Вождь из сумерек. - Николай Ярославцев

— Витязь и есть! Сумеречная гора породила. А люди, хоть и врут, но не ошибаются. Говорят, значит знают. Пустое болтать не станут.

— Три богатыря. Стас, Леха и Толян. — Стас не выдержал и, нарушая торжественность момента, от всей души расхохотался, зримо представив всех троих в рыцарском одеянии. Как не крути, но не дотягивал он до былинного витязя.

— Хорошие вы люди, старики. Жду вас вечером. Нам есть о чем поговорить с вами. — Стас решительно поднялся и повторил. — Вечером! А я все-таки подремлю немного.

— Значит, ставим терем? — Заключил Бэрдяй.

— Делайте что хотите. Вас не переспоришь. — Стас обреченно махнул рукой. — Но вечером жду.

— Мы придем, вождь.

Но спать уже расхотелось.

Намяли таки холку, старики. И, пожалуй, поделом. Но не покрасоваться в коняжеском венце и красном тереме.

И тихо засмеялся.

Вот хохма бы была, узнай тот толстомордый чинуша в красных лампасах, по чьей милости он в ментах оказался, что в конязья его прочат. Звезды бы с плеч посыпались от нервной встряски.

Вышел на плац.

Скрестив руки на груди, следил за тренировкой. И мало помалу увлекся. Спень и Квашня нещадно гоняли новобранцев из посада.

Слушая их гневные филлипики, невольно улыбнулся.

Совсем не давно сам на них так же покрикивал.

Как всегда вокруг полно ротозеев. В основном мальцы и старики, удел которых завалинка да теплая печь.

— Спень, кинь — кА, мне свой меч. Косточки разомну. — Крикнул он.

Спень, не рассуждая, рванул меч из ножен и что есть силы бросил через головы Стасу. Стас поднял руку и рукоять смачным шлепком легла на ладонь.

— Порадуйте старика, ребятки. Посмотрю, не напрасно ли кулешом вас кормят.

Налетели, как воронье. Молодо-зелено. Вечером хвастать будут, что самого вождя чуть мечом не погладили.

Диким огнем брызнули на него карие глаза.

Стукнулись мечи…

Распустить бы девке волосы и нарядить в мини-юбку, мужики в том, забытом мире шеи бы себе свернули, на такую красоту оборачиваясь. А сверху топик в облипку.

Но и так хороша! Штаны туже собственной кожи. Волчовка на груди не сходится. Короткие голенища сапог в икры впились.

Зачем тебе меч, милая барышня? И без меча любой мужик к твоим ногам рухнет. Тебе бы спицы в руки да у красного оконца сесть. Женихи бы в штабеля, в поленницы валились.

Звенят мечи.

Не терпится девке за обиду посчитаться.

Задумался. Рука сама с мечом управляется. Блок. Атака. Снова блок… Нырок, атака и с финтом удар… Одним мечом стало меньше. Подцепил его кончиком меча, подкинул, поймал в левую руку. Взвыли мечи в его руках, исчезли в ослепительном сиянии и сам он, словно пропал из глаз. Посыпались короткие точные удары.

Вырвался чей-то меч из неловкой руки, заплясал, словно живой в воздухе и отлетел в сторону, вонзившись в бревно.

Еще один. Этот в землю.

Ну, берегись, Купава.

Вбил оба меча в землю. Пропустил удар мимо груди, встретил плечом, правой рукой за кисть, повел по дуге вокруг себя. Выпал из руки меч. Ногой его в сторону. Чтобы не порезалась. Теперь подножка. Есть касание. Пожалел, положил бережно, чтобы щечки не ободрала. Рука за спиной. Колено сверху…

Взвизгнула.

Хитришь. Еще не больно.

— Война или мир?

Губку прикусила, но терпит.

— Ну, терпи, терпи. На сердитых воду возят.

— Так не честно!

— Ой, ли? Ты с мечом, а я одинокий и практически беззащитный.…И не честно?

— Сам виноват!

