Слёзы Шороша - Братья Бри

– С приходом Нового Света луга и холмы, что перед нами… они останутся зелёными?

Семимес усмехнулся.

– Вижу беспокойство в твоих глазах: привык ты к зелёной траве. И Мэт привык. И я привык… Это же не Небесная Поляна. И не небоцвет растёт на этих просторах. Никуда не денется зелёная трава. Как была зелёной, так и останется зелёной. А вот небо… Никто не знает, каким оно будет. В прошлом году было синее. В этом – зелёное. Каким оно будет?..

– Семимес, – в голосе Мэтью послышалась тревога. – Там из леса выходят какие-то люди. По-моему, они вооружены.

– Мы в безопасности, друзья мои, – сказал Семимес, бросив взгляд на людей, один за другим выходивших из леса. – Это лесовики. Их отряд. Можешь не считать, Мэт: их, как всегда, двадцать четыре. Они разобьются на тройки и будут всю ночь нести дозор вокруг Дорлифа.

– Огненные головы, да? – с усмешкой спросил Мэтью, кивнув на лесовиков.

– Такое можно услышать, когда говорят про них, но редко. Привычнее – лесовики.

– А сами дорлифяне несут дозор? – спросил Дэниел.

– Сами дорлифяне? Да, я же говорил вам вчера об этом. Некоторые из них присоединяются к лесовикам: известное дело, хочется приключений. С рассветом лесовики возвращаются в лес, а любители приключений отправляются в «Парящий Ферлинг», чтобы там потратить заработанные за ночь ферлинги и за вкусной едой (а еда в «Парящем Ферлинге» всегда вкусная) и кружкой хогливского вина позабавить друг друга байками.

– Ферлинги, – повторил Дэниел тихо, будто сам себе, и в то же мгновение оторопел.

– Бываешь в «Парящем Ферлинге»? – полюбопытствовал Мэтью, не обратив внимания на реакцию друга.

– Мы с отцом заходим туда время от времени. Не так часто, как счастливчик Спапс, но заходим. Семейство трактирщика Фрарфа, надо сказать, немалое семейство, умеет угодить вкусам любого посетителя и постояльца.

– Семимес! – донёсся голос со стороны отряда лесовиков. – Приветствую тебя!

– Приветствую тебя, Эвнар! – ответил Семимес.

– Наша помощь не нужна?

– Благодарю тебя, Эвнар! Нет! – прокричал Семимес и повернулся к ребятам. – Лесовики всегда готовы помочь – запомните… О! Семимес-Семимес! Только что обнаружил, что не захватил парат и грибочки, которые вчера собрал и припрятал. Ну, поздно спохватился – завтра утром сбегаю за ними.

Дэниел ещё не пришёл в себя, и Семимес заметил это, но понял по-своему: он слышал, как Дэниел повторил за ним слово «ферлинги», которое смутило его.

(Он, да и Мэтью не могли догадываться, что в голове Дэниела при упоминании ферлингов, которые любители приключений тратят в «Парящем Ферлинге», блеснул осколок мысли о старинной монете, якобы найденной Феликсом Торнтоном в достопамятной экспедиции и позже очень выгодно проданной им какому-то коллекционеру).

– Понимаю, что озадачило тебя, Дэн. Однако всё очень просто. Ферлинг – это любимая домашняя птица дорлифян. Но это не курица и не утка. И вообще не еда. Когда он ради тебя бросается на разъярённого волка, ты любишь его, как преданного друга, потому что он и есть преданный друг.

– У тебя есть ферлинг? – заинтересовался Мэтью.

– У нас с отцом коза. Но дай мне успокоить Дэна. Ферлинг – это друг. Но ферлинг это ещё и монета… которую тоже все любят, – Семимес лукаво улыбнулся, – потому что на ней изображён ферлинг. Эти ферлинги, Мэт, у нас с отцом водятся. Ну, а про «Парящего Ферлинга» вы уже знаете.

– Спасибо, Семимес, – Дэниел положил руку на плечо проводнику. – Ты меня немного успокоил. Мы с Мэтом запишемся в отряд дозорных и станем друзьями «Парящего Ферлинга».

– Думаю, Эвнар выдаст нам по луку со стрелами, а может, и по мечу, – подхватил «серьёзный» тон Мэтью.

Семимес опустил голову и скорбно проскрипел:

– В прошлом году корявыри убили младшего брата Эвнара. Его звали Лавуан. Он был проводником, как и я… Его кости нашли недалеко от Нэтлифа. Эвнар признал его по амулету. Там же нашли с десяток корявырей, сражённых им.

– Прости нас, Семимес, мы снова невпопад.

Семимес огляделся.

– Лесовики тронулись. И нам пора. Время идёт к середине пересудов – вместе с сумерками в Дорлиф войдём.

Друзья, глотнув рукса, продолжили путь. Лесовики шли по тропинке, лежавшей шагов на триста левее, шли так быстро, что заметно отдалились от ребят.

– На службу торопятся огненные головы, – сказал Мэтью.

