Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон - Алистер Маклин

– Что мешает им уйти? – поинтересовался Мел-лори.

– Это невозможно. С востока – ущелье Неретвы, с севера и запада – непроходимые горы. Единственный путь к отступлению – на юг, по мосту через Неретву. Но здесь их поджидают две наши бронетанковые дивизии.

– А через горы? – спросил Меллори. – Должны же быть перевалы.

– Их два. Оба блокированы нашими подразделениями.

– Тогда почему они не сдаются? – резонно заметил Миллер. – Неужели им не известны правила ведения войны?

– Они безумны, я же вам говорил, – сказал Нойфельд. – Совершенно безумны.

В это самое время Вукалович со своими партизанами демонстрировали немцам степень своего безумия.

Вот уже три долгих месяца отборные немецкие части, к которым недавно присоединились подразделения альпийских стрелков, безуспешно пытались форсировать западный перевал – узкий каменистый проход в горах, открывающий путь к Клети Зеницы. Несмотря на значительные потери и отчаянное сопротивление партизан, немцы с завидным упорством предпринимали попытки прорвать оборону.

Этой холодной лунной ночью их наступление было продумано профессионально, с типично немецкой скрупулезностью. Они поднимались по ущелью тремя колоннами, на равном расстоянии друг от друга. Белые маскхалаты делали их незаметными на фоне снега. Они продвигались перебежками в те редкие минуты, когда луна пряталась за облаками. Однако обнаружить их не представляло труда: судя по непрекращающемуся огню из винтовок и автоматов, они не испытывали недостатка боеприпасов. Чуть подальше от переднего фланга атаки, из-за каменной гряды, раздавался треск тяжелых пулеметов, ведущих заградительный огонь.

Партизаны обосновались на перевале, укрывшись за грудами камней и поваленными деревьями. Несмотря на глубокий снег и пронизывающий восточный ветер, шинели на партизанах были редкостью. Вместо них – пестрая смесь английской, немецкой, итальянской, болгарской и югославской военной формы. Единственное, что их объединяло, – неизменная красная звезда с правой стороны пилоток, ушанок, папах. Видавшая виды форма не спасала от холода, людям приходилось двигаться, чтобы не замерзнуть. Среди партизан оказалось множество раненых. Почти у каждого были перебинтованы рука, нога или голова. Но удивительней всего были их лица. Усталые, голодные и изможденные до крайности, они светились спокойствием и уверенностью. Этим людям терять было нечего. В центре группы партизан, под прикрытием двух чудом уцелевших под вражеским огнем сосен, стояли двое. Густая с проседью шевелюра и глубокие морщины на усталом лице одного из них выдавали генерала Вукаловича. Его темные глаза блестели, как всегда, ярко, когда он наклонился, чтобы прикурить сигарету у своего спутника – смуглого, с крючковатым носом и вьющимися черными волосами, выбивающимися из-под потемневшей от крови повязки на голове. Вукалович улыбнулся.

– Конечно, я спятил, мой дорогой Стефан. И ты тоже, иначе бы уже давно отошел с этой позиции. Мы все сумасшедшие. Разве не знал?

– Как же не знать, – майор Стефан провел рукой по подбородку, поросшему недельной щетиной. – Но то, что вы решили прыгать с парашютом в расположение нашей части, настоящее безумие. Вы же могли… – он внезапно осекся и посмотрел туда, где только что раздался щелчок ружейного выстрела. Паренек лет семнадцати, отведя винтовку в сторону и приставив к глазам бинокль, вглядывался в белесую мглу ущелья. – Попал?

Парень вздрогнул и отвел бинокль. «Мальчишка, – с отчаянием подумал Вукалович. – Совсем ещё ребенок. Ему бы в школу ходить». Паренек произнес:

– Не знаю, не уверен.

– Сколько патронов осталось? Пересчитай.

– Я и так знаю – семь.

– Стреляй только наверняка. – Стефан снова повернулся к Вукаловичу. – Боже мой, генерал, вы же могли приземлиться прямо к немцам в лапы.

– Боюсь, что у меня не было выбора, – спокойно заметил Вукалович.

– Времени мало! – Стефан в сердцах сжал кулаки. – Так мало времени осталось. Вам не надо было возвращаться. Это безумие. Там вы больше нужны… – он вдруг замолчал, прислушался на секунду и, обхватив Вукаловича руками, тяжело повалился в снег, увлекая его за собой. В это же время раздался пронзительный свист снаряда и послышался мощный взрыв. На них посыпались ветки и мелкие камни. Слышны были стоны раненых. Вскоре взорвался ещё один снаряд, затем ещё один метрах в десяти друг от друга.

