Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович

— Как настроена спецтехника, небось подтянута, подкручена…

— Нет, работает в обычном режиме.

— Тогда помогите нам с приспособлениями.

Они насторожились:

— Что нужно?

— Веревка и лестница.

Посмеялись:

— Только и всего?

Вообще не раскрывая всех секретов преодоления электронных уровней, скажу, на это у нас ушло 23 минуты.

Ребята, эмвэдэшники смотрели на нас круглыми глазами и не верили, что можно обмануть лучевые датчики.

На этих учениях интересна была сама интеллектуальная игра. Ведь у нас в “Вымпеле” постоянно шли споры оперативников и боевиков. Боевики говорили: это утопия, иллюзия, что можно подготовить говорящих на иностранных языках и все умеющих диверсантов. И, тем не менее, за десять лет их подготовили. Может, хотелось и лучше. Но они работали в самых экстремальных условиях и работали хорошо».

На учениях «Арзамас-16» группа майора Ермолина играла за террористов, а вот группа еще одного вымпеловца, Сергея Климентьева, выполняла роль подразделения антитеррора.

По замыслу учений, один из ядерных боеприпасов оказался в руках «террористов». Они сумели, обладая соответствующими навыками, провести инициирование боеприпаса, захватили заложников из числа обслуживающего персонала.

Объектами для работы климентьевской группы стали — цех сборки ядерных боеприпасов и подвижной железнодорожный состав для их перевозки. Предполагалось, что и цех и вагон захвачены «террористами».

После проведения рекогносцировки операцию решили готовить и проводить в цехе сборки.

Но это не простой цех, а реальный, где собирают ядерные боеприпасы. Словом, предложение вымпеловцев было столь необычным и шокирующим, что первоначально руководство центра оказалось не готовым к его восприятию. И их можно понять: десятилетиями сюда нельзя было пронести даже спичку, а тут группа молодых людей собиралась подрывать боевые заряды.

Осознавали это и вымпеловцы. Они долго консультировались с учеными, светилами в этой области. И все-таки настояли на своем, убедили руководство завода в проведении спецоперации именно в реальном цехе. Ведь в этом и состоял весь смысл. Чтобы найти некий отвлеченный цех, не надо было ехать в Арзамас.

Однако после принятия решения о проведении операции непосредственно в цеху возникло несколько трудностей.

Вот как о них вспоминает Сергей Климентьев: «У нас операция с подрывом минно-взрывных и специальных средств. Опять же у всех наших оружие. Хорошо, если операция пройдет без выстрела, а если выстрел?

Было принято решение — для проведения таких операций можно применять огнестрельное оружие, но боеприпасы должны состоять из алюминиевого сплава. При попадании в металлические конструкции они не дают искры. У нас подобных боеприпасов не было. И тогда ученые завода заявили, что при необходимости готовы сделать такие боеприпасы. Технология следующая — у пистолетной пули заменялась оболочка, она производилась из алюминия.

Были и другие сложности. Например, близость склада ядерных боеприпасов. Ведь мы понимали, какую разрушительную силу он в себе таит.

Опять же оказались крайне трудны подходы к цеху. Цех находился в низине, обнесен земляным бруствером. Это чтобы при взрыве волна выходила наружу. Стеклянные рамы от земли до потолка. Все это затрудняло скрытный подход моей группы.

Боеприпас, установленный в центре цеха, тоже, кстати, был реальный, только без боеголовки.

Операция началась с переговоров с “террористами”, роль которых исполняли местные сотрудники КГБ. Обстановка близка к реальной».

Группа разведчиков состояла из трех подгрупп — первые две штурмовали цех через окна, третья — шла через «подсобки» к дверям, ведущим в цех.

Чтобы бойцы спецподразделения не пострадали от взрыва двери, их защищал металлический щит, изготовленный на заводе. Хотя тревога не оставляла Климентьева — опасность для жизни была реальной. Но подрыв исполнили профессионально — одна дверь упала наружу, другая — внутрь цеха. Сами такого не ожидали, рассчитывали, что вторую дверь все-таки придется выбивать тараном. Однако не пришлось. С момента подрыва до освобождения заложников прошло всего 3 секунды.

