Религиозные практики в современной России - Кати Русселе

Во второй половине 1930-х местные церкви были закрыты, а священники – высланы. Однако менюшские крестьяне продолжали ходить крестным ходом на озеро и во времена хрущевской атеистической кампании несколько раз вступали в открытое противостояние с районными властями, пытавшимися полностью запретить почитание отроков Иоанна и Иакова. Судя по всему, в советскую эпоху Менюшу посещали и паломники-горожане, хотя их число, вероятно, было сравнительно невелико. Среди современных крестьянских рассказов о чудесных исцелениях, совершенных отроками, выделяется, в частности, история об излечении жены некоего городского «парторга», регулярно привозившего свою супругу на священное озеро и поплатившегося за это своим рабочим местом и положением в коммунистической партии.

Таким образом, какие-то формы взаимодействия между пришлыми паломниками и местными почитателями Иоанна и Иакова сохранялись и в советскую эпоху. Однако можно предполагать, что контроль в отношении святыни и практик ее почитания в это время всецело принадлежал локальным религиозным лидерам.

После коллапса советской империи в Шимском районе было восстановлено несколько церковных приходов. Однако менюшский храм по-прежнему остался без настоятеля. Церковь сильно пострадала и находится в аварийном состоянии, ее реконструкция требует значительных средств, которыми Новгородская епархия, по-видимому, не располагает. В настоящее время Менюша относится к приходу с. Медведь. Церковь в Медведе разрушена, однако там был создан православный молитвенный дом и появился постоянный священник. Вместе с тем с начала 1990-х годов епархиальное духовенство стало уделять особое внимание менюшской святыне. Ежегодно в день памяти отроков Иоанна и Иакова здесь служится литургия с водосвятным молебном, а иногда совершается и крестный ход на озеро. Несколько раз на празднике в Менюше присутствовал архиепископ Новгородский и Старорусский. Увеличилось и число паломников: менюшская святыня постепенно становится одним из объектов современного «паломнического туризма».

