Те же и Скунс – 2 - Валерий Воскобойников

Антон Андреевич лично взял запищавшую трубку и поднёс её к уху.

– Кто?.. – требовательно раздалось оттуда, как только установилась связь.

– Дед Мороз, – усмехнулся шеф «Василька». И положил ногу на ногу: – А кого тебе надо-то, родной?

– Меньшова! – рявкнула трубка. После чего добавила несколько красочных выражений: видать, наболело.

Антон Андреевич досадливо поморщился, держа маленький аппарат подальше от уха.

– Я, дорогой мой, таких слов-то не знаю, – сказал он, когда на том конце иссякли и замолчали. – И вообще, между прочим, ты мне без надобности. А если я тебе нужен, так давай-ка говори по-людски…

И нажал пальцем отбой. На сегодня у него было намечено одно дело, гораздо более важное, чем переговоры с бандитами: пора было отвозить к Ассаргадону беременную жену. Леночке Меньшовой в ближайшие дни предстояло рожать, причём мальчишку, имя которому они уже подобрали. А гранатомётного залпа в окно Антон Андреевич не опасался. Дом и офис с окрестностями пребывали под весьма надёжным контролем. Чисто на всякий случай.

Повторный звонок раздался часа через два, и в трубке зазвучал совсем другой голос. Вежливый и на удивление жизнерадостный. Для начала он сердечно поблагодарил Меньшова за то, что тот подобрал и сберёг трубку, потерянную бестолковыми пацанами. Потом голос учтиво намекнул, что, мол, не отказался бы получить свою собственность обратно.

– Да ради Бога. – Антон Андреевич по обыкновению оставил все свои эмоции при себе. – Где вам удобнее?

Без пяти десять следующего утра он стоял на Владимирской площади, там, где останавливаются автомобили, и смотрел, как падают наземь тихие медленные снежинки. Небо было затянуто размытыми слоями облаков, в которых медленно плыло холодное красноватое солнце. На него можно было смотреть не жмурясь. Время от времени Антон находил взглядом негреющее светило. Чего только не изобрело человечество – задушило плотинами великие реки, испакостило красивейшие на планете места отходами атомных станций, сожгло в топках тысячелетний труд земных недр… и не в последней степени ради того, чтобы залить светом улицы ночных городов. А всё равно – стоит взойти солнцу, и становится ясно, насколько убоги все усилия одного из биологических видов, почему-то вообразившего себя разумным…

Снежинки неторопливо садились на непокрытую голову Меньшова, на его плечи. Когда часы на руке пискнули, возвещая ровно десять часов, он повернулся и увидел небольшую – всего четыре машины – колонну чёрных одинаковых «Блейзеров», выруливавшую на площадь. Антону они чем-то напомнили танки, явившиеся прямиком из девяносто третьего года.:

Джипы подъехали и остановились – без какого-либо порядка и подавно не в прямоугольниках, вычерченных на асфальте линиями белой краски, отчётливо видными сквозь лёгкий слой снега. Какие там правила парковки, какое там уважение к окружающим! Каждый встал, где его душеньке было больше угодно. Прочие водители, всякие разные «Москвичи» с «Жигулями», которым беспорядочная кавалькада перегородила въезд на стоянку, могли отправляться устраивать свои машины на Большую Московскую – или вообще ко всем чертям. Парковщик в малиновом комбинезоне, подбежавший было к «Блейзерам», после десяти секундного общения с «хозяевами жизни» отлетел прочь как ошпаренный и больше не приближался.

Вылезший из джипов народ, числом около дюжины, топтался возле машин, закуривал, с интересом оглядывался. На рослого благопристойного гражданина в тёплой кожаной куртке, стоявшего в десятке шагов, братки не обращали никакого внимания.

В конце концов Меньшову стало просто смешно, и он поднял чехол с «Нокией» за кожаный хвостик, поинтересовавшись:

– Не меня ищете?..

Первыми обернулись двое, в которых он сразу признал главаря со «старшим помощником». Не составляло труда также понять, в каком порядке они с ним давеча разговаривали по телефону. Вряд ли учтивый голос исходил от приземистого, низколобого, резкого в движениях «старпома». А вот второй, полный, в длинном пальто, для драки явно не предназначенном, был определённо начальником. Вежливым и для разнообразия интеллигентным. Удачная комбинация, производившая, вероятно, в большинстве случаев именно то действие, на которое была рассчитана.

Они и теперь пустили в ход накатанный сценарий.

«Старпом» подскочил к Меньшову, очень невоспитанно выдернул «Нокию» у него из руки (Антон позволил ему это проделать) и заорал:

– Ты, бля!!! Маму твою!!!

