепло горячих ладоней проникало в ее холодные пальцы, и по ним словно бежал поток – Меркабур или что-то другое?

– Я знаю, что тебе хотелось бы услышать. Скажу тебе честно – мне было хорошо с тобой. Да, признаю, я с тобой работал, но это была не просто работа. Там, в потоке, ты восхитительна. Твой образ… море, сотни маленьких круговоротов, соленые брызги, я не видел ничего подобного. Правда, мне было хорошо. Я ценю и помню эти моменты.

Софья прислушалась еще раз к ощущениям в кончиках пальцев – он не врал. По крайней мере сейчас он верит в то, что говорит. Она притянула его к себе и наконец-то обняла. Рассыпалась вмиг прочная стена между ними, осколки разлетелись и стали первыми колючими снежинками, мучительной волной спало напряжение, затрещали взволнованные ветки в костре, и слезы все-таки брызнули из глаз.

– А теперь рассказывай, – повелительно сказал он. – Как тебя угораздило сегодня опять вляпаться?

– Я сделала «розовые очки», – ответила она, всхлипывая. – Открытку от депрессии.

– Покажи, – Магрин нахмурился.

Софья неохотно вылезла из его объятий, достала из сумочки открытку, протянула ему. Он сразу же попробовал примерить «очки», покачал головой.

– Софья-Софья… Ты чудо в перьях.

– Эмиль, а почему контракт запрещает делать открытки для себя или по своему желанию?

– Он так устроен, иначе нельзя гарантировать баланс. Представь, что одинокий скрапбукер – это как пилот маленького моторного самолета, от него одного зависит, приземлиться или разбиться. А когда ты подписываешь контракт, ты садишься в огромный «боинг». И если ты делаешь открытку без спроса, это все равно как если бы ты зашла в кабину пилота и начала переключать случайные тумблеры – результат непредсказуемый. Так понятно?

Софья кивнула, хотя чуяла, что есть тут еще какой-то подвох.

– Так что ты решила насчет контракта? – спросил Магрин как бы невзначай.

– Я не знаю.

– Пока тебя здесь ничто не держит, поток постоянно будет пытаться утащить тебя. Соглашайся.

– Зачем? – Она подняла на него глаза. – Может быть, если меня здесь ничто не держит, там мне и в самом деле будет лучше? Может быть, мир Меркабура для меня – родной? Может быть, там я буду счастлива, буду на своем месте? Захочу, и там тоже нарисую озеро, и сосны, и звезды, и костер. Я сама придумаю собственный мир, и в нем будет только то, что я захочу.

– Ты не можешь придумать мир. Можешь его увидеть, почувствовать, пропустить через себя поток и дать ему творить или не дать, но ты не можешь придумать мир. Все уже придумано до тебя.

– Могу. – Она надула щеки и отвернулась. – Неважно, там я – хозяйка мира, а здесь – никто.

– Софья. – Он тяжело вздохнул и повертел в руках открытку. – Когда ты примеряла вот эти очки, тебе хорошо удавалось управлять потоком?

– Отлично.

– Тогда почему мне пришлось тебя опять вытаскивать силком? Только не говори, что ты сознательно хотела уйти в Меркабур там, в холле твоего офиса.

– Откуда ты узнал, что я на грани? – Она обернулась и посмотрела ему в глаза. – Почему ты появляешься всегда так вовремя?

Снежинки кружились над его головой, оседали на ресницах, на плечах и тут же таяли. Он и сам был как грань между мирами, снаружи – холодный воздух и первый снег, а внутри огонь – такой же яркий, как этот костер, и родная нота – в полную силу.

– Скажем так, я всегда чувствую, когда у нас в городе кто-то готов к переходу между мирами, – ответил он.

– И всегда вмешиваешься?

– Когда считаю нужным и когда у меня есть возможность. Послушай, Софья, я не хотел бы на тебя давить. Поверь мне, я много лет работаю с Меркабуром, тебе действительно лучше заключить контракт. Я говорю это не потому, что… – Он оборвал себя на полуслове, подкинул ветку в костер и задумался.