О современном соотношении различных форм и практик почитания отроков Иоанна и Иакова позволяют судить полевые наблюдения, сделанные во время праздника святых отроков 7 июля 2003 года. В этот раз здесь не было архиепископа, однако богослужение совершали три священника: настоятель молитвенного дома в с. Медведь о. Евгений, благочинный Солецкого благочиния настоятель Ильинского собора в г. Сольцы о. Михаил и настоятель церкви Александра Невского в г. Новгороде о. Сергий. На праздник приехало около 60 паломников из Сольцов, Новгорода и Петербурга. Крестный ход на озеро не совершался, однако большинство паломников отправилось туда по окончании богослужения. С определенной долей схематизма можно, вероятно, говорить о трех типах поведения или дискурсах, характерных для участников праздника, – «локальном», «клерикальном» и «паломническом». Для носителей локального дискурса – местных крестьян – праздничное богослужение значимо не только и не столько в качестве ритуала, соотнесенного с почитанием Иоанна и Иакова, но как средство приобщения к институциональной религиозной культуре в целом. Пожилые крестьянки, составляющие большую часть этой группы, не имеют возможности регулярно посещать приходской молитвенный дом, находящийся в 15 км от Менюши. Поэтому для них праздник Иоанна и Иакова – одна из немногих возможностей участвовать в богослужении, исповедаться и причаститься, запастись водой, освященной священником. Вместе с тем они, конечно, понимают, что именно существование местной святыни придает особую религиозную значимость их селу, и, вероятно, по-прежнему воспринимают себя в качестве своеобразных «хранителей» культа Иоанна и Иакова. Показательно, в частности, что икона менюшских отроков, возлагаемая на аналой во время праздничного богослужения, заимствуется священником у одной из местных крестьянских семей, и это воспринимается другими обладателями подобных икон как знак особого почета и престижа. Впрочем, основным способом репрезентации менюшского культа для местных крестьян остается практика устной наррации – ив эзотерических, и в экзотерических коммуникативных условиях. Судя по всему, пересказы сюжета Сказания, а также нарративов «дочернего» типа служат для носителей локального дискурса основным средством социальной демонстрации своей связи с менюшской святыней. Что касается акциональной составляющей культа Иоанна и Иакова, то для местных крестьян скорее характерно пренебрежение коллективными ритуалами, обращенными к менюшским отрокам. Представляется, что доминирующей обрядовой практикой здесь остаются ритуалы персонального характера – индивидуальные «заветы», принимаемые в различных кризисных ситуациях60. Стоит, однако, подчеркнуть, что подобная «индивидуализация» ритуальных практик, связанных с местной святыней, является, по всей вероятности, специфической приметой современной религиозной культуры русской деревни. Мы знаем, что и в XIX, и в начале XX века заветы могли быть и индивидуальными (семейными), и коллективными – принимаемыми всей общиной. Как правило, последние выражались в обещании праздновать тот или иной «заветный праздник» – в Менюше таким днем был вышеупомянутый праздник «двенадцати апостолов», установленный в 1870-х годах в связи с падежом скота. Нередко коллективный завет подразумевал и обращение к институциональным религиозным формам: в такие дни священника просили совершать крестный ход к святыне, служить молебны в церкви или в крестьянских домах и т. п. Очевидно, что в советскую эпоху практика коллективных заветов была фактически полностью вытеснена из деревенского обихода: большинство сельских приходов лишилось своих священников, церкви были закрыты, а основные формы коллективной религиозной деятельности оказались невозможными и преследуемыми в рамках колхозной и совхозной социально-экономической структуры. Хорошо известно, что «борьба с религиозными праздниками» была значимой составляющей и «безбожного движения», и коллективизации, и послевоенных атеистических кампаний. Впрочем, как мы видим, зачастую эта борьба оказывалась безуспешной: место священников занимали местные религиозные лидеры крестьянского происхождения – «божественные старушки», «клирошане» и т. п., обладавшие необходимым минимумом катехизических и литургических знаний и продолжавшие в той или иной форме совершать праздничные богослужения и крестные ходы. После падения советского строя и частичного восстановления церковно-приходской системы в сельской местности эти лидеры естественным образом утратили свои полномочия. Кроме того, важно иметь в виду, что кризис крестьянской культуры, наблюдающийся в России по крайней мере с 1970-х годов, препятствовал воспроизведению традиции неофициального религиозного лидерства: во многих сельских регионах не появилось нового поколения «божественных». В результате в современной России крестьянские религиозные практики приобрели преимущественно приватный – индивидуальный и семейный – характер, сохраняя при этом многие специфические черты деревенской религиозной культуры конца XIX – начала XX века. Что касается религиозных практик коллективного характера, то в последнее десятилетие они характерны скорее для урбанизированного населения и преимущественно осуществляются в рамках городской – приходской и паломнической – культуры.

В отличие от менюшских крестьян паломники, приехавшие на праздник Иоанна и Иакова, ориентируются именно на акциональную составляющую паломничества (участие в богослужении и коллективный поход на священное озеро, где больные оставляют одежду, купаются, запасаются водой, лилиями и даже корягами). Особое значение для паломнической ритуалистики имеет сбор «материальных носителей сакрального» (помимо уже упомянутых «святостей» к ним относится песок с гробницы менюшских отроков, а также различные травы, растущие у церкви). Последние, по-видимому, выполняют не только апотропеические и терапевтические функции, но и служат в качестве своеобразных «священных сувениров», напоминающих о паломнической поездке и повышающих статус их обладателя в рамках его собственной религиозной группы (церковный приход и т. п.). Вместе с тем паломнический дискурс отличается низким уровнем информации о происхождении и истории самой святыни: истории об отроках Иоанне и Иакове фактически игнорируются паломниками, а компетенция в области подобных знаний нередко делегируется священникам. Так, на вопрос о происхождении менюшской святыни сорокалетняя паломница из Новгорода отвечает следующее: «А вот версии разные, кто что говорит. Кто говорит, убили враги, кто говорит, что мать, но это я ничего не могу знать. Вы спросите лучше, вот у священников спросите»61. При этом, как правило, паломники заинтересованы в информации о «функционально-терапевтических» свойствах святыни: им важно знать, от каких болезней и грехов она «помогает».