Я меч, я пламя! (Ольга-1) - Василий Кононюк

Поэтому выбор в конце пал на Ватутина. Он был не только отличным штабистом, он прошел путь от солдата до слушателя академии Генштаба. Да и в практическом руководстве войсками проявил себя неплохо. Был, как и все, приверженцем атакующих действий, но выбрал тему научной работы "Роль укрепленных районов в современной войне", а это уже было темой возможных дискуссий. Самое главное, что о нем знала Ольга – он умел замечать таланты и давал им расти. Черняховский, Иванов Семен Павлович, Гречко, Хетагуров, Курочкин – все эти имена в воспоминаниях Ольги были связаны с Ватутиным. А вот эта особенность руководителя встречается крайне редко. Куда чаще приходится видеть в этой жизни, как начальник душит толкового подчиненного изо всех сил.

Пока что Ватутин был у Вождя на примете, и не только потому, что его отмечала Ольга. Полтора года назад сводный отряд 28-й Горской особой дивизии под командованием Ватутина в полном составе взобрался на вершину Казбека вместе с артиллерией, пулеметами и установил там бюст Сталина. Потом бойцы провели учебные стрельбы и без потерь спустились обратно. Вследствие чего включить его в комиссию на роль заместителя было нетрудно.

Олю определили секретарем к Ватутину, поскольку реальной работой по проверке Дальневосточной армии должен был руководить он. Кто и как объяснял ему ее назначение на эту должность, Оля не знала, но Артузов ее заверил, что Ватутин будет прислушиваться к ее советам. Остальные члены комиссии о ней ничего не знали. Кто ее охраняет, Артузов не сказал, но одного она вычислила сразу. Вместе с Ольгой к Ватутину приставили нового порученца. То, что он новый человек для Ватутина, было заметно по их общению. Почему-то Оля была уверена – по совместительству он является ее телохранителем. Лейтенант Виктор Степанов – хмурый шатен выше среднего роста, осматривающий всех и все подозрительным взглядом, от которого хотелось сразу отвести глаза в сторону. Кому еще было вменено в обязанности за ней присматривать, она не знала, претендентов хватало, но не сомневалась в наличии страховки. Еще у нее была страховка в виде кусочка белого шелка с текстом, подписью и печатью, вшитая в подкладку куртки, но пользоваться ей не советовали. Только в совершенно безвыходной ситуации. Наверняка и телохранителей снабдили чем-то аналогичным для разруливания непредвиденных ситуаций.

Мехлису вменялось в обязанности осуществлять общее руководство, проверить местные партийные органы и совместно с Фриновским проверить работу НКВД. Фриновский должен был приехать чуть позже и привезти с собой еще бригаду поддержки из сотрудников НКВД. Вот тогда по всему Дальнему Востоку начнется сплошное веселье. Что-то вертелось в голове у Ольги связанное с крупным чином НКВД, перебежавшим к японцам в результате такой проверки, но фамилия и должность не всплывали. В СССР события уже пошли по несколько другому течению, и все, что она помнила, нужно было подвергать сомнению. Репрессии, если можно так сказать, имели место быть, но, объективно анализируя те факты, которые были в ее распоряжении, Оля находила, что пользы от них было больше, чем вреда. Основная масса осужденных получала пять лет лагерей – это максимум, что могли присудить "тройки" вне судебного разбирательства. На суд тянули только тех, на кого могли собрать хоть какой-то материал. Заявление рабочего коллектива и партийной организации принималось во внимание как "тройкой", так и судом, и часто человек оставался в коллективе отбывать наказание условно, с понижением в должности или звании. Но кроме этого, Ежов умудрился за год навести порядок с милицией, так же безжалостно перетряхивая кадры и отправляя в ссылку или в небытие тех, кто не справился со своими задачами. И в городах стало спокойно. Исчезли беспризорные, попрошайки, карманники и другая мелкая шушера. Можно было без опаски гулять ночью по темным окраинам. Так что предполагать, сколько он еще просидит в кресле наркома внутренних дел, было трудно. Оля предполагала, что в конце 37-го Сталин его заменит. Логика – "мавр сделал свое дело – мавр может уходить" действует в любой реальности. Инвариантом процесса замены наркомов, она выбрала время проведенное в кресле. Там за два года сгорел на такой работе, скорее всего, и тут будет то же самое.

