Я меч, я пламя! (Ольга-1) - Василий Кононюк

– Наконец-то я понял, почему вы хотите отправить Ольгу подальше – чтоб не мешала вам шпионов ловить. В чем состоит ее искаженное, с вашей точки зрения, восприятие людей, я, честно говоря, не понял. Из всех наших разговоров у меня сложилось прямо противоположное мнение – она очень переживает, чтоб не пострадали лишние люди, в каждом разговоре требует тщательней вести судебные разбирательства по расстрельным приговорам.

– Это не потому, что ей их жалко, товарищ Сталин. Она надеется использовать их в случае войны в качестве смертников.

– А какая разница, товарищ Артузов? Какая разница человеку, если его не расстреляют, а отправят в лагеря и дадут возможность кровью искупить свою вину? Обратите внимание, фамилии перспективных командиров, которые, с ее точки зрения, отличатся в будущей войне, она назвала, а тех, кто не справится с заданиями – не назвала.

– Назовет, товарищ Сталин. Для чего она, по-вашему, так рвется боеспособность частей проверять? Кто ей не понравится, тех она сразу запишет в неудачники.

– Вы сомневаетесь в ее объективности или в ее компетентности?

– Нет, в этом я как раз не сомневаюсь, поэтому поддерживаю идею определить ее временно в состав группы, проверяющей войска Дальневосточной армии. По ее словам, боевые действия начнутся там уже через полтора года.

– Вы сможете так организовать эту операцию, чтоб мне не пришлось ставить в известность Ежова? Как вы сами понимаете, это было бы совершенно лишним.

– Конечно, товарищ Сталин. Я уже знаю многих товарищей, назначенных Ежовым, и у меня с ними хорошие рабочие отношения. Нашу контору уважают, ведь они нас проверять не могут, мы подотчетны Совнаркому, а мы их проверить можем. Проверяющих всегда уважают. Создать группу для контроля боевой подготовки пограничных частей и войск Дальневосточного округа, усиленную несколькими нашими сотрудниками, мне труда не составит. Напишу официальную бумагу от ИНО, что, по нашим данным, японцами готовятся провокации на границе в следующем году, думаю, через одну две недели группу уже можно будет в поезд сажать. За это время подготовим двойника Стрельцовой. Присвоим обеим очередные звания и при выдаче новых удостоверений произведем обмен. Стрельцова получит документы двойника со своей фотографией и отправится на Дальний Восток, а двойник под ее именем – на объект в Подмосковье. Никто не будет знать, что Стрельцова Ольга отправилась на Дальний Восток под чужими документами. Естественно, кроме нас с вами. Даже новым охранникам ее настоящее имя знать не надо. Отличная маскировка, товарищ Сталин. А тут, в Подмосковье, мы организуем два охраняемых объекта с двумя Ольгами Стрельцовыми. Пусть враги поломают голову, которая из них настоящая. – Артузов мечтательно улыбнулся. Сталин недовольно скривился.

– Товарищ Артузов, скажите правду, почему вы так хотите ее отправить от себя подальше?

– У нас с ней нормальные отношения, я ее не так часто вижу, чтоб она мне надоела, хотя в больших количествах ее выносить достаточно трудно. Сергей Столетов, ее охранник, жаловался, что у него постоянное ощущение – он живет рядом с ядовитой змеей. Несколько раз просился перевести его куда угодно, лишь бы подальше от нее. Но поверьте, я ее переношу нормально. Меня больше всего интересуют дополнительные сведения по проекту "Манхэттен", товарищ Сталин. Она никак не может вспомнить фамилии основных фигурантов. А это чрезвычайно важно, если мы хотим вовремя среагировать и оттянуть его начало. Ведь нужно их найти, спланировать операции, кого устранить, кого сманить в СССР. На это нужно время, много времени. Ведь все это придется проводить так, чтоб Коминтерн ничего не узнал, а у нас большинство агентов в САСШ работают и на Коминтерн, и на французских троцкистов, которые пыжатся объединить под своим руководством все троцкистские организации. Внедрить дополнительную агентуру – задача не одного дня.

– Я бы предпочел иметь ее под рукой и использовать в качестве консультанта… может, не так, как она это представляет, что сможет крутиться на каждом заседании и постоянно что-то советовать с умным видом, но без работы бы не осталась. Но и в ваших словах есть смысл. Ради любой информации по проекту "Манхэттен" стоит рискнуть, но имейте в виду – вся ответственность за ее безопасность лежит на вас лично, товарищ Артузов… надеюсь, ваши охранники проинструктированы, как действовать в чрезвычайных обстоятельствах?

– Безусловно, товарищ Сталин, но это исключено. Стрельцова никогда на это не пойдет. Я хорошо осознаю свою ответственность, но, с моей точки зрения, этот план более безопасный, чем держать ее под стражей. Кстати, она просила у меня рекомендацию, хочет в партию вступать. Я обещал с вами посоветоваться. По документам ей девятнадцать, но на самом деле – шестнадцать.

– Это хорошо, что вы осознаете свою ответственность, товарищ Артузов. Мне было бы спокойней знать, что она под надежной охраной… но раз вы оба настаиваете на поездке… я возражать не буду. Что касается вступления в партию, мы же не формалисты. Раз ей по документам девятнадцать, значит, имеет право подавать заявление. – Сталин молча ходил по кабинету, потом, остановившись, направил трубку в грудь Артузова. – Скажите, а вы не думали над тем, что она просто нам голову морочит, а сама все помнит?

