Демоны Хазарии и девушка Деби - Меир Узиэль

При расчетах я пользовался простым вычислителем в ручных моих часах («Касио», к которым уже трижды менял ремешок в течение лет, и работал с вычислителем без очков до определенной поры). Все эти расчеты не меняют главную мысль Павича в том, что соотношения сил не исчисляются количеством населения, а по представительству областей. Существует весьма сложная и недостаточно ясная система вычисления, по которой в большинстве областей евреи не превалировали, и даже там, где они были в большинстве, область считалась заселенной греками или арабами, так, что, в правящем дворце всегда находилось больше представителей некоренных хазар, и бюджеты, и всяческие разрешения давались не хазарам. Этакая была слепая сдача позиций.

Мирослав Павич – югослав и не встречал так уж много евреев. В любом случае он придумал достаточно характерную структуру еврейской империи со всеми нашими болезнями и недостатками. Я уверен, что это не было его намерением, но отдаю дань уважения этой сатире. Так же как другие не евреи, к примеру компания «Монти Файтон», тоже сочинили «Брайян – верховная звезда» – сатиру на лишенную всяких границ еврейскую терпимость.

Все это достойно внимания. Но – неверно. Это можно видеть здесь, в Шаркиле, евреи – большинство, и они распространяют власть на всю Хазарию, нормальную, а вовсе не сатирическую. Я сожалею об этом споре, в котором сталкиваются друг с другом воображаемые факты, но думаю, что мои воображаемые факты более верны, и, может быть, сам Павич заражен тем же изъяном, не дающим всему миру ни в коем случае смириться с правдой, а вовсе не с фантазией.

Гигантская еврейская империя существовала в сердце Европы двести или даже четыреста лет.

Существовала.

И мы сейчас в одном из больших городов этой империи, и настало субботнее утро.

Последняя суббота перед праздником Пейсах. Европейская весна, европейское цветение. Для нас это ландшафт наших путешествий заграницей. Ландшафт, вызывающий удивление и восхищение. Для них это ландшафт места их рождения. Свет над деревьями, домами, пекарнями. Шесть утра. В отдельной комнате, в обширном доме хазара Реувена Каплана, дремлет Тита, и продолжают ей сниться ивритские буквы, чаще всего возвращается реющая в пространстве буква «шин». Она спит под мягким одеялом из перьев, укрывшись с головой, что, в общем-то, жаль, ибо спит она нагишом. Мы можем сидеть сбоку и ждать, пока она проснется, сбросит с себя одеяло и, кто знает, может, потянется. Стоит подождать.

В других комнатах спят другие. Госпожа Каплан, женщина сорока пяти лет, которой предстоит вместе с дочерьми готовить массу посуды к празднику и которая не задумывается над сложными вопросами бытия, поверит в гороскопы. Около нее спит Реувен Каплан.

Половина седьмого. Петух уже несколько раз прокричал, пока в мозгу Каплана не означилось, что по времени пора вставать в субботнее утро. Он открыл глаза и первым делом подумал о Тите. Как поет Авиу Медина – «Ты весь мой мир с зарей». Ничего не вышло из этих размышлений. Никогда господин Каплан не добьется Титы. Это одна из недостижимостей жизни. Каплан поторопился отогнать эти мысли, встал и подготовился идти в синагогу. Положение его обязывает, привычка и воспитание обязывают. Сегодня у него есть еще желание прочесть древнюю молитву перед ковчегом Торы после того, что он увидел вчера вечером – праведность, которая поселилась в теле чужеземки, глупой красавицы. Память этого взволновавшего его события пробудила в нем сильную любовь к Богу, к вере, которая основана праотцами. Обернувшись в талес, он вышел в тихое утро на улицы, где не было шумных телег и молочников, только свет субботы. И среди таких же мужчин, обернутых в талесы, поднялся к своему месту в синагоге, высоко-высоко в небе.

Глава семидесятая

Когда глава семьи Реувен Каплан вернулся домой в половине одиннадцатого, все уж встали, оделись, пробовали миндаль, пироги, ожидая хозяина к завтраку. Как и ожидали, он сказал «Я поел в синагоге. Была там бармицва и был также жених».

Сели завтракать, и один из братьев, то ли Гедалияу, то ли Тувияу, вспомнив о том, что его просили ребята, сказал: «Дядя, мы слышали, что Конан-варвар находится в Шаркиле?»

«Да, – сказал Реувен Каплан, – я видел его на неделе в моем магазине. Я продал ему тридцать стрел с наконечниками из испанской стали и тростниковые стволы, твердые и гибкие, с земли Катай».

«Ты не сказал мне об этом», – вскочила с места госпожа Каплан, имея в виду удачную сделку, а не беспокоящий факт, что человек как Конан-варвар, вошёл в магазин оружия и обратился в отдел боеприпасов.

«Не успел», – извинился Каплан.

Встали после завтрака, и пошли к дому, где расположился Конан, проходя мимо стоянки верблюдов в мусульманском квартале.

«Ты не живешь в квартале викингов?» – удивились парни.

«Нет. Не терплю викингов, – сказал Конан, – с тех пор, как один из главарей их банд убил моего отца, сжег село, отрезал голову моей матери в момент, когда я держался за ее руку. Затем они привязали меня к колесу, вращать его, подобно лошади, и это с девяти до девятнадцати лет. Это немного объясняет, почему я не ищу близости с шведами».

Тита рассмеялась, вспомнив нечто из своего прошлого, и вся комната наполнилась радостью ее смеха. Конан выглядел, как на своих портретах, только волос его был немыт и полон узелками. Глаза его слезились, ибо у него была аллергия на верблюжью шерсть. Когда смотрят на человека вблизи, он и выглядит, как человек, а не рисунок Франка Празетты.

«Чего вы пришли ко мне с вашей историей? – спросил Конан. – Ведь известно, что у вас предостаточно бойцов вашей веры, совершающих не менее великие дела, чем я. Может, и более великие».

Он был прав. Но реклама сделала его человеком, знающим все ответы. Быть может, его чуждость, его одиночество сделали его более приемлемым к созданию такого образа. Может, он скромничал. Человек мужественный и ловкий как тигр, который достойно прославился своими вечными победами.

Он подумал прежде, чем ответил, но вывод его был таким же, как у всех:

«Вам придется вернуть детей. Это выглядит невозможным, но это возможно. Это реально. Вероятно, вам придется вступить в бой с дьяволом Самбатионом. Полагаю, что он не так легко откажется от своей добычи. Это дело их бесовской чести и бесовских заповедей. Я думаю, что он уже воюет с вами без того, чтобы вы даже знали об этом».

Они попросили советов, которые смогут им помочь в войне с бесами и в слежке за ними, и он дал им несколько полезных советов. Трудно сказать, насколько они были полезны. Советы, одним словом.

Помогают ли советы, как можно дальше забросить копье? Кого можно спросить обо всем, что происходит по дорогам с запада до границы Хазарии, если только один из его советов требовал подготовки не менее полугода.