Здесь, в темноте - Алексис Солоски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сверху я слышу, как открывается дверь.
– Подруга, ты в порядке?
Я не отвечаю. У меня нет ответа. Дверь закрывается.
Я поднимаюсь, сначала на четвереньки, а затем в согнутую версию вертикального положения. Пробираясь теперь более осторожно, держась за перила там, где они целые, я выхожу на улицу и сворачиваю в малазийский ресторан, где кассирша отступает от прилавка, когда видит меня. Я покупаю бутылку воды и беру стопку салфеток, вытирая кровь с лица. Прижимая последнюю салфетку ко лбу, я выхожу обратно под дождь.
* * *
Когда подходит поезд Q, я нахожу свободное место, но женщина в шальварах-камиз, сидящая рядом, краем глаза замечает меня и соскакивает со своего места, цепляясь за центральный столб для поддержки. Через одну остановку я пересаживаюсь на L, затем на A, потом выхожу на Тридцать девятой улице и направляюсь к зданию Luck Be a Lady. Я опускаю голову и показываю охраннику свое удостоверение. Мое настоящее удостоверение личности.
– Сильный там дождь? – спрашивает он, не поднимая глаза, затем смотрит на меня и понимающе отводит взгляд.
Я прохожу через охраняемые ворота, мои ботинки оставляют серебристый след на полу. В лифте я отражаюсь в полированной латуни дверей. Даже с поправкой на поверхностные искажения картинка не из приятных – волосы вяло прилипли к голове, по щеке размазана кровь, правый глаз заплыл и наполовину закрыт.
Двери открываются, и я протискиваюсь по устланному ковром коридору в офис Luck Be A Lady. Вывеска исчезла, и, заглянув под дверь, я понимаю, что свет выключен, но, когда я поворачиваю ручку, она без усилий открывается. Щелкаю выключателем. В главной комнате осталась большая часть офисной мебели – мой стол, стул, картотечные шкафы, телефон. Но кофеварка исчезла, как и плакаты. И хотя я бы поспорила – даже поставила бы деньги, – что именно это я и найду, мой желудок сжимается, как будто он поднимался на лифте без меня, когда я вспоминаю свое первое впечатление от этого места, выглядевшее как наспех собранная декорация. Так оно и оказалось. Но я была слишком поглощена собственной ролью, чтобы заметить это. Меня, мою тщеславную и аналитическую часть, сокрушает мысль обо всех подсказках, которые я пропустила: о телефонах, которые так и не зазвонили, о встречах, которые так и не состоялись. Все это было поставлено для моего бенефиса, и поставлено очень плохо. И все равно я в это поверила. Тоже мне критик.
Были ли мои бывшие коллеги друзьями Дэвида? Или просто актеры, нанятые для странной и необычайно захватывающей работы? Что делали Джей и Лана за закрытой дверью? Учили реплики? Обменивались мемами? Что они делали в день, когда я сбежала из офиса? Даже сейчас, осознавая, что все это было игрой, постановкой – трудно принять визит Сирко как просто часть спектакля. Мое тело хранит память об удушающем и сильном ужасе, который я испытала, когда он вошел в комнату вместе с Ириной. Сейчас он здесь, со мной, в офисе, сжимает мои легкие, когда я думаю о мясистых руках Сирко, вылезающих из кожаных перчаток и тянущих к моим волосам подушечки пожелтевших пальцев.
Эти пальцы. Такие желтые.
Я видела их раньше: короткие пальцы Джейка Левитца, когда он нащупывал еще одну сигарету, те же желтоватые подушечки. Дайте Джейку побриться, надеть солнцезащитные очки, пальто получше, и он снова появится в роли Сирко – совсем как посыльный в первом акте, который появляется в роли лорда в четвертом, когда у вас катастрофически мал репертуарный бюджет и нужно экономить на актерском составе. Дэвид Адлер сдвоил роли. А я и не заметила. Этот последний пример моего идиотизма поражает как удар, и я натыкаюсь спиной на картотечный шкаф, который издает ответный лязг. Я закрываю глаза, желая упасть в обморок, но вместо этого неуклюже опускаюсь на пол, как марионетка, у которой оборвались все ниточки.
Я не знаю, свет или шум привлекают его, но внезапно я не одна. В дверях маячит долговязый мужчина в синем комбинезоне уборщика, с редеющими волосами, едва прикрывающими покрытую возрастными пятнами кожу головы, и лицом таким угрюмым, что даже лошадь диагностировала бы ему депрессию.
– Вам нужна помощь, мэм?
Очевидно, я не знаю, что мне нужно. Возможно, я никогда не знала.
– Я в порядке.
– Я видел порядок, – сообщает он, прислоняясь к ручке своей тележки для уборки. – Он выглядит по-другому.
– Правда. Я в порядке. Спасибо.
– Мэм, возможно, это не мое дело, но вы выглядите так, словно вас, возможно, избили, а это далеко не нормально. Если вы не возражаете, что я это говорю, я знаю приют на углу Восемьдесят шестой и Амстердамской, в подвале церкви. Там некоторое время жила моя племянница. Сказала, что люди, управляющие им, очень милые. Хотите, я отвезу вас туда? Хотя бы помогу подняться?
Он делает несколько шагов ко мне, но я поднимаю руку, останавливая его:
– Нет. Не надо. Пожалуйста.
– Приношу свои извинения, мэм. Наверное, вы не хотите, чтобы к вам прикасался какой-то незнакомый мужчина.
– Дело не в этом. И спасибо вам. Правда. Вы очень добры. Понимаю, как я, должно быть, выгляжу, но никто меня не бил. Честно. Со мной произошел несчастный случай. Я упала с лестницы. В многоквартирном доме в Чайна-тауне. Приложилась лбом.
Он качает головой, будто не верит мне.
– Хорошо, мэм. Что ж, если вы передумаете…
– Послушайте. Вы можете кое-что для меня сделать. Я работала здесь некоторое время. Около двух недель назад. Вы знаете людей, которые арендовали это помещение?
– Они пробыли здесь недолго. Разговаривал с ними всего один раз. Что-то вроде драматического кружка, сказали они. Арендодатель предоставляет комнату таким людям, когда невозможно сдать офис. Типа пожертвования. Делает налоговика счастливым.
Я знаю эту компанию. Она называется Raw Space. Его сотрудники раньше открывали кинотеатры на Таймс-сквер, еще до того, как мэрия сделала эти кварталы безопасными, дорогими и стерильными. Они также организовали офисные помещения для компаний, которые в этом нуждались. Я писала статью об организации много лет назад. Я и не подозревала, что она все еще работает.
– Спасибо, – киваю я. – Очень помогли.
– Извините, что говорю вам это, но, если хотите пойти и привести себя в порядок, женская комната дальше по коридору. Ключ не нужен.
– Да, я помню.
