Мой милый плут - Элис Дункан

Потом она вздохнула, и этот вздох пронзил раскаленной иглой сердце Чарли. Он снова почувствовал себя виноватым, нашкодившим мошенником.

– Смотрите, какая луна, мисс Адриенна, – сказал Чарли, продолжая путаться в “вы” и “ты”. – Сегодня, по-моему, полнолуние.

– М-м-м… – рассеянно протянула Одри. – Да, наверное.

Наверное? Ну и ну! Услышать такое от нее, когда речь идет о столь романтическом предмете, как луна? Невероятно!

– А как пахнут магнолии, – брякнул Чарли, тут же мысленно назвав себя последним идиотом.

Одри негромко рассмеялась и заметила:

– Ах, Чарли Уайлд! Какой же вы, однако. Магнолий здесь не найти, хоть три дня скачи во весь опор, я же говорила вам об этом.

Похоже, она, как и Чарли, была не совсем уверена в том, как ей теперь к нему обращаться. Одри посмотрела на Чарли, и что-то странное почудилось ему в ее взгляде. А впрочем, может быть, причиной тому был призрачный свет луны?

Затем Одри снова заговорила:

– Это пахнут яблони.

– Да, конечно, – кивнул Чарли.

Наступило молчание – напряженное и непривычное. Чувствовалось, что им обоим трудно продолжать разговор. События, разыгравшиеся сегодня днем на берегу реки, сковывали их. И Одри, и Чарли заметно нервничали, а молчание все длилось и длилось, и с каждой секундой становилось все тягостнее.

Ему показалось, что он догадался, в чем причина ее сдержанности. “Дело в том, что она ненавидит меня за то, что я с ней сделал”, – подумал он.

Что ж, если это действительно так, ему не в чем упрекнуть Одри. Она имеет полное право ненавидеть его. Чарли скорбно нахмурил брови, а молчание все длилось, длилось и длилось.

– Мне кажется, что из всех генералов на войне лучше всех проявил себя Ли, – наконец сказал Чарли, вновь чувствуя себя законченным кретином. Нашел, называется, о чем говорить с девушкой в такую ночь! – Я знаю, тебе больше нравится генерал Джексон, но я почему-то больше уважаю Ли.

Все это тоскливо и невнятно прозвучало, но Чарли продолжал жевать свою жвачку:

– Ведь что ни говори, а именно Ли командовал тогда в битве при Аппоматоксе. Я это хорошо помню, ведь мы были тогда на этом фронте. Как ты думаешь, Ли – хороший, генерал?

– Наверное.

Черт побери! Опять это равнодушное – наверное! Впрочем, черт с ним, с этим генералом Ли! Чем бы ему расшевелить внезапно оледеневшую мисс Адриенну Хьюлетт?

Чарли сидел, подперев голову руками, а в голове, быстро сменяя одна другую, неслись какие-то беспорядочные мысли. Еще один портрет в генеральских погонах промелькнул в памяти Чарли, и он неожиданно для самого себя гаркнул:

– А генерал Стюард?

Одри удивленно покосилась на Чарли и негромко сказала:

– Прости, Чарли, но зачем же кричать?

Он смутился, кашлянул и продолжал нести свою околовоенную чушь – но гораздо тише, чем прежде.

– Виноват. Не хотел вас… тебя… пугать. Ну так вот – генерал Стюард… Это был… ну, это был генерал…

– Его ведь убили, верно? – равнодушно уточнила Одри.

– Н-ну да, его убили, но… э-э… – Чарли окончательно смутился и умолк.

– Послушайте, Чарли, – вздохнула Одри. – Я понимаю, что Джексон, Ли, Грант и все прочие были хорошими полководцами, но только дело, которым они занимались, – война – глупое и опасное занятие. Ведь на войне убивают. – Она передернула плечами и неожиданно закончила: – Я ни за что не отпустила бы на войну своего сына.

Чарли не сразу нашелся, что ей на это ответить. Потом собрался с мыслями и пробормотал:

– Но… Но ведь раньше война казалась вам таким романтическим занятием, мисс Адриенна.

Он поднял голову и в неверном свете луны рассмотрел промелькнувшую на губах Одри усмешку.

– Так я считала прежде, но теперь… теперь я изменила свое мнение о войне.

– Да? – переспросил Чарли и слегка придвинулся к Одри. Она манила, она притягивала его к себе, словно мощный магнит. Ее губы… Боже, как хотелось Чарли поцеловать эти губы! Он из последних сил сдерживал себя.

– Я и в самом деле была дурой, Чарли, когда разглагольствовала о сражениях, о бесстрашных рыцарях, разящих врагов, – негромко сказала Одри. – Теперь понимаю, как тяжело было тебе выслушивать весь этот бред.

Она выглядела смущенной. Чарли хотелось успокоить ее, но слова застревали у него в горле.

– Тетушка Айви, – продолжала тем временем Одри, – набила мне голову этими сказками. Я понимаю, она старалась сделать мою жизнь интереснее, хотела, чтобы я не чувствовала себя одинокой в нашем захолустье. Эти истории стали для меня второй реальностью, часто более яркой, чем настоящая жизнь. А потом появился ты, и я поняла, какой же была идиоткой. Особенно в твоих глазах.

Чарли хотел было разубедить Одри, доказать ей, что никогда она в его глазах идиоткой не выглядела, но голос по-прежнему не повиновался ему. Все, что он смог сделать, – это только отрицательно покачать головой.

– Не пытайся успокоить меня, Чарли, – сказала Одри. – Я знаю, что ты воспитанный человек, настоящий джентльмен, но… не надо. Я прекрасно все понимаю.

– Одри… – наконец с трудом проговорил Чарли. Она прижала к его губам два пальца, призывая к молчанию, и Чарли смолк.

– Но теперь – все, Чарли. Я избавилась от этих идиотских фантазий, и надеюсь, что навсегда, – прошептала Одри, сильнее прижала свои пальцы ко рту Чарли, а затем перенесла их к своим губам и нежно поцеловала.

– И… избавилась?

– Да. Я пришла к этому сегодня вечером, когда мы с тетушкой Айви мыли посуду. Мне не нужны больше все эти сказочки. Ведь у меня теперь есть ты.

Чарли был готов провалиться сквозь землю.

– И знаешь, Чарли, – она перевела дыхание, – я уверена в том, что никогда и никого не смогу полюбить так же сильно, как тебя. Никогда и никого.

Признание Одри ошеломило Чарли. Он смущенно кашлянул и с глупой улыбкой переспросил: – Ты… Ты любишь меня?

– Да, Чарли, люблю. Всей душой, всем сердцем.

Он не знал, куда ему деваться. Не знал, что сказать. Сердце Чарли пело от счастья, но в мозгу продолжал звенеть тревожный колокольчик. Господи, так и свихнуться недолго!

– И еще, Чарли… – Одри запнулась и тихо продолжила: – Когда мы… поженимся, я стану тебе самой лучшей женой из всех жен на свете, вот увидишь.

– Нисколько не сомневаюсь в том, что из тебя получится самая лучшая жена на свете, Одри.

При свете луны он видел, какой радостью вспыхнули ее глаза.

– Спасибо, Чарли, – проникновенно сказала она. От этих слов Чарли захотелось удавиться. Боже, боже, что же он натворил!

А потом Одри соскочила на землю, привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Он ответил поцелуем на поцелуй – а что он мог с собою поделать?

Потом Одри слегка откинулась назад и внимательно посмотрела в глаза Чарли. Что она хотела прочитать в них?