Нашествие - Андрей Левицкий

Голос говорил:

— Москвичи! Приходите в лагеря Сил Гражданского Правопорядка, у нас вас ждут горячая еда и вода!

Хорька как током ударило — он вздрогнул, подскочил. Это же батя! Его голос! Встав на четвереньки, мальчик высунулся над краем козырька. Через двор между домами медленно катила процессия: две тачанки с варханами, впереди броневик с мачтой и рупорами. Перед броневиком шли четверо людей, а на башне сидел… Там сидел…

— Вам нечего бояться! Незачем скрываться! Вступайте в Силы Городского Правопорядка…

— Батя! — охнул Хорек и вскочил. — Батя!!!

Он метнулся на угол козырька, всхлипывая от переполнивших его чувств, упал пузом на край, свесил ноги и обхватил ими поддерживающую козырек колонну.

— Приходите к нам, в лагерях СГП вас ждет горячая едва и горячая вода, вам выдадут оружие…

— Батя, я иду!

Сопя как сто вскипающих чайников, Хорек скользнул вниз по колонне, на середине сорвался, шмякнулся копчиком на плитки, взвизгнул, вскочил и, прихрамывая, бросился вниз по ступеням, к броневику, тачанкам и людям вокруг, и к своему бате, сидящему на башне с микрофоном в руках. Пистолет в кобуре колотил его по бедру.

II

Миновав раздевалку, Костя с Алексеем подошли к спортзалу, большому помещению с баскетбольными стояками, брусьями и турниками вдоль стен. При их появлении дежуривший у двери Леша встрепенулся, взявшись за АК на плече, потом кивнул и снова привалился к косяку, сложив руки на груди.

У стены спортзала стоял большой учительский стол, рядом с сигаретой в зубах сидел Яков. Перед ним лежала кожаная трубка, из которой торчала широкая полоса с текстом на варханском языке. Чтобы кожа не сворачивалась, Яков придавил ее гантелью.

На лавке под стеной сидел Игорь, а перед столом, будто провинившийся ученик, — пленный чужак.

Его звали Гярд. Это было первое, что выяснил полковник в отставке. Он был пеоном — это Яков выяснил вторым. Кто такие пеоны, пока что оставалось не ясно, но точно не военные. Скорее уж научники, такой вывод сделал Костя. Ему Гярд не нравился, невзирая на явную доброжелательность и готовность к сотрудничеству, которую тот проявлял. Еще, по словам Игоря Сотника, пленник нацепил на Хорька противогаз во время боя на Делегатской… и все равно Лабус чужака конкретно невзлюбил.

Сунув окурок в пепельницу, Яков вскочил навстречу спецам.

— Нашли?!

Он увидел ответ на их лицах и, расстроено махнув рукой, плюхнулся обратно на стул.

— Эх… пропал Кирилл. А ведь умный пацан был, нестандартный такой — и пропал! По моей вине!

— Да глупости, Якуша! — Леша зашагал к ним от двери. — Ты тут при чем? Молодежь, докладывайте, что видели?

Пленник сидел на прежнем месте, внимательно слушая разговор. Руки он держал на коленях — теперь при допросах Гярда не сковывали. Да и допросами это, по мнению Кости, трудно было назвать, скорее неторопливыми разговорами двух иностранцев, пытающихся понять друг друга.

— Портал рассосался, — объявил Курортник. — Тот, что над Красной площадью, большой. При этом мы наблюдали довольно странный ритуал.

— Что ж в нем странного? — Лабус все еще неприязненно разглядывал пленника. — Улеглись мужики мордами книзу и давай молиться.

Он присел на лавку рядом с Игорем, положив СВД на пол возле ног.

— Нет, Костя, ты недопонял. — Алексей, опершись о стол кулаками, помолчал, подбирая слова. — В общем, это был такой практичный ритуал. При схлопывании портала локально меняется давление, он с силой засасывает в себя воздух. Недолго, но в этот момент тебя может подхватить ветром. Что делают варханы? Ложатся на землю. И при этом они еще и молятся. То есть у них, как бы сказать…

— Религиозное отправление сопряжено с чисто практической мерой безопасности, — подсказал Яков.

— Религиозное отправление, — повторил Курортник. — Ну да, наверное, так можно сказать. Вернее даже не сопряжено, а является одновременно и тем, и тем.

— Это интересно, да! — Яков энергично закивал и пыхнул табачным дымом в сторону чужака. — И еще вот что важно: порталы исчезают. Теперь их почти не осталось… Хорошо, и как же неприятель собирается перебрасывать в город новые соединение?

— Возможно, все уже переброшены, — сказал Игорь. — Или где-то порталы еще остались. Мы пока не знаем главного: варханы способны как-то управлять ими, или под куполом порталы возникают и пропадают сами собой?

— То, что спонтанные порталы есть — это как раз известно, — возразил Яков. — Мы, допустим, с Кириллом видели один, который прямо на уровне асфальта возник. Зачем противнику такой? Другой вопрос, что часть порталов могут быть неподконтрольными, а часть как-то управляются.

