Меч ликтора - Джин Вулф

Ответа не последовало. Подождав немного, я снова постучал. На стук отозвалось лишь эхо, бессмысленный рокот, подобный пульсации сердца, но голосов не было слышно. Гнусные личины, виденные мною в саду Автарха, заполонили мое сознание, и я с ужасом ожидал услышать выстрел, хоть знал, что если иеродулы выстрелят в меня (а все энергетическое оружие приходит именно от них), я уже ничего не услышу. Ни единый порыв ветра не нарушал тишины, словно сама природа ждала вместе со мной. На востоке ударил гром.

Наконец я уловил звук шагов, быстрых и легких, как у ребенка, и смутно знакомый голос спросил:

— Кто здесь? Что тебе нужно? И я ответил:

— Мастер Северьян из Ордена Взыскующих Истины и Покаяния. Я десница Автарха, справедливость которого — лучший хлеб для его подданных.

— Так это ты! — воскликнул доктор Талос, распахивая ворота.

Я застыл в немом удивлении, глядя на него.

— Расскажи, чего Автарх от нас хочет? Когда я видел тебя в последний раз, ты направлялся в Город Кривых Ножей. Удалось ли тебе туда добраться?

— Автарх желает знать, зачем ваши вассалы захватили в плен его слугу? То есть меня. Последнее придает делу несколько.

— Вот-вот! Именно так. Поверь, мы тоже так думаем. Я и не знал, что таинственный гость в Мюрене — это ты. Да и старина Балдандерс тоже наверняка понятия об этом не имел. Заходи, потолкуем.

Я шагнул в ворота, доктор толкнул тяжелые двери и задвинул за моей спиной железный засов.

— Толковать нам особенно не о чем, — заметил я, — но что меня действительно интересует, так это судьба драгоценного камня, который отняли у меня силой и, насколько я знаю, переслали вам.

Произнося эти слова, я не столько вдумывался в их смысл, сколько смотрел на огромный корпус корабля иеродулов, нависшего прямо над моей головой, стоило мне войти в крепость. Его вид вызывал во мне чувство некоего пространственного смещения, какое я иногда испытываю, глядя сквозь увеличительное стекло: выпуклое основание корпуса корабля казалось чужим не только для мира людей, но и для всего видимого мира вообще.

— Ах да, — вспомнил доктор Талос, — твоя безделушка у Балдандерса. То есть она была у него, но он куда-то ее засунул. Да вернет он тебе твой камень, не сомневайся.

Из круглой башни, которая, сколь это ни казалось невероятным, служила кораблю опорой, донесся приглушенный крик, жуткий и одинокий, словно волчий вой. Я не слыхал ничего подобного с тех пор, как оставил Башню Сообразности, но прекрасно знал, что это значило.

— Вы здесь держите узников, — сказал я. Он кивнул.

— Да. Я сегодня был так занят, что забыл их, бедняжек, покормить. Столько всяких дел, знаешь ли. — Он неопределенно махнул рукой в сторону корабля. — Надеюсь, ты не расстроишься, если встретишь здесь какогенов? Если ты захочешь войти и попросить у Балдандерса свой камень, боюсь, тебе придется с ними столкнуться. Он сейчас как раз с ними беседует.

Я ответил, что не возражаю, хотя с трудом сдержал дрожь отвращения.

Доктор улыбнулся, обнажив над рыжей бородой ряд острых блестящих зубов, которые я так хорошо помнил.

— Вот и отлично. К счастью, ты никогда не страдал предрассудками. Рискну предположить, что подготовка, которую ты прошел, научила тебя принимать всех такими, какие они есть.

33. ОССИПАГО, БАРБАТУС И ФАМУЛИМУС

Башни такого рода строятся примерно по одному образцу; у этой тоже не имелось входа на первом уровне. К узкой двери, находившейся на высоте в десять кубитов от основания, вела такая же узкая лестница без перил, прямая и почти отвесная. Дверь уже была открыта, и я с облегчением отметил про себя, что доктор Талос не запер ее за нами. Мы миновали короткий коридор, который скорее всего был только проходом сквозь толстую стену, и оказались в комнате, занимавшей (как и все комнаты в этой башне) всю площадь этого уровня. Комната была заставлена механизмами, на мой взгляд, такими же старинными, как те, что имелись дома, в Башне Сообразности, но их предназначение оставалось для меня загадкой. Сбоку другая узкая лестница вела на следующий этаж, а на противоположной стороне находился лестничный колодец, служивший входом в помещение (чем бы оно ни было), где содержался воющий узник, ибо его голос доносился именно из черной пасти колодца.

— Он сумасшедший, — заметил я, кивнув в сторону.

— И не он один, — подтвердил доктор Талос. — По крайней мере, почти все, кого я осматривал. Я прописываю лечебный отвар из чемерицы, но он не особенно помогает.

— Таких клиентов мы содержали на третьем уровне нашего подземелья, к этому нас принуждал закон. Их попросту сбагривали нам, и никто из властей так и не санкционировал их освобождение.

Доктор вел меня к лестнице, уходящей наверх.

— Сочувствую вашим трудностям.

— Со временем они умирали, — упрямо продолжал я. — От последствий пыток или по другим причинам. А вообще-то не имело особого смысла их держать.

— Да уж наверное. Осторожно, наш новый механизм с крючком хочет поймать тебя за плащ.

— Тогда зачем вы его держите? У вас наверняка нет законного права иметь помещение для этих целей — в том смысле, в каком мы его имели, разумеется.

— Ради запасных органов, полагаю. Ради них Балдандерс и собирает сюда весь этот мусор. — Доктор Талос поставил ногу на ступеньку и обернулся ко мне. — Запомни, ты должен быть вежлив. Им не нравится, когда их называют какогенами. Обращайся к ним по именам — как их там сейчас зовут? А, сами скажут, — только не надо грязи. Короче, не говори им неприятного. После того, как бедняга Балдандерс вспылил в Обители Абсолюта, он столько трудился, чтобы наладить с ними дружбу. Если ты все в последний момент испортишь, ты его просто убьешь.

Я обещал, что буду сама любезность.

Поскольку корабль завис прямо над башней, я предположил, что Балдандерс с капитанами находится в самой верхней комнате. Я ошибся. Поднимаясь по лестнице на следующий этаж, я услышал приглушенное бормотание и следом за ним низкие раскаты голоса великана, напоминавшие, как я заметил еще во время наших с ним странствий, грохот камней обрушившейся вдалеке стены.

В этой комнате тоже стояли машины. По-видимому, они были такие же старые, что и те, внизу, но, судя по всему, находились в рабочем состоянии; к тому же они были расставлены в каком-то непонятном мне логическом порядке, как механизмы в зале у Тифона. Балдандерс и его гости расположились в дальнем конце комнаты; голова великана, в три раза больше головы обычного человека, возвышалась над нагромождением металла и хрусталя, как голова тираннозавра над кронами деревьев. Направляясь к ним, я увидал под блестящим колоколообразным куполом останки молодой женщины, которая могла бы приходиться Пиа сестрой. Ее брюшная полость была вскрыта острым скальпелем, часть внутренностей извлечена и разложена вокруг тела. Труп находился на ранней стадии разложения, однако губы женщины шевелились. Когда я проходил мимо, она открыла глаза и снова закрыла их.