Паутина - Мерси Шелли

— Счастье — это когда не хочется курить, — сказал я не раздумывая, но шаря по карманам. — И вот еще: человек создан для счастья, как птица для бульона.

— Выкрутился, старый жук! Верно, в общем. И не только курить. Вообще перестает хотеться. Все затягивает пеленой умеренной удовлетворенности — и желания, и чувства. Даже происшествия все как на подбор идут, аккуратные. Двадцать лет назад мои очки бились раз в месяц. А те стекла, что у меня сейчас, я ношу уже больше пяти лет. Один раз я их специально уронил с десятого этажа — и что ты думаешь? Они повисли на кусте, не долетев до асфальта. Это какая-то бесовская стабильность, Вик!

— Думаешь, искусственная?

— Ну, смотря что понимать под искусственным. Об этом хорошо было говорить в прошлом веке, когда человечество в своем воображении воевало с железными киборгами и зелеными инопланетянами. Но психосреда, как я теперь понимаю, — это штука куда более аккуратная. Никакой войны, никаких чужаков. Тебя мягко и незаметно подсаживают на счастье. Проводят легкую коррекцию твоего пути в некоторые моменты жизни.

— Да брось, классическая антиутопия. А практические приложения мне доводилось видеть у нас в 70-е. Много водки и много КГБ. Действительно, целые поколения корректировали. Но почему-то такое счастье не всех устраивало. И другой путь я тоже видел. В Штатах в девяностые. Много здорового образа жизни и много прав. Но и у них уже тогда начинались странные явления. В Нью-Йорке, мне рассказывали, был очень популярный невроз, связанный с чистотой общественных сортиров. Входит человек, что называется, делать грязное интимное дело, а перед ним — сверкающее совершенство. Идеальной белизны поверхности, сплошная симметрия, нигде ни пятнышка. И во всей этой красоте вдруг оказываешься ты со своими жалкими испражнениями! Сначала человек думает об этом чуть дольше, чем нужно, потом еще чаще, потом у него напрочь съезжает крыша… Неудивительно, что «Дети Троцкого» и кастристы в конце концов пошли все это громить.

— Ты не понял, Вик. Все, что ты перечислил, старо и грубо, как перфокарты Ады Лавлейс. У системы, о которой я говорю, есть существенный козырь — индивидуальный подход. Ребенку дают школу по его талантам, специалисту — работу по профилю, мужику — бабу по вкусу, покупателю — товар по спросу. И никакого насилия. Человеку самому выгодно включиться в мир, где он всегда найдет свое место. Ему нужно лишь немного помочь в этом поиске. Показать верный слот, куда он сам себя вставит, как чип.

— Хочешь сказать, что это можно реализовать?

— Можно, и так давно, что было бы удивительно, если бы никто этого не сделал до сих пор. Нужна лишь хорошая связь со всеми, да хорошая техника для сбора и анализа информации… И немножко розовых очков, эдаких эмоциональных батареек, легкого наркотика. Вот собственно и все. Еще десять лет назад моделирование на основе данных сетевого шпионажа предсказывало очень многое. Что человек будет покупать, за кого проголосует…

— Ты про отовары? Их же запретили.

Не успел я сказать это, как сам понял, каков ответ. Запретили не значит забросили. И мои враги из «Аргуса» с их отоварами, и те интеллектуальные системы слежки, про которые рассказывал Чарли — все они процветали, эти частные случаи, черновики загадочного механизма более высокого уровня.

А следующим уровнем, как намекал Чарли, была…

Да, теперь я, в свою очередь, вспомнил лекции доктора Хопфилда. Фидбэк, обратная связь, душа адаптивных систем. Как бы ни был автоматизирован процесс построения виртуальных моделей, кто-то должен использовать результаты этого моделирования для обратного воздействия на людей. Маркетинговые фирмы, правоохранительные органы. Тоже люди.

Но если автоматизировать и эту часть процесса, дать машинам полную петлю обратной связи, то есть дать копиям возможность корректировать оригиналы… И параллельно с моделированием людей на компьютере вести моделирование компьютера на людях, сводя человека и его отражение все ближе и ближе, все больше связывая их друг с другом. Люди управляют компьютерами, которые управляют людьми, которые управляют компьютерами… И попробуй теперь угадай, где яйцо и где курица в этом симбиозе гриба и водоросли.

— Запретили-то запретили, но искушение велико, — продолжил мои мысли Чарли. — А столько возможностей! Магазины, психозеркала, интерактивное телевидение, компфетки, киберсекты, разные импланты вроде MTV-чипов. И беспрерывное общение, ни дня без Сети! Я же говорю, люди сами так и норовят включиться. Хотя подозреваю, что это тоже часть проекта — создание особой идеологии, даже религии тотальной коммуникации. В любом случае, за десять лет технология психосреды имела все шансы. Конечно, здесь нужна Сеть более высокого уровня. Видимо, та система, которая крутит вокруг нас диоксидный калейдоскоп — это она и есть!