Все стороны были удовлетворены.

Однако после учений командир группы Сергей Климентьев скажет очень важные слова: «Что мы вынесли для себя из этих учений? Я подумал в тот момент: не дай бог такому случиться. Срыв операции при захвате террористами ядерного боеприпаса — это тысячи погубленных жизней. Были учения, и то мурашки бегали по коже».

После этого у группы разведчиков была работа по вагону. Мы уже говорили, что по легенде учений вагон с ядерным боеприпасом захвачен террористами.

Здесь возникли свои трудности и заморочки. Если там были хоть какие-то здания, строения, то тут вагон находился совершенно на открытом месте. Однако удалось найти пути скрытного подхода и к нему. Для этого вымпеловцы использовали подвижные железнодорожные краны. Они поднялись на стрелу, вышли на уровень вагона и действовали на подвесной системе «Ролглиссе», сверху влетали в окна вагонов.

Другая подгруппа работала под прикрытием снайперов и врывалась через двери и окна. «Террористы» были повержены.

Так завершились эти уникальные учения. Бойцы «Вымпела» обрели такой необходимый для себя опыт и в то же время подтвердили свой высокий профессионализм.

Эти учения были полезны и для противостоящей стороны.

Одним из важнейших объектов, который следовало «Вымпелу» изучать и взять под собственный контроль, был атомный ледокольный флот. Мы уже упоминали, что опыта освобождения таких кораблей даже теоретически в мире не существовало. Ведь ледокольным флотом обладал только Советский Союз, потом Россия. И тем не менее все понимали: проблема намного шире, она не является только советской или российской. Террористы, захватившие корабль с ядерным реактором на борту, могут подогнать его к любым берегам и шантажировать любую страну.

Чтобы этого не случилось, на базе ледокольного флота в Мурманске в 1993 году и были проведены учения под кодовым названием «Блокада-93». «Откровенно говоря, — признался мне генерал Дмитрий Герасимов, — я тогда очень рисковал.

Во-первых, повышенная радиация в районе учений, во-вторых, сложные парашютные прыжки на ледокол “Сибирь”, когда с выходом за сопку ребята попадали в режим “свала”, парашюты просто “сыпались”…

Вот тогда я и подумал: и это тебе надо, а если погибнут ребята? Но это была минутная слабость. А если завтра реальная острая ситуация, реальный захват, кто кроме нас?..»

Действительно, кто кроме них?

По замыслу учений «Блокада-93» бойцам спецподразделения «Вымпел» была поставлена задача — освободить захваченный террористами атомный ледокол «Сибирь». На штурм бойцы шли с трех направлений — с земли, воздуха, из-под воды.

Основные задачи выполняли подразделения боевых пловцов и парашютистов, береговая группа имела вспомогательную функцию, поскольку атомоход стоял у пирса.

Как всегда, после ознакомления с обстановкой стали «выползать» непредвиденные проблемы и трудности.

Когда парашютисты сделали несколько прыжков, поняли: морская акватория — это не аэродром в Подмосковье. Дуют сильные ветра, а площадка для приземления на корабле очень ограниченная. Кроме того возникают зоны пониженного давления и парашютисты попадают в «свал». Поэтому на палубу «Сибири» доверили прыгать самым опытным парашютистам.

Со штурмом из-под воды тоже было не все ладно. Моряки предупредили сразу — водичка «фонит». Сделали замер. Фон оказался повышенный в два раза от нормы.

Однако учения приближались. Все тренировались, пловцы работали без связок, по парам, чем очень удивляли местных водолазов-профессионалов.

Парашютисты тоже совершали прыжки, понимая, какая трудная задачи выпала им. Атомоход «Сибирь» стоял у пирса, а на причальной стенке бойко шла работа — погрузка, разгрузка, вокруг какие-то механизмы, контейнеры, свободного метра не выберешь.