Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов

Причина же подобного желания была в делах сердечных. Капитан безответно любил покойную Марию Меншикову, в смерти которой винил императора. Нечаянно оброненная фраза, косой взгляд, выражение неприязни – офицера приметили и вовлекли в заговор. Будь он хотя бы в сержантском звании… Ушакову не хотелось об этом думать, потому как гвардейцы постоянно выступали в качестве эскорта государя.

Видеть ненавистного тебе человека, иметь возможность до него дотянуться и ничего не предпринимать – для пережившего такую сердечную драму задача непосильная. Но после раскрытия заговора Долгоруковых Бахметьев очень быстро сделал карьеру, и теперь добраться до государя ему было несколько сложнее. Конечно, он бывал в обществе государя, вот только происходило это при большом стечении народа. Он не боялся смерти. Его останавливало только то, что ему могут не позволить осуществить задуманное.

Арест верхушки заговорщиков был осуществлен силами особой роты КГБ. Благо их не нужно было разыскивать по всему городу, так как они собрались в особняке Голицына. Да и было их всего-то четверо: сам Дмитрий Михайлович, его брат Михаил Михайлович, Долгоруков Василий Владимирович и Головкин Гавриил Иванович. Наличие в числе заговорщиков последнего в немалой степени удивило Петра. Остальные были их ближайшими родственниками и окружением.

Эти мужи решили, что император Петр Второй ведет Россию к пропасти, поправ начинания Петра Великого. Молодой император честно пытался понять, в чем это выражалось, но так и остался в неведении. Словом, Петр Второй, уже не подвластный их влиянию и вообще с каждым разом выказывающий все большую самостоятельность, их ни в коей мере не устраивал.

Лидером заговорщиков выступил Гавриил Иванович Головкин, оказавшийся ярым сторонником идей Петра Великого. Глядя на то, как менялся Петр, он понимал, что с этим юношей уже не совладать. Елизавета же виделась менее волевой личностью и более управляемой. Ну а как иначе, если все ее помыслы направлены только лишь на увеселения и отслеживание моды во Франции.

Имелись сведения и о том, что за спинами заговорщиков торчали иноземные уши. Просвещенным европейским державам была не по нутру политика России, которая, несмотря на смерть Петра Великого, вновь становилась твердой, своенравной и агрессивной. Смутные времена правления Екатерины и начала царствования Петра Второго им были куда более по душе.

Однако ничто не указывало на их прямую причастность к произошедшим событиям. Имели место только намеки и недомолвки о происходящем в России. Высказывались опасения по поводу того, что империя опять может откатиться назад. Словом, глубокая озабоченность судьбой России при сохранении нынешнего курса.

Барабанная дробь, казалось, пронизывает до самых костей, заставляя зябко повести плечами. Однако нельзя выказывать слабость. Никак нельзя. Сейчас, в этот момент, он сдает экзамен на зрелость. Провалит – и произошедшее с большей степенью вероятности может повториться. А этого не должно быть никогда. На плацу Петропавловской крепости выстроились оба гвардейских полка в полном составе. Солдаты этих полков по большей части ветераны, прошедшие горнило сражений. Люди бывалые, стойкие и мужественные. Если они кого и будут любить и почитать в готовности отдать свои жизни, то человека ничуть не уступающего им.

Петр стоял на наскоро сколоченном возвышении. Перед ним и ниже примерно на сажень был устроен эшафот. Никого из посторонних в крепости сейчас нет, гарнизон удален за стены. Это дело касается только тех, кому Петр может без раздумий вручить свою жизнь, – двух полков гвардии. Совсем недавно они уже доказали свою преданность. Сейчас же им предстоит подтвердить это еще раз.

Петр, подобно деду, проявлял заботу о гвардии, считая их своей опорой и надеждой. Несмотря на недостачу средств в казне, он всегда вовремя выплачивал им жалованье, которое было выше, чем в иных частях. Они первыми во всей армии получили собственные военные городки, где могли обустроиться с большими удобствами.

Расквартирование войск в Санкт-Петербурге всегда было больным вопросом. Согласно специальному указу, солдаты и офицеры становились на постой во всех домах, и избавиться от этой повинности не мог никто из жителей.

