Вождь из сумерек. - Николай Ярославцев

Груздень с сомнением покачал головой.

— Горяч. Не объезжен еще как следует. Нетерпелив. Может лучше подождать, когда Хруст вернется?

— Хруст «волчат» получит, пока всех не растащили. Давайте вернемся к нашим баранам. Братья эльфы, а вы что как не родные? Словно воды в рот набрали. Рэд, сколько времени ты нам даешь? — Мимоходом взглянул на Зореня и кивнул. — Помогите конязю Зореню, а то ладонь от всей души располосовал, повод в руке не удержит.

Рэд без слов шагнул к Зореню и накрыл его руку своей ладонью. Ко всеобщему изумлению, рана исчезла. Исчезли даже сгустки крови.

Пивень привстал с лавки и раскрыл рот. Профессиональное любопытство во всю ширь растащило его душу. Словно нечаянно ладонь эльфа прошлась и над рукой Стаса.

— Учись, волхв. А то ты все мышиные хвосты да лягушечьи лапы в своей ступе толчешь, а потом нас этим потчуешь. — Груздень толкнул волхва локтем. — Провел ладошкой и целехонек.

— Я уже говорил тебе, Слав, год по вашему летоисчислению. А может быть и меньше. Вандорги пробуждаются не в одно время.

— И на том спасибо. Слышали, судари мои?

— Надо князей собирать. — Угрюмо пробасил Пивень. — И угораздил же меня Род связаться с тобой, вождь. Как славно жилось за спиной у конязя Зореня. А с тобой на холках уже живого места нет! С коня ем, на коне сплю…

Груздень и Леха, глядя на его удрученное лицо, расхохотались. Улыбнулся и Зорень.

— Так не поздно еще и вернуться.

Пивень, не морщась, выплеснул вино в горло.

— Не могу. Привык. Будто на ветру живу. Аж, ноздри дрожат, как у блудливого кобеля. Где бы я у тебя, конязь, с эльфами породнился? А с ним, изволь… буду терпеть!

— Так и не жалуйся.

— А как не жаловаться, коли еще до седла не дошел, а холки уже криком кричат.

Груздень снова расхохотался и хлопнул Пивня по спине.

— То не холки, то мясо в тебе кричит, которое ты без меры не жеванным глотал и на волю просится. А по коняженьям и каганатам тебе самому не терпится покататься.

И новый взрыв смех прокатился за столом. На этот раз смеялся даже Зорень. Улыбнулся и Стас.

— А пока то да се, мы Рэдэльф, поищем твоего принца. По всему судя хороший парень, этот принц, если очертя голову полез на эти галеры. О, черт! Чуть не забыл. — И повернулся к эльфам. — Ребята, кто-то из вас должен ехать с князем, а кто-то с нашим страдающим волхвом. Пусть люди из первых уст услышат.

— Умеешь ты, Стас, выбрать кусочек пожирнее. — С нескрываемой завистью выдохнул Леха, переглядываясь с Грузднем.

— Будто вам кусок хуже достался. Да я тебе три твои маленькие звездочки одним махом на три большие поменял. Полковник, можно сказать! Не шутка в деле. А ты все не доволен.

— Мы со своими звездами на цепь, а ты на свободную охоту. — Не уступал Леха.

— А на то я и Волк! Богу богово, а кесарю кесарево. Вот так то мой дорогой друг и напарник. У меня и прежде позывной «Серый» был. А группу мою «волчатами» звали. Как видишь, все возвращается на круги своя. Жизнь продолжается. — Закончил он с легкой улыбкой и хлопнул себя ладонью по лбу. — Из ума вылетело. Воевода, пошли на смену Хрусту и Войтику десяток. Нельзя оставлять без присмотра, этот чертов лесочек. И меняй каждый месяц.

Глава 18

В первые же дни появилось в душе Стаса невольное сочувствие к нелегкой судьбе воеводы Хмурого. Услышав о возвращении вождя в детинец, потянулись к нему по делу и без дела люди. То он утверждал соцких с улиц. То приходили к нему старосты концов. Делил выгоны и выпасы, земельные наделы.… А заботы валились и валились нескончаемым потоком на его голову.

Зорень посматривал на него с легкой усмешкой.

— Ну, что, Слав? Каков на вкус коняжеский хлебушек? — Читал Стас в его, полном не скрываемой иронии, взгляде.

В ответ приходилось только разводить руками.

Зорень, похоже, собрался еще погостить.

Заглянул как-то на огонек тусклой оплывшей свечи, сел напротив, уткнулся подбородком в кулаки.

— Думаю, Слав, и мне пришла пора хоть краем глаза взглянуть на эти проклятые Сумерки, подивиться на черный лес.

— Если ты насчет грибов или ягод, так нет их там. — Хмуро ответил Стас.

— До грибов не охотник. Не коняжеское это дело. И ягоды сенные и горничные девки собирают — Зорень даже не улыбнулся. — Оленя погонять, или кабана на рогатину взять, другое дело. Поеду с ребятами, а с Хрустом вернусь обратно. Пока мои вои около твоих учатся, я и обернусь.

Стас устало махнул рукой.

— Делай, как знаешь. Сам большой. — И с завистью добавил. — Сам бы, закрыв глаза, удрал на все четыре стороны. Достали до самого «не могу».

— А ты не лезь во все дырки. Все равно не успеешь, и рук не хватит.

— Так уж сам просил, чтобы мирного вождя выбрали. Полдня стариков уламывал. Уперлись, и не в какую. Боятся, что власть не поделим.

— Тогда остается одно, Слав. — Зорень сделал многозначительную паузу и закончил. — Терпеть!

— Спасибо. Утешил. — Хмыкнул Стас. — А еще другом прикидывался.

— Род терпел и нам велел. — Зорень, глядя на его потерянное лицо, развеселился. — Это тебе не мечом перед носом у хороших людей размахивать. Тут еще и думать надо!

— Вот только этого не надо. А к Сумеркам и в самом деле, съезди. Может и надумаешь что. Ум хорошо, а два…

— Уже лучше? Правда?

— Да иди ты под такую голень! Но только уговор. Туда и обратно. Дождусь Хруста и на поиски принца отправлюсь. Рэд уже прохода не дает. Впору за углом прятаться. А ты здесь останешься…

— Так бы объяснил ему, что обещанного три года ждут.

— Не для эльфийского ума пока наш юмор. Боюсь, обидится.

Дверь с треском, на отмашь распахнулась, и на пороге появился воевода Хмурый.

— Прости вождь, плохие вести.

Стас вздернул левую бровь.

— Говори…

— Зареченский конязь Бохун набегом на окраинные села наехал. Народу много побил, а более того с собой свел. Веси пожег. Люди к нам прибежали, из тех кто уцелел.

Стас с досадой поморщился.

Не ко времени конязь Бохун безобразничать вздумал. Ой, как не ко времени! И без него забот, не обобраться.

Зорень, глядя на его озабоченное лицо, пояснил.

— Надел не велик, Бохуну при разделе достался. Вот и подгребает под себя все, что плохо лежит. Задирист конязь. Драчлив не в меру. Ко мне наведывался не единожды. И битым уходил не раз, а все неймется. Все от зависти не излечится. Родным братьям и то от него достается.

— Хмурый, Пивня ко мне. И сам той же ногой обратно. — Стас принял решение.

Хмурого словно сдуло с порога.

Мгновеньем спустя он появился снова.

Еще чуть погодя пришел явно не довольный, тем что его оторвали от высоких дум, и Пивень.