Жизнь мальчишки (Том 2) - Роберт Мак-Каммон

- "Прекрасные мечты", так, кажется, она называется?

- "Прекрасный мечтатель", - поправил мистер Осборн. - Конечно, я помню эту песню, потому что мисс Гласс учила ей и меня.

- Учила вас?

- Вот-вот, именно, учила меня. Я всегда мечтал научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. И я решил брать уроки мисс Голу.., это было, кажется, четыре года назад, когда она преподавала музыку целый день. У нее было много взрослых учеников, и всех нас она заставляла учить эту мелодию. Послушай, теперь, когда ты мне сказал об этом, я вспомнил, что в те времена попугай в задних комнатах никогда не кричал, а уж кто только не играл у сестер Гласс "Мечтателя". Странно, верно?

- Странно, - в свою очередь поддакнул я мистеру Осборну.

- Да. Ну что ж, мне пора возвращаться к работе. Оглянувшись, мистер Осборн заметил миссис Хакаби, важно выходившую из кладовой с видом ужасно суровым, непреклонным и способным вселить страх даже в бывалого солдата.

- Ну что, помог я тебе?

- Думаю, что да, вы мне здорово помогли, - отозвался я. - Хотя я еще до конца не уверен.

Мистер Осборн поднялся на ноги.

- Эй, может, ты и меня вставишь в этот свой рассказ?

- В какой рассказ?

Взгляд мистера Осборна снова сделался подозрительным.

- В ту самую детективную историю, где главным действующим лицом у тебя должен стать попугай.

- А, в рассказ! Конечно, сэр, почему бы и нет.

- Надеюсь, ты сделаешь меня положительным героем, - требовательно, но с усмешкой сказал мне повар и, махнув на прощание рукой, устремился обратно к вращающейся двери. По телевизору выступал какой-то человек в военной форме со злым лицом. - Эй, Юджин! - крикнул повару мистер Моултри. - Хватит там болтать с пацанами, послушай-ка лучше, что говорит этот вояка!

- Мистер Осборн! - позвал я повара, прежде чем тот успел уйти далеко и внимание его привлек телевизор. - Как вы думаете, если вдруг мисс Гласс станет играть эту мелодию на пианино, а попугай опять будет орать, может, тогда вы разберете побольше?

- Вряд ли мне представится такая возможность, - ответил повар.

- Сэр?

- Пару недель назад мисс Голубая отдала своего попугая доку Лизандеру. У него открылась не то лихорадка, не то другая птичья болезнь. Док что-то объяснил, но я не до конца понял ее пересказ. А несколько дней назад попугай взял да и сыграл в ящик. Что там он болтает, а, Дик?

- Ты только послушай его! - Мистер Моултри кивнул головой на человека на экране. - Его звать Линкольн Рокуэлл! Этот сукин сын заправляет Американской фашистской партией! Веришь в такое?

- Американские фашисты? - Я заметил, как шея мистера Осборна позади начала наливаться кровью. - Хочешь сказать, что эти сволочи, которых я помогал бить в Европе, теперь пробрались в нам в Штаты?

- Он говорит, что собирается пробиваться в президенты! - в восторге заорал мистер Моултри. - Говорит, что и выборов никаких не нужно, они просто захватят власть, и все тут!

- Попадись он мне в руки, уж я бы ему его придурковатую голову-то отвернул!

Я уже шагал к выходу из кафе, погрузившись в сложные запутанные размышления. У самого выхода я услышал, как мистер Моултри - который, по словам бывшего нашего шерифа мистера Эмори, состоял членом ку-клукс-клана, засмеялся и сказал:

- А вот тут парень прав! Говорит, что пора всех негров вышвырнуть обратно в Африку. Уж я бы не стал терпеть черномазого в своем доме, не то что некоторые, которые позволяют всяким Лайтфутам шататься по своей лачуге!

