Жребий принцессы - Джудит Тарр

Хирел пробормотал нечто невнятное, что могло быть истолковано как утвердительный ответ.

Лорд Узмейджиан так его и воспринял и широко улыбнулся.

— Ах вот как! Я уверен, что тебя хорошо обучили. Однако Имперский двор совершенно не похож на то, о чем мечтают в провинции. Даже Низший двор: это, конечно, только подготовка, но она не имеет ничего общего с истиной.

— Доводилось ли вам бывать при Высоком дворе, мой господин?

В этих словах крылось ехидство, замаскированное под наивность. Лорд вспыхнул. Быть может, причиной этого было лишь вино.

— У меня нет таких привилегий. Подобную милость оказывают очень редко. Высокий двор слишком вознесен над всеми нами.

— Это верно, — сказал Хирел.

— Твое произношение превосходно, — заметил лорд, снова вспоминая о своем высоком положении. — Ты говоришь почти правильно, лишь слегка чувствуется твое провинциальное происхождение.

Хирел прикусил губу. В его глазах плясали озорные искорки. Послав к черту правила поведения, Сареван положил руку на его плечо и легонько сжал его, как бы предупреждая Хирела и придавая ему сил. Этот жест окончательно развеселил лорда Узмейджиана.

— Ax, юноша, ну и рабы у тебя! И они так похожи друг на друга. Должно быть, их надсмотрщик был гением.

Зха'дан, который не знал асанианского языка, кроме самых необходимых слов, и Сареван, который притворялся, что ничего не понимает, были вынуждены стоять и молчать. Лорд потянулся к Зха'дану, стоявшему ближе, взял его за руку и понюхал ее.

— Как я вижу, ты решил сохранить их естественный вид. Однако они гораздо чище, чем я думал, и почти не воняют. А мне казалось, что от них несет как от лисиц.

— Мои надзиратели сумели втолковать им, что такое настоящая чистота, — сказал Хирел.

— Это видно. Полагаю, они попали к вам еще детенышами, иначе их не удалось бы так воспитать. А почему их не кастрировали? Это довольно смело. Или ты ждешь, пока у них не вырастут бороды?

— Они мне нравятся такими, какими их создала природа, — ответил Хирел.

— О, я понимаю, — кивнул лорд Узмейджиан. По всей вероятности, он действительно верил Хирелу. Зха'дан стоял с суровым видом. Ласковое прикосновение не оскорбило его; бывало, что он и сам так поступал — зхил'ари не стыдятся этого. Но вот разговор о кастрации заставил его похолодеть. Лорд не желал успокаиваться.

— Признаюсь, лорд Инсевирел, я почти заинтригован. В области высоких искусств я добился определенной репутации, и тем не менее объятия дикаря в его естественном состоянии мне не знакомы.

— Они несведущи в искусствах, — сказал Хирел. — Но инстинкт, молодой господин, они определенно обладают инстинктом. Как быки, как жеребцы. Такие огромные, такие отвратительные и прекрасные: животные, но сделанные по нашему подобию. Великолепная пародия на человека. — Их бороды колются, — сказал Хирел. Лорд Уэмейджиан собственноручно удостоверился в этом и задрожал от удовольствия.

— О, просто восхитительно! Лорд Инсевирел, мне не следовало бы просить, я превышаю свои права, и все же… все же…

— А, — с притворным сожалением протянул Хирел, широко раскрыв глаза. — Но я дал обещание. Мой отец заставил меня поклясться костями предков. Я не могу разлучать их, я не могу продать их. Я даже не могу отдалять их от себя. Они — это триумф нашего воспитателя рабов. Они придадут мне больше веса при дворе.

— Безусловно, молодой господин, — сказал лорд Узмейджиан. — И все-таки, если бы можно было позаимствовать их у тебя всего на одну ночь…

Хирел молчал. Рука Саревана крепче сжала его плечо, но он словно не чувствовал этого. Наконец он сказал: — Я обещал.

Лорд улыбнулся, но взгляд его стал тяжелым. — Одна ночь. А наутро они вернутся целые и невредимые, с кошельками, набитыми золотом. Хирел резко поднялся. — Я не торговец!

— Разумеется, юный господин. А я тем более. Мы оба придворные. Когда новичок оказывается при дворе, ему всегда бывает трудно, но если высокий лорд соблаговолит взять юношу под опеку, что случится с этим юношей? Твоя семья принадлежит ко второму рангу, и это, увы, не самое высокое положение, иначе я наверняка знал бы ваше имя; однако вовсе не обязательно, чтобы так было всегда. Если лорд умен, его род может возвыситься. Но, — добавил он тихо и мягко, — он может и пасть.

Хирел взглянул в лицо лорда и медленно произнес: — Умоляю простить меня, мой господин. Мне здесь все в новинку, и я не могу подобрать нужных слов. Один из моих барсов удовлетворит тебя? Тогда я лишь наполовину нарушу свое обещание.

Лорд Узмейджиан рассмеялся, снова повеселев. — Конечно, конечно, ты не должен нарушать его! С твоего разрешения, я возьму этого красавца. Утром он вернется к тебе, даю слово.

— Слово чести? — с нарочитой наивностью спросил Хирел. — Слово чести, — ответил лорд после минутного колебания.

Сила воли Саревана была поистине королевской, и он не проронил ни слова ни в присутствии лорда, ни на почтовой станции, ни даже в комнате Хирела. Но когда дверь закрылась за ними и Юлан радостно бросился к ним навстречу, а Хирел принялся раздеваться, ярость Саревана наконец вырвалась из-под контроля. Не успел Хирел заметить его движение, как Сареван повалил его на спину и принялся так трясти, что, казалось, его шея вот-вот сломается.

— Змееныш! Сводник! Подлец! Ради всех богов твоей развратной страны, скажи мне, как ты мог подумать… как ты мог осмелиться…

Хирел с невероятной ловкостью и силой извернулся и высвободился из грубого захвата Саревана. Он вскочил на ноги. В его руке сверкнул кинжал.

Сареван опустился на корточки, тяжело дыша. Гневная вспышка прошла. Ему стало холодно, кровь пульсировала в висках.

— Как ты мог так поступить со Зха'даном? — Было бы лучше, если бы я проделал это с тобой? Сареван бросился на него, но там, где только что стоял Хирел, теперь блестело острое лезвие. Сареван сделал молниеносный рывок и вывернул кинжал из руки юного принца.

Они замерли, скрестив запястья, словно в поединке по фехтованию. Хирел взглянул в горящие глаза Саревана — У меня не было выбора. Он на семь рангов выше того, который якобы занимаю я; он начал подозревать подвох, иначе не намекнул бы, что не слышал о моей семье. Я сопротивлялся как мог. Но подумай сам, он мог бы схватить тебя и убить либо посадить меня в тюрьму по обвинению в мошенничестве или еще того хуже, и тогда мы все оказались бы в его власти А у него были бы все права делать с нами что угодно. — Но это возмутительно!

— Такова жизнь. Я сохранил твою драгоценную невинность, жрец. Неужели это ничего не стоит? — Ты отплатил за нее Зха'даном!