– Думал, товарищ Сталин, и уверен, тут она не врет. Она часто врет, особенно по поводу своей биографии, кожей чувствую, без этого чувства я бы не смог руководить разведкой. Но в этом вопросе она говорит правду.

– Ну что ж… вам виднее… готовьте документы… – помолчав, он продолжил:

– И готовьте охраняемую территорию, где ее можно будет поселить по приезду. Не век ей на Дальнем Востоке сидеть. Что вы думаете относительно Литвинова?

– Вполне возможно, что Ольга получила более правдивую информацию, чем я. Но те показания, которые я получил, меня вполне устраивали. Арчибальд Смит – очень умный противник. И того, что у нас есть на руках вполне достаточно, чтоб объявить его персоной нон грата и отправить отсюда подальше. А потом можно глубже копать. Если ниточки поведут к Литвинову, рекомендую его на первом этапе взять под колпак.

– Не надо ждать ниточек, товарищ Артузов, сделайте это немедленно. Товарищ Поскребышев, пригласите Стрельцову Ольгу.

Ее встретили глаза вождя требовательно и твердо смотрящие на нее.

– Товарищ Стрельцова, нам очень нужны дополнительные сведения по проекту "Манхэттен". Что вы можете сказать по этому вопросу?

– Товарищ Сталин, я подала докладную записку по урановой бомбе и проекту "Манхэттен" в апреле прошлого года. С тех пор, Артур Христианович, не реже чем раз в месяц напоминает мне о дополнительной информации. Я перечитала кучу литературы по стимулированию памяти и безропотно отдавалась в руки всевозможных психологов, но воз, как говорят, и ныне там. Мне кажется, путешествие мне поможет, есть у меня такое чувство. В конце концов, попытка не пытка. Ничего другого, к сожалению, я вам обещать не могу.

– Мы верим, у вас получится. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра. Но мы ждем от вас результатов завтра, товарищ Стрельцова, послезавтра может уже быть поздно, а опоздать, мы не имеем права.

– Я приложу все силы, товарищ Сталин.

– Где вы ее устроите на эти несколько дней, товарищ Артузов?

– Прямо в управлении. У нас есть комната для приезжих, которым нежелательно показываться в городе и ночевать в гостиницах.

– Хорошо, можете идти, доложите, когда подготовите все бумаги.

Глава седьмая

Двадцать пятого января на Ярославском вокзале незадолго до отправки поезда "Москва-Владивосток" встретилась вся группа, направляемая в Дальневосточный военный округ. Познакомили их друг с другом вчера. Комиссия подобралась солидная. Возглавил ее не кто-нибудь, а "Главный проверяющий" Сталина, Мехлис Лев Захарович, занимающий в данный момент должность заместителя наркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии. В комиссию вошли как представители Генштаба, так и бывшие военные из различных родов войск, перешедшие работать в новый отдел НКВД, занимающийся совместно с Генштабом проверкой воинских подразделений. Заместителем Мехлиса назначили слушателя академии Генштаба, полковника Ватутина Николая Федоровича. Ольга приложила к этому определенные усилия. Она долго перебирала в уме фамилии военачальников, которые всплывали в ее памяти, пытаясь понять, с кем из них можно попробовать обсудить будущую войну и попытаться проверить свои идеи. Ведь то, что она с уверенным видом предлагала вождю, было плодом ее личных размышлений. На бумаге все получалось гладко, но Олю постоянно мучила мысль, нет ли оврагов по дороге, о которых она забыла. То, что Сталин обсуждал это с Шапошниковым и, возможно, не только с ним, перед тем как принять окончательное решение, сомнений не вызывало, да и кроме укрепления западной границы СССР, где работы уже начались, и некоторой реорганизации войск в нужном направлении в настоящий момент ничего не было. А планы были. Нужны были исполнители этих планов, и хотелось, чтоб они эти планы воспринимали как свои, тогда и дело будет. К сожалению, пока что доктрина ведения войны от обороны встречала активное сопротивление высших военачальников, несмотря на поддержку с самого верха. Никто в открытую оппозицию не становился, тихий саботаж тоже отсутствовал по причине того, что можно было легко лишиться всех званий и загреметь на пять лет в лагеря. Но одно дело, когда исполнитель уверен в правильности своих действий, и другое дело, когда он все делает из-под палки. Она с удовольствием пообщалась бы с Рокоссовским, но он и тут умудрился попасть под следствие, которое, впрочем, буквально через месяц было прекращено по личному распоряжению Сталина и он был назначен на должность командира первого особого корпуса войск спецназначения. Узнав про эту историю, Ольга долго думала, как такое могло случиться, ведь список командиров РККА на которых следует обратить внимание у Сталина был давно. Потом решила – это можно рассматривать, как пример трудностей управления большой системой в ручном режиме, хотя не исключено что запоздалая реакция имела другие причины. Ясно, что такого человека как Рокоссовский, заместителем Мехлиса никто не поставит во избежание высоковольтных напряжений, которые, безусловно, возникнут между этими двумя фигурами. Да и занят он был по завязку. Становление нового рода войск – это непростая история. Боевые уставы, стратегия и тактика применения, состав, вооружение и тысячи других не менее важных деталей должны были быть приведены в единый механизм. И всем высокопоставленным командирам нового рода войск доставался свой кусок работы.