Состоятельные люди, не желая вводить солдат в свои дома, ставили на своем подворье флигеля, иным приходилось просто потесниться. Квартирная плата за постой не предусматривалась. Ситуация была такова, что при выписке разрешения на строительство иноземных представительств специально оговаривался вопрос об освобождении от повинности в постое солдат гарнизона столицы.

При этом солдаты не имели своих коек. Каждое место отдыха было рассчитано на троих, из расчета на одного отдыхающего, одного бодрствующего и одного несущего службу. В условиях временного размещения это еще было приемлемо. Но когда служба продолжалась на протяжении практически всей жизни…

Одним из первых вопросов, которыми озаботился Петр, было как раз расквартирование войск, и в частности, разумеется, гвардии. Им было принято решение о строительстве полковых городков. Часть потребной суммы взималась с горожан, которым в обмен выдавался документ об освобождении от постоя солдат. Городки включали в себя просторные и светлые казармы, офицерские дома, полковую школу, мастерские и иные хозяйственные постройки. Для семейных были предусмотрены общежития. Места не так много, всего-то одна комната, но зато отдельная.

Был решен вопрос о централизованном питании. С этой целью построены полковые столовые, где трудились те же солдатские жены. В результате этого преобразования питание солдат стало более сбалансированным и разнообразным. Как показывал опыт, раздельное питание и пристрастие к одним продуктам были причиной множества недомоганий и болезней, приводящих даже к смерти.

Кстати, подобный подход был определен и для иных полков. Но в первую очередь это коснулось Низового корпуса, где это произошло одномоментно во всех полках. Роспись котлового довольствия осуществлялась не на глазок, а с привлечением медицинской коллегии.

Не забыл Петр и о том, что войска должны были отправляться в походы. А потому уже действовал небольшой заводик, где производились полевые кухни. Ими планировалось снабжать войска из расчета одна кухня на роту.

Словом, быт гвардии сильно изменился. И пусть не все было им по вкусу, в частности вопрос с питанием, так как раньше они могли что-то сэкономить из выдававшегося жалованья. Зато теперь у каждого была своя койка, свое место для имущества на полке в кладовой. И никогда не случалось лечь спать на голодный желудок, что раньше было не редкостью, во всяком случае, у любителей гульнуть разок-другой, а потом ходить с подведенным брюхом.

Не забывал Петр и о личном общении с гвардейцами. Кроме того, что посещал расположение полков, нередко столуясь вместе с гвардейцами, он еженедельно проводил с ними занятия. Для этой цели был выделен один день в неделю, когда император проводил занятия с назначенными тремя ротами от каждого полка.

Многое было сделано, чтобы завоевать доверие и преданность этих отборных бойцов. Многое. Но, как видно, все же недостаточно. Или он что-то делал не так. Пусть в предательстве принимали участие только три роты Преображенского полка, и даже в них не все знали о происходящем. Но зараза предательства проникла в ряды гвардии, и ее следовало сначала выжечь, а затем заняться заживлением раны.

Преображенский полк был лишен звания гвардейского и уже находился на пути к новому месту службы. Низовой корпус вполне подходил для проштрафившихся. В Прикаспийской губернии продолжались конфликты с местным населением. Нередко случались провокации со стороны персов и турок. Да и Левашов просил подкрепления. Что же, преображенцы подойдут для этого, как никто другой. Послужат, постоят за Россию-матушку, а там, кто знает, может, и заслужат, чтобы Петр вновь взглянул в их сторону с особым вниманием…

Барабанная дробь оборвалась разом, погрузив крепость в тишину. Что же, момент настал. Решением суда заговорщики приговорены к смертной казни. Но если вся верхушка будет казнена всенародно в Сампсониевской слободе[22] путем усекновения головы, то гвардейские офицеры и сержанты, напрямую причастные к заговору, закончат свой бренный путь здесь. Сержантов обезглавят. Офицерам предстояло принять особую казнь. Сначала они должны были наблюдать смерть своих подчиненных, а потом подвергнуться четвертованию.

Жуткое зрелище. А главное, несмотря на то что привлечено четыре палача, скоро не закончится. Ушаков отговаривал Петра от этого шага. Или хотя бы приказать гвардейцам явиться на казнь без оружия и ни в коем случае не удалять гарнизон крепости. Однако император остался непреклонен.