Меньшов своей мамы не знал никогда, ибо вырос в детдоме. Очень даже возможно, что женщина, бросившая ребёнка, полностью заслуживала всё о ней сказанное. Личной обидчивостью Антон опять-таки не страдал – его слишком давно отучили и от кипучих эмоций, и подавно от их внешнего проявления. Он просто оценил решимость лезущего на рожон «старпома», помножил её на заинтересованное кучкование остальных – и резко отшагнул назад, вскидывая правую руку.

На широкой груди «старпома», между полами распахнутой куртки, тотчас возникло пятнышко красного цвета. Идеально круглое и совсем небольшое, размером с монетку. Одновременно с нею второе точно такое же обосновалось на щеке главаря. Он-то, главарь, прежде других и заметил напасть, потому что в тонкий луч лазера стали влетать снежинки и, влетая, вспыхивать яркими рубиновыми огоньками прямо перед носом бандита.

– Стой, стой!.. – закричал он неожиданно тонко. «Старпом» остановился, точно злой пёс, услышавший хозяйское «фу!». Только в отличие от пса ему была интересна ещё и причина команды. Несколько рук тут же указали ему её, алевшую на мохнатом шерстяном свитере. Реакция была адекватная – «старпом» испуганно замер, ибо очень хорошо знал, что такая точечка может означать скорую пулю, и цвет тяжёлой мясистой физиономии начал меняться от смугловато-румяного к грязно-серому, как растоптанный колёсами и ногами снег на асфальте. Антон философски подумал о том, что этому молодцу наверняка приходилось самолично пытать связанных пленников. А потом заливать трупы цементным раствором, превращая в склепы фундаменты каких-то домов… Люди, привыкшие безнаказанно распоряжаться чужой жизнью, почему-то ужасно дорожат своей собственной… Такой единственной, такой неповторимой…

– Ну вот, – усмехнулся Меньшов. – А теперь послушайте взрослого человека. Если я сейчас опущу руку – просто опущу, – то двоих из вас сразу не станет. А потом остальных, причём тоже попарно. Устраивает? А если я сперва почешу затылок, то все останутся живы. Ну и что делать будем, братва?..

…Разговор длился примерно полчаса, и за это время Антон Андреевич узнал о своих собеседниках многое. В частности, выяснилось, что они таки действительно «заблудились во времени». Удачливая банда Лёвы Трифонова по прозвищу Трифон Колпинский занялась рэкетом ещё в самом начале реформ. Быстро сколотила приличный капиталец и году этак в девяносто третьем… в полном составе переехала в Штаты. Осваивать Новый Свет. Освоение, по словам Трифона, произошло очень даже успешно; американцы оказались совершенно «плюшевыми» – кидать таких не перекидать. Тем не менее недавно было принято решение вернуться в лоно исторической родины. Причина – опять же по словам Трифона – имела мало общего с политикой и экономикой и носила характер скорее романтический: «Надоело у них там!» Реальные мотивации братков были Меньшову глубоко безразличны, и он выяснять их не стал.

Ну а вернувшись (почти в том же составе, за исключением убитых и посаженных в Штатах), Трифон с дружками угодили в страну, мало похожую на ту, из которой некогда уезжали. Примитивный рэкет, привычный по добрым старым временам, более не срабатывал – всё давно поделили очень крупные и очень зубастые «крыши» более поздних призывов. Так и маялись неприкаянные братки, не знали, куда себя деть, как приспособиться к незнакомому новому миру. Еле удалось найти фирму и бизнесмена, некоторым чудом оставшегося независимым, да и на того «наезд» завершился… понятно чем.

Под конец беседа предпринимателя и бандитов сделалась чуть ли не дружеской. Они шутили, рассказывали анекдоты, вместе катили бочку на бестолковую власть. И никакие красные пятнышки по одежде и лицам более не разгуливали.

Когда джипы отчалили и, выстроившись колонной, укатили по Владимирскому прочь, из нависших над площадью расселённых домов дружно повылезали меньшовцы. Могучие парни выглядели страшно взволнованными – но, как вскоре выяснилось, не из-за минувшей разборки и уж подавно не из-за милиции, которая теоретически могла бы заинтересоваться двумя длинными, тяжёлыми сумками в руках у ребят.

– Командир, тебе Ассаргадон уже дважды звонил, – сразу перешёл к делу белоголовый «лесной брат» Эйно Тамм.

Эти звонки могли означать только одно, и Меньшов, выставочный образец самообладания, разом посерел не хуже трифоновского «старпома», когда тот оказался под прицелом у снайпера. Разница состояла в том, что Антону Андреевичу доводилось смотреть и глаза смерти и при этом поплёвывать.