Я услышал брошенные им язвительные слова и знал, кому они предназначались. Я остановился и поглядел на него. Улыбаясь до ушей, мистер Моултри болтал с мистером Осборном, пока мужчина на телеэкране говорил что-то о "расовой чистоте", и наблюдал за мной краем глаза.

- Да уж, мой дом - моя крепость! Уж я-то не стану звать в свою крепость всяких там ниггеров, чтобы они провоняли его до самых половиц, вот уж фига с два! А ты что скажешь, Юджин?

- Линкольн Рокуэлл, говоришь? - прищурил один глаз мистер Осборн. - А что, неплохое имя для фашиста!

- Есть еще в наших краях парни, которые соображают, что к чему, которые не станут якшаться со всякими там ниггерами, верно, Юджин?

Мистер Моултри продолжал гнуть свое, напряженно наблюдая за моей реакцией, заманивая меня и дожидаясь ответа.

В конце концов болтовня Моултри достигла сознания мистера Осборна. Повернувшись к сидевшему у стойки, он брезгливо взглянул на него тем же самым взглядом, с которым, наверное, разглядывал на своей кухне заплесневелый сыр.

- Парень по имени Черни Грейверсон спас мне жизнь в Европе, Дик. И он был чернее, чем стены в угольном подвале ночью.

- Вот черт.., послушай.., я совсем не то имел в виду... - Улыбка мистера Моултри вдруг сделалась жалкой. - Я готов признать, - торопливо заговорил он, спасая остатки достоинства, - что у одного или у пары из черномазых на сотню встречаются мозги белого человека вместо обезьяньих.

- Знаешь, что я скажу тебе, Дик? - проговорил мистер Осборн, положив свою пятерню с армейской татуировкой на плечо Моултри и немного придавив его к полу. - Заткни-ка ты лучше свое хлебало, ясно?

Замолчавший после этого мистер Моултри больше не предпринимал попыток оправдаться.

Вместе со мной, покинувшим бар "Яркая звезда", с экрана исчез и мужчина в коричневой полувоенной униформе. Забравшись на Ракету, я покатил обратно к дому, погромыхивая формочками для выпечки в своей корзинке.

Голубой попугай больше не шел у меня из головы - несчастный голубой попугай, недавно скончавшийся от неведомой птичьей болезни, который, не в пример многим другим птицам, умел разговаривать по-немецки.

Когда я добрался до дому, отец уже спал в своем кресле. Матч за первенство штата по радио закончился, когда я отправлялся к Вулворту, и сейчас из динамика доносилось только бренчание кантри. Я передал формочки маме из рук в руки, потом присел в гостиной в мамино кресло и стал смотреть, как спит отец. Откинув назад голову, тот спал, сложив руки на груди. Таким образом он старается держать себя в руках, пронеслось у меня в голове. Во сне он глубоко дышал, каждый вдох и выдох его сопровождались тихим сипящим звуком, колебавшимся на грани храпа. Внезапно нечто, всплывшее перед внутренним оком отца, заставило его вздрогнуть. Его обведенные красной каймой глаза моментально раскрылись и несколько секунд смотрели прямо на меня, прежде чем закрыться снова.

То, как выглядело лицо отца во сне, вселяло в меня тревогу. Отец казался ужасно несчастным и осунувшимся, и это несмотря на то что еды-то у нас было вдоволь. Это было лицо человека, во всем потерпевшего поражение и почти смирившегося с этим. Все профессии важны, в том числе и посудомоя, человека труда необходимо уважать, ибо каждый труд необходим. Но мне была невыносима мысль, что моему отцу, когда должность помощника менеджера в отделе доставки была уже так близка, теперь приходится обивать пороги городских кафе, выпрашивая любую работу, вплоть до посудомоя - воистину для этого нужно было дойти до последней грани отчаяния. Полуденный кошмар заставил отца содрогнуться от ужаса, с его приоткрывшихся губ сорвался тихий горловой то ли стон, то ли хрип. Даже во сне он не получал избавления, не в силах скрыться от преследовавших неуклонно страхов.