Мелкий бес - Федор Сологуб

Скучаев. Постой, постой, хлеб-соль вместе, водочка врозь. Малый, подвинься-ка ты ко мне. (Тихо заказывает что-то официанту: тот уходит и через некоторое время возвращается с водками и закусками). Так вот, Ардальон Борисыч, в духовное бы вам. Если взять духовный сан, то священник из вас вышел бы серьезный, обстоятельный. Я могу посодействовать. У меня есть преосвященные хорошие знакомые.

Передонов. Нет, я не хочу в попы, я ладану боюсь. Меня тошнит от ладана, и голова болит.

Скучаев. В таком разе в полицию тоже хорошо. Поступите, например, в становые. На вас, позвольте узнать, какой чин?

Передонов. Я статский советник.

Тишков. Статский залихватский, выпьем.

Скучаев. Вот как… Скажите, какие вам большие чины дают. И это за то, что ребят обучаете?

Тишков. Ребят обучаете и чины хватаете.

Скучаев. Скажите, что значит наука. А впрочем, хотя по нынешним временам иные господа нападают на науку, а без науки не проживешь. Вот я сам, хоть только в уездном учился, а сына в университет направлю.

Тишков. Направляет сына к получению чина, вот и выпить причина.

Скучаев. Через гимназию, известно, почти силком ведешь прутом, а там и сам пойдет. Я его, знаете, сечь никогда не секу.

Передонов. Жалеете его.

Скучаев. Нет, зачем баловать. Как только он у меня заленится или как в чем проштрафится, возьму его за плечи, подведу к окну, там у нас в саду березы стоят. Покажу ему березу. Это, говорю, видишь? Вижу, папенька, вижу, говорит, больше не буду. И точно, помогает, заправится мальчуган, будто его и в самом деле постегали. Ох, дети, дети…

Тишков. Есть дети, что хорошо и без плети. Учитель, по этакой причине выпьем.

Передонов. Я еще одну выпью, только мне уж пора идти. Скучаев. Не торопитесь, посидите.

Тишков. Посидите, компанию поддержите.

Передонов. Нет, мне пора.

Тишков. Ему пора — ждет сестра.

Передонов. У меня дела.

Тишков. У кого дела, тому от нас хвала.

Скучаев. Не смею задерживать.

Передонов уходит.

Скучаев (Тишкову). Зря болтают на человека…

Тишков. Зря болтают, правды не знают.

Скучаев. Он ничего, парень душевный, и выпить не дурак. Тишков. Если выпить не дурак, значит, парень так и сяк. Скучаев. А что с мамзелью вяжется, так это что же? Тишков. От мамзели клопы в постели.

Скучаев. Кто Богу не грешен, царю не виноват.

Тишков. Все грешим, все любить хотим.

Скучаев. А он хочет грех венцом прикрыть.

Тишков. Грех венцом прикроют, подерутся и завоют.

Скучаев. Как он ко мне подошел, я было думал, будет в долг просить: дал бы, но не больше полутораста. А впрочем, не просил. Тишков. Денег не просил, деликатно укатил.

Скучаев. А впрочем, ровно бы мы с ним из пустого в порожнее переливали. Беда с этими учеными — не поймешь их; в книгах-то ему все ясно, а вот как из книги нос вытащит, так и сам завязнет, и других завязит.

Тишков. Сам завязнет и других соблазнит.

Скучаев. А не пора ли к домам?

Тишков. Вы по домам, и мы по вашим стопам.

Скучаев подзывает официанта, расплачиваются и уходят. Передонов, возвращаясь из-за беседки, встречается с городовым, который лениво плетется по аллеям. Передонов вздрагивает, так что чуть-чуть не роняет папиросы, которую собирался закурить. Робко подходит к городовому.

Передонов. Г-н городовой, здесь можно курить?

Городовой. То есть, ваше благородие, это насчет чего? Передонов. Папиросочку, вот одну папиросочку, можно выкурить?

Городовой. Насчет этого никакого приказания не было.

Передонов. Не было?

Городовой. Никак нет, не было. Так что, господа, которые курят, это не велено останавливать, а чтобы разрешение вышло, об этом не могу знать.

Передонов. Если не было, так я и не стану. Я — человек благонамеренный. Я даже папироску брошу. Ведь я — статский советник. (Комкает папиросу, бросает ее на землю и поспешно отходит от городового).

Из-за угла беседки слышится блеющий смех Володина. Володин догоняет Передонова.