Она осталась в своем прежнем звании – лейтенант НКВД, но звали ее по-другому – Татьяна Ивановна Захарова. Волосы ее потемнели до темно-каштанового цвета, приходилось применять темные тени вокруг глаз, чтоб выглядеть старше – годков ей по новым документам было двадцать три, но это ее не портило. Пронзительные голубые глаза на фоне темных волос и черных бровей вспыхивали холодным огнем, невольно привлекая взгляд. Но ненадолго. Долго смотреть не хотелось. И любезничать с ней тоже не хотелось. За тот недолгий миг, когда чей-то взгляд встречался с ее глазами, смотревшему становилось ясно, нужно срочно заняться чем-то содержательным, иначе недоумение, сквозящее во взгляде этой девушки при виде пялящегося на нее бездельника, заставит чувствовать себя дураком еще долго после этого короткого контакта глазами.

Вручив своему новому шефу его билет и оставив его дымить папиросой на перроне, Оля, забравшись на верхнюю полку, достала из чемодана "Боевой устав пехоты" и продолжила его изучение, ставя пометки в местах, которые требовали обсуждения.

Больше года прошло с тех пор, как Ольга предложила создать при Генштабе отдел, задачей которого было бы обобщать свой и чужой опыт ведения боевых действий и вносить изменения в боевые уставы различных родов войск. Но дело двигалось туго. С горем пополам за этот год удалось внести только несколько существенных изменений: истребители стали летать парами, танкам запретили атаковать укрепленные позиции противника без сопровождения пехоты или кавалерии, разрешили везти десант на броне. Для этого на все танки способные нести десант наварили скобы.

Но это было только начало. Никак не удавалось изъять из уставов понятие штыковой атаки, которое Ольга считала крайне вредным. Атакуешь вражеские окопы – закидай их гранатами, добей сверху из винтовки или пистолета-пулемета и беги дальше. Рукопашная схватка – это из разряда писательских сказок, но никак не из реальной жизни. При современной плотности огня, которое развивает боевое подразделение из станковых, ручных пулеметов, ПП и винтовок, серьезно рассуждать о рукопашном бое как о тактическом приеме мог только фантазер. К сожалению, таких в Красной Армии было с достатком. Рукопашные столкновения на поле боя возможны, но только как отдельные эпизоды, никак не влияющие на окончательный результат.

О штыковой атаке она и спорила в данный момент с полковником Ватутиным. Постоянно примкнутые штыки к винтовкам удалось отменить под шумок заговора военных, когда началась борьба с троцкизмом в армии. Теперь штык носился отдельно, винтовка пристреливалась без оного. Тогда же удалось пробить приказ о значительном увеличении шанцевого инструмента в пехотных частях. Полнопрофильный окоп можно вырыть и саперной лопаткой, если очень постараться, то и детским совком можно вырыть. Но большой лопатой значительно быстрее и проще. На этом прогресс закончился. Пробить Ольгину мечту – простой компенсатор к трехлинейке, чтоб ее так вверх при выстреле не уносило, пока что не удалось. Военные отчаянно сопротивлялись, рассказывая любые небылицы, дескать, он будет мешать штык одевать, звук выстрела от него резче становится, это безобразие будет портить эстетическую картину бойца с винтовкой, и так уже изгаженную отсутствием штыка.

Также трудно продвигалось и новое вооружение. Деталей Ольга не знала, никто ее специально не информировал. Артузов вооружением не интересовался, Ольга это понимала. Внешняя разведка должна интересоваться вооружением потенциального противника, а не новейшими разработками отечественных оружейников. Если бы не короткий телефонный разговор со Сталиным накануне отъезда, она бы и не знала, что противотанковое ружье Дегтярева и пистолет-пулемет уже прошли военные испытания.

– Товарищ Стрельцова, вы уверенны, что противотанковое ружье и пистолет-пулемет необходимы нашей армии? Все военные в один голос утверждают, что данное вооружение совершенно бесполезное на поле боя.

– Могу я спросить, какая будет цена изделий при массовом производстве?

– Цена и качество изделий нас полностью устраивает, товарищ Стрельцова, я вас о другом спрашиваю.

– Товарищ Сталин, если пистолет-пулемет в массовом производстве будет стоить не дороже пятидесяти рублей, можете смело заказывать два миллиона для мобрезерва и для текущих нужд армии. Соответственно, если ПТР выходит дешевле тысячи рублей, нужно иметь запас не менее пятидесяти тысяч единиц. Все это нужно изготовить за четыре года.

– Не слишком ли смелые цифры вы называете, даже не глянув на изделия?