Вернись, бэби! - Мэв Хэран

– Стелла нас переиграла, детка. – Би смотрела в ту же сторону. – Но она очень скоро может об этом пожалеть.

– Да как она смеет? – Пэт в гневе выключила телевизор, чтобы только не видеть обнимающихся Джо и Стеллу. Мысль о том, что это видели миллионы, включая ее знакомых и друзей, заставила Пэт застонать от боли и унижения. – Она же от него отказалась! Вышвырнула, чтобы не мешал ее карьере! Как это несправедливо! Как это чертовски несправедливо!

У Эндрю при звуке этого искаженного от боли голоса перевернулось сердце. Неужели он действительно совершил ошибку, когда помогал Молли искать эту женщину? Но кто же мог знать, что все так повернется?

– Дорогая, ему надо было ее найти. В этом Молли абсолютно права. При всей нашей любви Джо никогда не был счастлив. Его всегда что-то удручало. Может быть, то, что она объявила о своей любви всенародно, ему поможет.

– Ему ни в чем не надо помогать, у него и так все прекрасно. Ты начинаешь говорить как Молли. Для тебя она всегда была свет в окошке!

Эндрю попытался обнять жену. Пэт била дрожь. Платье на ней было какое-то бесформенное. В последнее время она раздалась и перестала за собой следить.

– Пэт, дорогая моя, я понимаю, как тебе тяжело, но ты несправедлива к Молли. Она любит Джо! Потому я и стал ей помогать. Она ведь хотела, чтобы Джо почувствовал, что он нужен своей родной матери.

– Конечно, теперь-то он ей точно понадобился! Смотри, как она радуется! – Пэт с трудом сдерживала рыдания. – Ох, Эндрю, у нее действительно есть что ему предложить! Она вплывает в его жизнь как белый лебедь, и все вмиг становится прекрасно. Все эти годы и пеленки, и ночные бодрствования у его постели, когда он болел, и экономия на всем ради него – все это теперь неважно. Мы для него больше не существуем.

– Ничего подобного! Джо хороший мальчик. Он скоро приедет. И тебя он любит, Пэт.

– Неужели? Скорее стыдится. Стелла Милтон небось во дворце живет. А на нас посмотри! Жалкая хибара! Мы с тобой за тридцать лет ничего не нажили!

– Так, может, начать наживать? – Эндрю подавил обиду на жену за то, что она так невысоко оценила жизнь, которую они строили вместе. Правда, он всегда был счастливее Пэт. Она вечно тянулась к несуществующей радуге. Может, это из-за ее бесплодия? Его мучила совесть, что он так и не смог подарить Пэт собственного ребенка.

– Подумай, каково сейчас Молли, – сказал он.

Пэт ожесточилась. Ее некогда симпатичное лицо приобрело выражение мегеры.

– Молли получила то, что хотела.

– Пэт, любимая, – Эндрю был почти в отчаянии от того, что все складывалось не так, как он надеялся, – постарайся проявить чуточку понимания. Молли любит Джо ничуть не меньше, чем ты.

– Правда? Тогда у нее своеобразный способ проявлять свою любовь. – Пэт взбила диванные подушки, как делала каждый вечер на протяжении тридцати лет. – Знаешь, никогда мне не нравился этот диван!

Эндрю хотел было сказать: «Ну, так купи другой!» – но осекся. Не диван причиной ее горя. Новая мягкая мебель тут не поможет.

В пабе Нижнего Дичвелла сегодня было столпотворение. То есть вместо обычных трех посетителей там сидело аж десять. Обычно по субботам народ собирался в пивной ближе к ночи. Двери паба стояли нараспашку, но люди все равно предпочитали захватить как можно больше солнышка и свежего воздуха на исходе лета. Вот настанет осень, и жизнь в заведении вновь забьет ключом. До самой весны здесь будет висеть густой табачный дым, а горячий пунш приманит целые толпы, как какой-нибудь языческий праздник.

– Эй, Энт! – Угрюмый хозяин окликнул своего постоянного посетителя, одного из немногих. – Это не та ли старуха, что живет у нас здесь в угловом доме? Ну, вон та актриса? – Он показывал на экран.

– Она самая, – поддакнул Энтони Льюис, занимая место поудобнее. – Очередное вручение показушных премий. Будут опять преподносить друг другу какие-нибудь статуэтки. Лучшая достанется тому, кто громче всех испортил воздух в каком-нибудь идиотском фильме. Бог ты мой, ты только погляди! Цвет нашей культуры, чтоб меня черти съели! И что на этот раз? Помощь албанцам? Меняем собак на беженцев?

– Это действо называется «Награды Миллениума». Смотри-ка, там и эта секс-бомба, Стелла… Как ее?

– Милтон, – подсказал Энтони. Он заметно оживился, циничную дремоту как рукой сняло.

– Видал? Дают ей приз, как самой сексуальной статье нашего экспорта.

– Лучше бы они ее саму на экспорт вывезли. – Энтони смотрел, как Стелла идет к сцене, и приветственно поднял стакан. На ней было весьма откровенное красное платье. Стелла обожала изображать из себя женщину в красном, подчас на грани пародии, но все-таки умудрялась при этом не выходить за рамки приличий. Черт бы ее побрал, соблазнительна, как всегда, хотя Энтони давно понял, что ее чары направлены не на него. Они вообще не направлены ни на какого конкретного мужчину. Это было нечто неперсонифицированное, а потому совершенно пустое. Он сомневался, что был хоть один человек, которого Стелла когда-либо впустила в свое сердце – вернее, в то место, которое у нее так называется.

Он смотрел, как она приняла награду. Потом она пригласила на сцену молодого человека из числа гостей.

Энтони вскочил и чуть не опрокинул стакан. Вживую сходство оказалось еще более разительным, чем на плоской газетной фотографии. Те же черные волосы, синие глаза, опушенные длинными ресницами, та же способность непостижимым образом смотреть тебе прямо в глаза. И все же в Джозефе была какая-то робость, которой Стелла никогда не страдала. При всей своей привлекательности молодой человек явно чувствовал себя не в своей тарелке. Что и неудивительно, учитывая обстоятельства его рождения.

Самобичевание и защитный цинизм вдруг уступили место вспышке безумной ярости, и Энтони снес стакан со стойки.

– Эй, ты что? Черт побери, Энт! – завопил хозяин. – Гляди, что со стаканом-то сделал!

– Черт побери, Энт! – отозвался попугай. – Черт побери!

– Скажи спасибо, что я его не в телевизор кинул. – Энтони слез с табурета. – Извини. – Он не стал собирать осколки. Смотреть на экран он больше не мог. Видеть Стеллу и Джо в обнимку было для него слишком. – Пока. – Он выскочил из бара, размахивая полами плаща, как раненый ворон крыльями.

– Что это с ним? – пробурчал хозяин себе под нос. – Чем-то эта Стелла Милтон его зацепила. Надеюсь, он не из этой породы? Временами он какой-то странный.

– Какой-то странный! – повторил попугай и понимающе закивал головой, как будто знал, что связывает сумасбродного сельского антиквара с той, которую показывают по телевизору.

Вернувшись к себе, Энтони набрал номер, который оставила ему Молли в их самую первую встречу. Включился автоответчик, и он едва не положил трубку. Конечно, она ведь тоже там. Церемонию транслируют в прямом эфире.