– Они не нарочно торопятся – у них поступь такая: лёгкая и скорая. Вам за ними сегодня не поспеть – устали.

– Нам бы такую поступь. Дорлиф хочется увидеть, Семимес… дотемна. Чтобы как на ладони, – в голосе Дэниела слышалась и досада, и надежда.

– Так… Видите вон тот холм? Тот, что правее? Идёмте туда. Самый высокий! Будет вам Дорлиф как на ладони!.. Не беги, Дэн. Это не так близко, как кажется.

– Ты сказал: время идёт к середине пересудов? – на ходу спросил Мэтью.

– Сказал.

– Может, растолкуешь?

– Это значит, скоро четыре часа пересудов, – ответил Семимес и, увидев недоумение на лицах друзей (которое и ожидал увидеть), продолжил: – Есть ночь.

– Факт неоспоримый, – заметил Дэниел.

Проводник строго глянул на него.

– Будете слушать или умничать?

Дэниел ладонью прикрыл себе рот, и Семимес продолжил:

– Есть ночь. На дорлифских часах это с ноля до восьми часов, до утра. Есть день. Это с ноля до восьми часов, до пересудов. Есть пересуды. Это с ноля до восьми часов, до ночи.

– Ничего не понял! И это с ноля до восьми, и то с ноля до восьми! – в полной растерянности Дэниел развёл руками.

Семимес засмеялся, качая головой.

– Про третьи «с ноля до восьми» забыл, умник. День и ночь спорят меж собой из-за этих самых третьих восьми часов: день хочет их себе оттягать, а ночь – себе. Потому-то пересуды вначале светлые, почти как день, а в конце, вечером, – тёмные.

– Кажется, я всё понял, – сказал Мэтью. – На ваших часах…

– Подожди-ка, Мэт! Дэна запутаешь! – вскрикнул Семимес, остановился и быстро вынул свою палку из-за пояса.

– Я просто хотел доказать, что понял… – не сдавался Мэтью.

– Я и так вижу, что ты всё понял. Но Дэна ты запутаешь, потому что… у тебя палки нет.

– При чём же здесь твоя палка, Семимес? Размахался!

– При том, что я сейчас нарисую часы. Смотри, Дэн… Мэт, и ты смотри – ты же не видел дорлифских часов… а я тысячу раз видел.

Мэтью смирился с участью подопечного, а Семимес, найдя и расчистив ногой ровный кусок стоптанной до плешины почвы, принялся рисовать и приговаривать.

– Это часовой круг. Видите?

– Конечно, часовой, какой же ещё, – согласился Дэниел. – Да, Мэт?

– Точно, часовой.

– Снизу ноль. Вот такой ноль. Внутри ноля – цифра восемь. Вот такая у нас цифра восемь, – с наслаждением продолжал Семимес (в эти мгновения он словно переживал свою причастность к дорлифским часам).

Затем Семимес нарисовал стрелу, которая выходила из центра круга и наконечником упиралась в ноль.

– Вместе со стрелой, что указывает на время, от ноля пойдём влево по кругу.

– Со стрелой, – повторил Мэтью за Семимесом, придавая этому какое-то особое значение (о чём говорил поднятый им вверх указательный палец), и посмотрел на Дэниела.

– Со стрелой, – повторил тот, сообразив, что имеет в виду Мэтью: «стрела», а не привычная «стрелка».

– Что не так? – спросил Семимес, на этот раз без нахмуривания бровей.

– Стрела… одна? – нашёлся Мэтью после короткой заминки.

Семимес рассмеялся.

– Это же тебе не колчан со стрелами, а часы. Но коли уж о колчане вспомнил, скажу (видно, кстати вспомнил): часы для Дорлифа изготовили лесовики. Фэрирэф сам попросил их об этом. Говорят, он поступил так в знак уважения к этому народу. Часы от этого только выиграли: лесовики не только сработали эту великую вещь, но наделили её особым камнем, светящимся камнем. Говорят, камень этот очень редкий. Мастера закрепили его над часовым кругом. Днём камень не светится – накапливает свет. А с приходом сумерек начинает излучать свет. Чем вокруг темнее, тем его свечение ярче. Благодаря камню всегда видно время, которое показывают наши часы.

– Вещь дороже обойдётся – подделка дороже обернётся, – отчего-то вспомнил Мэтью присловье, тысячу раз слышанное им от своего отчима Роя Шелтона.

– Ты о ферлингах, Мэт? – смекнул Семимес.

– Сам не знаю о чём, – с грустью в голосе (и в глазах, которые он поспешил опустить) ответил Мэтью.

– Денег лесовики за работу не берут и на этот раз не взяли.

– Что, вообще не берут? – переспросил Дэниел.

– Вообще не берут, никто из них: ни проводники, ни те, что Дорлиф дозором обходят каждую ночь, ни мастера. Подарки, бывает, берут. Но больше сами одаривают сельчан. Дорлифяне знают, что лучший подарок для лесовиков – коза.