От обиды вот-вот слезы брызнут. Может пожалеть?

Подошел Свист. Улыбается Спень, перемигивается с Квашенкой.

— Проси пощады, Купава. — Добродушно посоветовал Свист. — В том позора нет. И не такие, как ты вои, выли и лапками трясли.

— Все равно, не честно.

Строптивая девица. Упрямая. С характером.

Пожалеть? Пожалел.

Выпустил из руки побелевшую кисть, убрал со спины колено и, по дружески, подал руку, чтобы помочь подняться.

Но норовистая девица, оттолкнув его протянутую руку, кошкой вскинулась на ноги и прыгнула к своему мечу.

Стас, глядя на нее, расхохотался. Засмеялись и его вои.

— Не быть тебе, Купава, замужем. — Сквозь смех, проговорил Спень. — Ну, какой мужик, если он себе не враг, позарится на такое добро? Жена должна быть смирной да послушной. И чтобы очи в пол. И к рукоделью прилежна. А ты глазищи вытаращила и в драку лезешь? Кому же битым охота быть?

— Кому надо, тот и на такую позарится! — Вспыхнув до кончиков волос, отрезала Купава.

И ловко, кинув меч за спину в ножны, понеслась к воротам детинца. Но не в ее правилах было покидать поле битвы побежденной. Остановилась, обернулась. Хотела еще что-то добавить, но не найдя подходящих слов, обдала всех гневным презрительным взглядом и, совсем по детски, показала язык.

— Огонь девка!

— Как бы только в этом огне крылышки себе не обожгла. Уродится же такое веретено!

Вздохнул устало. Вернулся к застолью.

Пивень поднял на него смутные глаза.

— Мало спал, Слав.

— Не спится. А вы что приуныли? Рэд, твоих рук дело?

— Да, нет… Я и частицы не успел рассказать…

Стас хмуро улыбнулся.

— Похоже, они твою частицу до сих пор проглотить не могут. Как бы в горле не застряла. По спине что ли постучать? Так это я мигом. Что-что, а по спине стучать научился.

Груздень посмотрел на него исподлобья снизу вверх.

— Уже подавились…

— А ты не тащи в рот всякую гадость.

— Я бы и не тащил, так она, зараза, сама лезет.

Леха, как никогда серьезный, невесело улыбнулся.

— А ты выплюнь… — Посоветовал он Груздню.

— Как?

— Как все. Как муху. Можешь даже обсосать, чтобы добро даром не пропало.

Стас разлил вино по чаркам и легонько пристукнул ладонью по столу.

— Ша, мальчики. Вино прокиснет.

Неторопливо опрокинул свою чарку.

— Рэд, ты можешь, хотя приблизительно, сказать, сколько их все-таки пролезло в этот скучный и ленивый мирок?

— Кто может сказать, сколько в лесу деревьев? Даже приблизительно…

Изумруды в глазах эльфа потускнели.

— Ты хочешь сказать…

— Да, Слав. Я же говорил, что они живые. Творения злого гения темных эльфов. Там, в моем мире, их звали вандоргами. Или доргами. Вы можете звать их троллями.

— Ты сказал, творение темных эльфов. Это понятно. Но нужен был первичный материал, от которого можно бы было оттолкнуться… — Задумчиво спросил он.

— Когда — то, очень давно, так давно, что все уже забыли об этом наши леса населяли древолюди. Они не входили в мир людей. Как и люди, которые по древнему договору старались не пересекать границы их мира. Они берегли и охраняли свой заповедный лес. К ним нельзя было приблизиться не с мечом, не с топором. А о том, чтобы разжечь костер и думать было не чего. Так было всегда. Пока не грянула та война, о которой я тебе уже говорил, Слав. Древолюди не сумели остаться в стороне. Но после той войны они ушли. Куда? На этот вопрос ответа не знает никто. А их лес умер… Но прошло время и появились эти… И заселили снова лес. Но все, и лес, и они сами были уже другими. Вандорги — тролли мертвого леса! Так это звучит на вашем языке.