— Но как оно оказывается… везде?

— Не знаю, Вик. Говорю же, другая Сеть. В COGS это называли «суперсотами». Для меня в этом названии столько же информации, сколько в выражении «летающее блюдце». Сейчас они знаешь как навострились эти И-барьеры высоко держать! Лет пять назад у нас тут еще бывали разные скандалы. То газета Sun опубликует фотки обнаженных знаменитостей, сделанные с помощью роботов, способных лазить по водопроводным трубам… То МИ-5 признает факты электронного шпионажа за иностранными дипломатами с помощью особой техники, позволяющей залезать в чужие компьютеры через обычную электросеть… А ведь о большинстве таких штучек я слышал еще во время работы в ENF, за несколько лет до первого упоминания их в широкой прессе! У спецов даже термин такой есть: «сбросить балласт». Это значит, что на вооружение спецслужб поступила более высокая технология, поэтому предыдущую можно отдать на рынок и в массы. А сколько еще не сброшено, ты не представляешь! Да и я наверно тоже. Знаю лишь, что десять лет назад уже велось достаточно разработок, которые могли бы привести к тому, о чем мы тут гадаем. Уже тогда существовали и дистанционные энцефалографы для чтения мыслей, и высокочастотные «пушки», действующие на мозги так, что человек начинает мыслить совершенно иначе, хотя сам этого не замечает. У нас сейчас по Лондону сотни людей ходят в респираторах — верят, что нановойна давно идет.

— Но ведь диоксид — это всего лишь картинки!

— Не слыхал ты, видно, про синдром Стендаля. А про ретровирусы-то хоть слыхал? Это же настоящие генетические хакеры! Когда ретровирус проникает в клетку в виде «пакета» РНК, там происходит обратная транскрипция этой РНК в ДНК-провирус. По сути, восстанавливается исходный код вирусной программы — и он тут же встраивается в собственный генный код клетки, который будет передаваться дальше из поколение в поколение. Примерно то же самое делает хакер, когда подбрасывает «чайнику» трояна под видом программы, которую «чайник» только что заказал. А обрадованный «чайник» не просто запускает полученного трояна — он еще и записывает его код в свой файл автозагрузки на всю оставшуюся жизнь.

— Это ты про СПИД, который еле-еле победили? Хорош твой хакер — чума XX века!

— Ретровирусов предостаточно и без ВИЧ. А механизм подобной перестройки ДНК давно известен и активно используется генетиками. Кстати, что ты скажешь про шизофрению — она вроде не такая уж смертельная чума, а?

Я задержался с ответом. Кажется, полет алкогольной мысли Чарли занес его слишком далеко. Я терял нить разговора, но совершенно не понимал, как вернуться к главной теме. Ведь Чарли вторгся уже в такие области, где я был совершенно некомпетентен. В таких случаях предложение вернуться к главной теме может выглядеть как признание, что тебе просто лень прослеживать мысленную цепочку собеседника. На обидчивого интеллектуала это подействует как прямое оскорбление. Ничего не оставалось, как продолжать политику робких возражений.

— При чем тут шизофрения? Это же не вирусное заболевание, а некое… ну, психическое расстройство. Насколько я знаю, его до сих пор не научились диагностировать на сто процентов. То есть в ярко выраженных случаях все ясно, но вообще считается, что многие люди в какой-то степени… хмм… шизофреничны.

— Ага, именно! «Многие в какой-то степени». Массовые религиозные помешательства, синдром толпы — верно? А между тем связь шизофрении с ретровирусами давно доказана. В мозговой жидкости шизофреников находят молекулярные отпечатки ретровируса, а у здоровых их нету. Это значит, что троян шизофрении давно сидит в нашем геноме. В частности, в нейронах, которыми ты видишь окружающий мир.

— Не пей больше, Чарли, ты уже заговариваешься. Может, у шизофреников действительно чего-то там перестраивается в голове. Но я лично все-таки вижу мир глазами, а не нейронами!

— Да ну?! Ты никогда не принимал столбы за людей? У тебя никогда так не бывало, что женщина при первой встрече кажется совершенно непривлекательной, а через месяц ты уже думаешь о ней как о первой красавице? Ты тоже видишь мозгами, а не глазами, дорогой мой поэт в капюшоне! Потому что только супермодели живут в вечном свете юпитеров, где все видно глазами. Мы же, обычные люди, большую часть жизни ходим в сумерках и видим глазами лишь плохо прорисованные контуры. Их почти никогда не достаточно для точного распознавания. И если бы у нас в голове не был с детства выстроен сложнейший виртуальный мир взаимосвязанных образов и понятий, мы бы ежедневно шарахались от теней, но игнорировали едущие на нас автомобили. Так что видим мы в основном мозгами.