Совершенно секретно - Ральф Ингерсолл

Когда был занят отрезок дороги, проходившей прямо перед американской дивизией, он оказался покрыт таким толстым слоем немецких трупов, что пришлось вызвать бульдозеры, чтобы скинуть их с дороги и снова сделать ее проезжей. Захваченные в этот период донесения германской разведки генеральному штабу содержат жалобы на губительный огонь американских истребительных самолетов, которые "преследуют даже велосипедистов и отдельных бойцов".

Командование германских воздушных сил осталось глухо к этим жалобам, раздающимся с поля боя; в течение всей войны оно проявляло гораздо больший реализм в оценке происходящего, чем командование сухопутными силами, и после прорыва у Сен-Ло стало тотчас выводить свои части из Франции. Современные военно-воздушные силы могут действовать только при наличии чрезвычайно сложной наземной организации, обеспечивающей заправку самолетов горючим, всякого рода обслуживание, управление при помощи телетайпов, радио и т. п. Даже после того как Гитлер потребовал, чтобы Люфтваффе оказала всемерную поддержку предпринятому им контрнаступлению в районе Мортэна, ее части аэродромного обслуживания продолжали стремительно катиться через всю Францию на восток, взрывая покидаемые аэродромы

Если вас интересует, как передвигается американская армия, вам надо было посмотреть на нее после Авранша. Чем быстрей она передвигалась, тем трудней было двигаться вместе с ней. Магистральные дороги были забиты автомашинами — буквально забиты, буфер к буферу, иногда непрерывно на протяжении тридцати — сорока миль. Здесь были гигантские транспортеры танков с их тягачами, огромными, как паровозы, и рядами толстостенных резиновых шин, несущих рамы, на которых покоятся самые танки; бесконечные линии огромных грузовиков-рефрижераторов, похожих на изотермические вагоны. Но главное место в составе каравана занимали 2,5-тонные трехосные грузовики, шедшие иной раз непрерывной цепью, по сорок — пятьдесят машин.

В промежутках между обозными колоннами теснились самоходные артиллерийские батареи, а иногда и шедшие своим ходом танки; но эти двигались чаще по обочинам, либо скашивали повороты по целине, прокладывая себе новый путь прямо через поле; на главных дорогах они мешали движению.

Шли также разные машины специального назначения: передвижные ремонтные мастерские с агрегатами привода станков и 2,5-тоннки войск связи с большими радиостанциями, тянущие за собой двухколесные прицепы с генераторами; грузовики со штабелями телеграфных столбов или похожими на маленькие гнезда, сложенными наподобие блюдечек, надувными лодками для форсирования водных преград; большие обозные прицепы, используемые под штабные канцелярии; бульдозеры всех размеров; скреперы на грузовиках или транспортерах.

Среди больших машин сновали джипы — то ныряя в общий поток, то выныривая и лепясь по обочинам, чтобы пробраться вперед.

Эта невиданная процессия безостановочно двигалась вперед- днем и ночью. Она тянулась вдоль всего побережья — от Шербурского полуострова до Авранша — и, расширяясь веером у основания полуострова Бретани, углублялась в последнюю, а в восточном направлении шла через Ле-Ман на Шартр, Орлеан и Париж. Она проходила вдоль шпалер разбитой немецкой техники, среди которой изредка попадался сгоревший американский танк или полугусеничная машина, брошенные при наступлении.

Большая часть немецкой техники была уничтожена авиацией. Проезжая, можно было составить себе ясную картину происшедшего: чувствуя приближение гибели, немцы, как обезумевшие, вырывались из колонн и кидались напролом через изгороди — в поле. А дальше в колонне ничего не знали: там машины были сожжены прямо на дороге. Американцы, наступая, свалили их набок в ров или спихнули в сторону при помощи танков и бульдозеров. Сточные канавы были полны сорванными принадлежностями обмундирования.

Вон по полю раскиданы шинели, каски, пояса, патронные сумки, а поверх всего этого — бумаги и письма. Видимо, сюда согнали пленных, обыскали их здесь, и они решили кинуть все лишнее, прежде чем их поведут в тыл.

Попав через неделю опять на то же место дороги в Сен-Ло, вы убеждаетесь, что никто не дал себе труда похоронить убитых, и они по-прежнему сидят в машинах, где сгорели или были застрелены, либо валяются среди обломков, прямо на земле. После этого зловоние будет преследовать вас повсюду, где бы вы ни расположились на отдых.

А вон там развернулись полевые госпитали, и раненые лежат длинными рядами под открытым небом, потому что палатки переполнены; они лежат на койках или просто на одеялах, потому что коек не хватило. Среди них и немцы, и американцы. И у всех — ошеломленные лица.

Приближаясь во время наступления к месту боя, вы встречаете раненых и пленных, направляющихся в тыл — пешком или на грузовиках, иногда даже на санитарных машинах. На полях — артиллерийские батареи, которые стремительно примчались сюда и не успели ни окопаться как следует, ни прикрыть орудия маскировочными сетками. Они только постреляют отсюда немножко — по деревне или перекрестку дороги, который мешает им там, впереди — и тотчас опять погрузятся на машины.

Дальше вы вдруг натыкаетесь на промежуточный пост связи, который ловит дивизии и полки, отклонившиеся на какую-нибудь параллельную дорогу по ту или другую сторону магистрали. Здесь, в полуразрушенном деревенском трактире, приколота к доске, поставленной на стул, грязная карта. Каракули красным и синим карандашом, такие нескладные, словно они нацарапаны ребенком, показывают, где роты батальона, и расположенные за ними батареи, и стык с соседним батальоном на левом фланге. Видимо, с соседом на правом фланге стыка нет, так как с этой стороны — широкое свободное пространство. Возле карты висит телефонный аппарат в кожаном футляре, а в углу стоит стол командира — на нем ничего лишнего, но много карт и револьвер, да еще стакан кофе, принесенный сержантом-буфетчиком.

Немного впереди — небольшие группы солдат вокруг минометных позиций. Некоторые стреляют, другие наводят у себя порядок или спят. Как только стрельба кончается, все засыпают. Еще миля, и до вас доносится пальба стрелкового оружия: частый треск самозарядных винтовок Браунинга, тяжкий, размеренный стук пятилинейного пулемета. Проходят цепочки солдат: вперед на смену какому-нибудь отделению, назад — получить горячую пищу из походной кухни. Эта кухня — грузовик, укрывшийся в роще и отпускающий пищу прямо из кузова, не теряя времени на выгрузку печек и установку их на земле.

Находясь в головных отрядах наступающих частей, невозможно понять смысл происходящего так, как понимаешь его, глядя на карту в штабе армейской группы. Путь иной раз кажется непроходимым — впереди взорванный мост или притаившийся, словно застегнутый на все пуговицы, город, в котором засел противник, — его вы не видите, но знаете, что он там. Или же, наоборот, колонна остановилась словно перед пустотой: куда ни взглянешь характерный для Франции тихий сельский пейзаж; видишь только крестьянина, который ведет лошадь, или двух женщин, остановившихся на краю дороги посудачить, а рядом с ними дети глядят, разинув рты, на остановившиеся американские машины. Все спокойно, никакого движения. И вот все снова задвигалось. На батальонном посту связи известно только, что была подана команда, и надо идти вперед.