Здесь, в темноте - Алексис Солоски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет. Но я и не знал, что он заперт. Дайте-ка я попробую. – Я отползаю в сторону, как краб, который уже учуял консервы «Олд Бэй». Он бочком подходит ко мне и обхватывает пальцами ручку и тянет. Ящик не поддается. Он снова тянет.
– Дело не в замке, – говорит он. – Ящик заржавел. Может быть, если я просто поверну его так… и вот! – Скрипя, ящик с содроганием открывается.
Я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, моргая, чтобы прогнать нависшую черноту.
– Спасибо, – шепчу я. – Большое.
– Рад служить. Теперь, может быть, вы тоже сделаете одолжение. Вы говорили про какую-то лестницу. И, возможно, так оно и было. Но мне кажется, что моя племянница много чего говорила о лестницах и дверях, прежде чем уйти от этого человека. Итак, я скажу вам еще раз, на углу Восемьдесят шестой и Амстердамской есть приют, и он все еще будет там, когда вы будете готовы. И не важно, что он говорит – ему жаль, он любит вас, – вам просто нужно уйти. Разобраться с собой, с Богом, и просто уйти.
Я думаю о Дэвиде Адлере, о тех временах, когда я обещала себе, что больше не буду искать его, о том, как я все равно совершила ошибку, как даже сейчас – в синяках и крови, когда алкоголь прошлой ночи все еще играет в моих венах – я все еще совершаю ошибку.
– Не думаю, что смогу, – вздыхаю я.
– Ну, дальше лучше не станет. – Он указывает на мой глаз. – В следующий раз он сделает еще больнее. Настолько, что вы не сможете встать.
– Я знаю. Но я должна довести дело до конца.
– Нет, мэм. У вас нет причин доверять мне. Вы впервые меня видите. Но я все равно скажу: не должны. Идите дальше и берегите себя. – Он выходит за дверь, волоча за собой швабру, оставляя меня наедине с картотекой.
Я не знаю, чего я ожидаю – больше средств наблюдения, больше любительской порнографии, моих табелей учета рабочего времени за время моего недолгого пребывания в должности LBAL. Но вот что я нахожу: стопка театральных афиш. Мюзикл Росмерсхольм, мюзикл Старый Брехун, переосмысление Продавец льда грядет, секс-комедия. Разбирая стопку, я заново знакомлюсь с каждым мюзиклом и пьесой, которые я разнесла на бумаге за последние три месяца.
* * *
Два часа спустя я нежусь в горячей ванне, изо всех сил стараясь держать здоровый глаз открытым, не совсем понимая, как я добралась до дома. Все три наружных замка открыты. Замок на двери ванной тоже. Рядом со мной стоит водка, в стакане потрескивает тающий лед. Я тоже должна была бы растаять, вода обжигающая. Но я этого не чувствую. Хотя действие утренней таблетки уже закончилось, я онемела. Промерзла насквозь. Как легко было бы перевести дыхание и просто снова опуститься на дно, как тогда с Офелией.
Но мне нужно сделать несколько звонков. И посмотреть спектакль. Поэтому я вытаскиваю себя из воды, словно пойманную в сеть рыбу, и вытираюсь полотенцем, прежде чем вернуться к своему ноутбуку, окруженному афишами спектаклей. Ответ лежит где-то в этой стопке, у пострадавшей стороны, которая нашла более креативное средство, чем травля в социальных сетях. Я нахожу номер Raw Space и звоню туда, спрашивая Марианну, женщину, у которой я брала интервью много лет назад.
– Привет, Вивиан, – говорит она. – Давно не слышались!
Я не знала, как будет звучать мой надтреснутый голос, но он звучит расслабленно, тепло, слова вырываются без особых раздумий.
– Я знаю! Целую вечность. Я даже не была уверена, что вы все еще работаете.
– Некоторое время у нас были проблемы, но взлеты и падения в сфере недвижимости и некоторый переизбыток предложения означают, что многие объекты не продаются – некоторые даже не сдаются в аренду, – так что цены снова выросли. Мы работаем с несколькими новыми застройщиками, ищем помещения за пределами района. Ты хочешь еще одно интервью? У меня есть потрясающие фотографии, которые я могу тебе показать.
– Вообще-то я звоню, чтобы спросить о конкретной компании, – говорю я, выпрямляясь на подушках. – Кто-то на благотворительном вечере рассказал мне о них. Что они новые и захватывающие и что вы заметили их раньше всех. Единственная проблема в том, что я не могу вспомнить название компании. Чертов безлимитный бар, да? Парень сказал, что вы разместили их в здании на Тридцать девятой улице в западном направлении? Практически в Джерси?
– Позволь мне открыть базу данных. Тридцать девятая… Тридцать девятая… Адрес Шесть тридцать две?
Именно так.
– Может быть!
– К нам на пару недель приезжала румынская компания. Они сказали, что им нужно офисное помещение, но я думаю, что на самом деле они там жили.
– Я почти уверена, что это местные ребята.
– Хорошо. Дай-ка подумать… Ага! Держу пари, ты имеешь в виду вот этих. И да, это новая компания. По крайней мере, для меня новая. Они называются «Моя жизнь в искусстве». Наверное, им просто надо было как-то похвастаться своей степенью по гуманитарным наукам. На самом деле с ними работала не я, а Сьюзи. Она сказала, что им нужно место для какой-то офисной работы, проведения встреч дизайнеров и тому подобного. Мы сняли помещение на пару недель. И да, они стали локальной шуткой в нашем офисе, потому что они продолжали разбрасываться всеми этими терминами – постперформативный, ультрамиметический – и ты спрашиваешь: «Что это за проект такой? Может вы просто, ну, сделаете спектакль?» Сьюзи подумала, что, возможно, с небольшим пространством и временем они придумали бы что-нибудь менее претенциозное. Это та группа, которую ты ищешь?
– Думаю, да. Спасибо. И хоть «ультрамиметический» звучит не очень, я бы с удовольствием с ними связалась. У тебя есть их контакты? Номер телефона? Адрес электронной почты?
– Дай-ка я проверю. – На другом конце провода я слышу, как ее ногти стучат по клавиатуре. – Извини, почти ничего. У Сьюзи может быть больше информации, но на этой неделе она в отпуске. Все, что у меня есть в общей базе данных, – это адрес их веб-сайта. Такой же, как и название: mylifeinart – все одним словом, без заглавных букв —.org.
– Отлично, Марианна. И спасибо за совет по новым помещениям. Присылай фотографии, и я посмотрю, смогу ли я уговорить Роджера одобрить интервью.
Положив трубку, я ввожу адрес сайта