– Пристрелялись, черт бы их побрал! – Стефан приподнялся и посмотрел в сторону ущелья. Несколько долгих секунд он ничего не мог разглядеть – луна скрылась за облаком, но когда она вышла, ему не пришлось напрягать зрение, чтобы увидеть немцев. Видимо, по команде они, не маскируясь, поднялись на ноги и стали быстро карабкаться вверх по склону с автоматами наизготовку. Как только вышла луна, они открыли огонь, Стефан пригнулся, укрывшись за большим камнем.

– Огонь! – закричал он. – Огонь!

Не успел прозвучать первый ответный залп партизан, как долина погрузилась в темноту. Выстрелы смолкли.

– Стрелять! Продолжайте стрелять! – закричал Вукалович. – Они приближаются. – Генерал выпустил длинную очередь из своего автомата и обернулся к Стефану: – Эти ребята там, внизу, неплохо знают свое дело.

– Неудивительно, – Стефан выдернул чеку и, размахнувшись, швырнул гранату. – Мы их давно тренируем.

Снова появилась луна. Первая цепочка немцев была уже ярдах в двадцати пяти. В дело пошли гранаты, стрельба велась в упор. Немцы падали, но на их место подходили новые, неминуемо приближаясь к линии обороны. Все смешалось в рукопашной схватке. Люди кричали и убивали друг друга. Но прорвать оборону немцам не удавалось. Вдруг густые, темные облака закрыли луну, и ущелье погрузилось в кромешную тьму. Шум боя постепенно стихал, пока не наступила неожиданная тишина.

– Тактический ход? – вполголоса спросил Вукалович. – Как ты думаешь, они вернутся?

– Только не сегодня, – уверенным тоном сказал Стефан. – Они ребята смелые, но…

– Не безумцы?

– Именно.

Из-под повязки по лицу Стефана текла струйка крови, но он улыбался. Подошел грузный человек с нашивками сержанта и небрежно отдал честь. Стефан поднялся.

– Они ушли, майор. Наши потери – семь убитых, четырнадцать раненых.

– Установите посты в двухстах метрах вниз по склону, – приказал Стефан и повернулся к Вукаловичу:

– Вы слышали? Семь человек убито. Четырнадцать ранено.

– Сколько остается?

– Двести человек. Может быть, двести пять.

– Из четырехсот, – с горечью произнес Вукалович. – Боже мой, из четырехсот!

– У нас шестьдесят раненых.

– Ну, уж их-то теперь можете отправить в госпиталь.

– Госпиталя больше нет. – Стефан тяжело вздохнул. – Я не успел вам рассказать. Сегодня утром разбомбили. Оба врача погибли. Все оборудование и лекарства уничтожены. Вот так.

Вукалович задумался.

– Я прикажу, чтобы прислали медикаменты из лагеря. Ходячие раненые могут самостоятельно добраться до лагеря.

– Раненые не уйдут, генерал. Вукалович понимающе кивнул:

– Как с боеприпасами?

– На два дня хватит. Может быть, и на три, если экономить.

– Шестьдесят раненых! – Вукалович скептически покачал головой. – Медицинской помощи ждать неоткуда. Патроны на исходе. Есть нечего. Укрываться негде. И они не хотят уходить. Они тоже безумны?

– Да, генерал.

– Я собираюсь наведаться в лагерь, – сказал Вукалович. – Хочу поговорить с полковником Ласло.

– Конечно, – Стефан слегка улыбнулся. – Но не думаю, чтобы он произвел на вас впечатление человека более здравомыслящего, чем я.

– Я на это и не надеюсь, – согласился Вукалович. Стефан отдал честь и удалился, на ходу вытирая кровь с лица. Пройдя

Вукалович молча наблюдал за ним, покачивая головой.

Меллори отодвинул пустую тарелку и закурил сигарету. Вопросительно посмотрел на Нойфельда:

– Что предпринимают партизаны в Клети Зеницы, как вы её называете?

– Пытаются вырваться из окружения, – ответил Нойфельд. – Во всяком случае, не теряют надежды.

– Но вы сами сказали, что это невозможно.

– Для этих безумных партизан нет ничего невозможного. Как бы мне хотелось, – Нойфельд с горечью взглянул на Меллори, – воевать с нормальными людьми вроде англичан или американцев. Во всяком случае, мы располагаем надежной информацией, что попытка прорыва из окружения готовится в ближайшее время. Беда в том, что есть два пути. Они могут попробовать перейти мост через Неретву, и мы не знаем, где готовится прорыв.

– Все это очень интересно, – Андреа с раздражением обернулся на слепого певца, который продолжал вариации на темы все того же романса. – Нельзя ли нам соснуть немного?

– Боюсь, что сегодня не получится. – Нойфельд переглянулся с Дрошным и улыбнулся. – Вам придется разузнать сначала, где партизаны готовят прорыв.

– Нам? – Миллер опорожнил стакан и потянулся за бутылкой. – Сумасшествие – заразная болезнь! Нойфельд его не слышал.