Костя оглядел стол. Там, помимо кожаного футляра, лежали карточки со всякими словами и рисунками: домик, человечек, автомат, солнце… Ну прямо как урок школьный, только училки с указкой не хватает. Лабус даже поежился слегка — он в детстве ненавидел школу, предпочитал вместо уроков ходить с мальчишками на заброшенную военную базу в лесу неподалеку от родного городка возле Клязьмы, выискивать гильзы на стрельбище, разглядывать выцветшие фотографии на стенах в учебных помещениях: плацы, ряды солдат, Красная площадь с Мавзолеем, с которого машут руками солидные мужи из Политбюро ЦК КПСС, а мимо катят танки… Наверное, в то время маленький Костик Гордеев и захотел стать военным. И стал им, поскольку, как и Леха Захаров, привык добиваться своего.

— А у вас что, товарищ полковник? — спросил он, обращаясь к Якову по званию, хотя тот давным-давно ушел в отставку.

— Ну что же, есть кое-что! — чувствовалось, что эта тема бывшему полковнику близка и интересна. — Двигаемся мы, продвигаемся. Хотя и медленно. Я, товарищи прапорщики… и товарищ капитан, понимаете ли, не просто лингвист, я интересовался сравнительным языкознанием в свое время, хотел даже преподавать, да не разрешили тогда…

— А чего ж, — перебил Костя, которого уже давно снедало любопытство, — то есть, извините, товарищ полковник, давно спросить хочу: почему агрономом стали?

Яков ладонью провел по столу, перемешивая карточки.

— Так уж вышло, Костя. После развала СССР всякое с людьми случалось, а у меня разочарование было громадное: в жизни, я ведь как раз развелся, в системе, во всем человечестве… Понимаете, мы ведь с Лешей раньше были уверены, что занимаемся чем-то действительно важным, делаем очень нужное дело. Мы коммунистами настоящими были. Но потом, постепенно, разочаровывались, ну а когда Союз рухнул… Я и до того прозревать начал, а к тому моменту окончательно понял, что на самом деле всю жизнь не был причастен ни к чему важному, что все это только игры политиков, в которых мы простые пешки. Ну, пусть мы с Лешей не очень простые, но все равно. Мне тогда хотелось забиться куда-то, в глухую щель, заняться чем-то и правда простым, простым и понятным. Приносить людям вполне конкретную, зримую пользу, чтобы далеко от политики, от всего, с чем я раньше был связан. Вот я и получил второе образование… Ну ладно, я долго про это говорить могу, в общем, не сбивайте вы больше меня.

— Рассказывай, — вставил Леша. — А ты, Костя, помолчи пока.

— Я молчу, молчу, — согласился Лабус.

— Так вот, — продолжал Яков, — в языках индоевропейской группы, к которой относится и русский, есть различные ветви. Но в этих ветвях, в разных группах внутри языковой семьи сохраняется общее ядро, идущее от праиндоевропейского языка. То есть термины родства… Костя, по лицу твоему вижу, что как-то не очень ты понимаешь, а?

— Нет, праиндо это — все понятно! — бодро кивнул Лабус. — А что такое термины родства?

— Ну вот, брат — бразер, фрит, фра, бродар, фратр… во многих языках звучание слова схожее. Знание языковых законов, формул изменения слов помогает мне понять Гярда.

— И что вы поняли, товарищ полковник?

Яков жизнерадостно развел руками.

— Да практически ничего! Но вопрос в другом. У русского и варханского общие корни. Очень, очень древние корни. Вот чего я не могу понять! Как, почему они схожи? Выходит, мы уже пересекались?

— И варханы обучили древних индийцев своему языку? — добавил Курортник.

Лабус с легким удивлением покосился на напарника — надо же, знает, что именно древние индийцы на этом праязыке шпрехали? Хотя ведь если он «индо», так можно догадаться.

— Нет, это вряд ли, — покачал головой Яков. — Русский язык — отдаленный потомок индоарийской ветви праязыка. Арийцы — наши дальние предки. А с ними далеко не все понятно. Эзотерика, в которую я отродясь не верил, утверждает, что арийцы — последние представители какой-то исчезнувшей цивилизаций, что прилетели на Землю из созвездия Большой Медведицы, что они основали технократическое государство Гиперборея, которое позже разрушилось… В общем, много чего утверждает эзотерика, наверное, в библиотеке этой школы можно что-то найти по этим вопросам, так что если кому интересно — туда идите. А я другое хочу сказать: санскрит сам по себе тоже был ветвью какого-то еще более древнего языка. И потому: не в том дело, что наши языки от варханского произошли, или наоборот, а в том, что корни одинаковые. То есть когда-то — четыре, пять тысяч лет назад был уже некий… контакт. И в то же время — письменность у варханов развивалась совсем иначе, она ближе к египетской, что ли.