Володин. Ардальон Борисыч… Будущий инспектор… то-то я смотрю, кто это знакомый с фараоном разговаривает. Со спины как будто будущий инспектор. Подхожу — так и есть. Здравствуйте, Ардальон Борисыч.

Пока он говорит, Недотыкомка юлит около его ног. Передонов тупо смотрит на Володина.

Передонов. Что ты лягаешься, Павлушка?

Володин. Я не лягаюсь, Ардальон Борисыч, а здороваюсь с вами за руку. Это, может быть, у вас на родине ногами лягаются, да и то не люди, а, с позволения сказать, лошадки.

Передонов. Еще боднешь, пожалуй.

Володин. У меня, Ардальон Борисыч, еще рога не выросли, а это, может быть, у вас рога вырастут раньше, чем у меня.

Передонов. Язык у тебя длинный, мелет, чего не надо.

Володин. Если вы так, Ардальон Борисыч, то я могу и помолчать.

Передонов. Что это у тебя котелок на затылке?

Володин. Так как тепло, Ардальон Борисыч, то я его и не надвигаю на лоб. А знаешь, что я тебе скажу, Ардальон Борисыч? Я уговорил Черепнина, и он на днях вымажет Марте ворота дегтем.

Передонов молчит, соображает что-то, потом вдруг угрюмо хохочет. Володин перестает осклабляться, принимает скромный вид, поправляет котелок, поглядывает на небо и помахивает тросточкой.

Володин. Хорошая погода, а к вечеру, пожалуй, дождик соберется. Ну, и пусть дождичек, а мы с будущим инспектором дома посидим.

Передонов. Не очень-то мне дома сидеть можно. У меня нынче дела, надо в город ходить. Визиты делать. А то на меня врут. Я ко всем важным лицам схожу. С городским головой я уж говорил. Он за меня.

Володин. У меня, Ардальон Борисыч, нынче тоже есть дела. Я Мишеньке Адаменко нынче уроки изволю давать по ручному труду. 30 целковых в месяц, позвольте вас поблагодарить за вашу рекомендацию.

Передонов. 30 рублей с тебя много. Ну, да уж ладно, получай, только мне не завидуй.

Володин. Они барышня богатая и заплатить могут. Завтра я им покажу рисунки для рамочек, очень изящные, они мне, может быть, закажут. А может быть, и кофейком угостят.

Передонов. Вот погоди, приду к ней тебя сватать. Только ты и сам не зевай…

Володин. Барышня со мною даже очень любезна, и я так понимаю, что я ей понравился. (Радостно смеется и прыгает).

Передонов. Не лягайся… Распрыгался, как баран. Погоди еще, натянут тебе нос. А вот инспектор народных училищ идет, надо ему сказать кое про кого. (Уходит влево).

Володин садится на скамейку, Передонов скоро возвращается с Богдановым.

Передонов. У вас одна учительница в красной рубашке ходит.

Богданов. Что, что вы говорите? Кто, кто такая?

Передонов. Да вот горластая-то толстуха-то эта, как фамилия — не помню.

Богданов. Горластая. Горластая — это Скобочкина, да?

Передонов. Ну вот, эта самая.

Богданов. А как же, как же так? Скобочкина, в красной рубашке, а? Да вы сами видели?

Передонов. Видел. Да она, говорят, и в школе так щеголяет, на уроках сарафан надевает, совсем как простая девка, босиком ходит, так и уроки дает.

Богданов. А скажите. Надо, надо узнать. Так нельзя, нельзя. Уволить за это следует, уволить. Она всегда такая была.

Проходит гимназист Крамаренко. Кланяется Передонову.

Передонов. Что, черныш, огарыш, будешь на уроках шалить? Досталось. Да еще вот погоди, отцу скажу, как ты в церкви себя ведешь. Зачем в церкви улыбался? Ну, иди, нечего стоять. (Когда Крамаренко ушел, Богданову). Он из мещан. Дворянам я «Вы» говорю. Нельзя же всем одинаково. Я всегда в канцелярии справляюсь. И он негодяй. Его директор против меня подговаривает.

Богданов. Да за что вы?

Передонов. Не сам. Через сыновей. Распустил гимназию. Я бы их подтянул. Вот этот черныш — он певчий. А певчие — все негодяи. У него дискант хороший, так он думает, что и в церкви можно шептаться и смеяться. Я третьего дня к его отцу сходил. У него отец умный. Так его при мне выдрал розгами… А знаете, ваш Мачигин шапку с кокардою носит. Я его сегодня здесь видел, вот бы вы его пробрали за это. Забарничал.