Ключ Сары - Татьяна де Ронэ

Мой дорогой сын, я не хотела писать тебе грустное письмо, но, увы, боюсь, что таким оно все-таки получилось, – поверь, мне очень жаль. Огород требует ухода, куры ждут, чтобы их покормили, поэтому я тебя оставляю. Еще раз благодарю тебя за все, что ты сделал для Сары. Благослови вас Господь, тебя и Генриетту, за ваше великодушие, верность, и да благословит Он ваших детей.

Твоя любящая мать

Женевьева

Опять звонок. Мне следовало отключить мобильник. Это Джошуа. Я удивлена. Он никогда не звонил мне так поздно.

– Я только что видел тебя в выпуске новостей. Прекрасна как картинка. Немного бледновата, но очень гламурна.

– Выпуск новостей? Каких новостей?

– Я включил телевизор посмотреть вечерние новости на TF1[35] и вдруг увидел мою Джулию, прямо у ног премьер-министра.

– О! – поняла я. – Ты смотрел церемонию, посвященную Вель д’Ив.

– Хорошая речь, не находишь?

– Да, очень хорошая.

Он помолчал. Я услышала щелчок его зажигалки. Наверняка он прикурил «Marlboro Medium», в такой серебристой пачке, какие можно найти только в Штатах. О чем же он хотел меня попросить? Обычно он бывал более прямолинейным. Слишком прямолинейным.

– Чего ты хочешь, Джошуа? – недоверчиво спросила я.

– Ничего, ничего. Я позвонил только сказать тебе, что ты проделала отличную работу. Твоя статья о Вель д’Ив наделала много шума. Я хотел, чтобы ты знала. И у Бамбера получились отличные фото. Вы показали себя настоящей командой.

– О, спасибо.

Но я хорошо его знала.

– Ты уверен, что это все? – осторожно добавила я.

– Кое-что меня смущает.

– Давай, я слушаю.

– По-моему, тут чего-то не хватает. Ты опросила выживших, свидетелей, старика из Бона и так далее, и это отлично. Правда, отлично. Но ты забыла два-три момента. Полицейских. Французскую полицию.

– И что дальше? – (Он начал меня раздражать.) – К чему ты клонишь со своей французской полицией?

– Твоя статья стала бы идеальной, если бы ты смогла сделать интервью с бывшими копами, которые участвовали в облаве. Вот если бы ты отыскала хоть парочку, просто чтобы показать другой взгляд на вещи. Даже если на сегодняшний день они уже дряхлые старики. Что эти люди рассказывают своим детям? В курсе ли их семьи?

Конечно, он был прав. Мне просто не пришло это в голову. Мое раздражение испарилось. Я не знала, что ответить. Он меня подловил.

– Джулия, не беспокойся, все в порядке, – бросил Джошуа со смехом. – Ты отлично поработала. Возможно, эти полицейские все равно не захотели бы с тобой разговаривать. Ты ведь ничего особенного о них не нарыла, верно?

– Вообще-то, нет, – согласилась я. – Если подумать, то во всем, что я читала, не было ни слова о чувствах французской полиции, участвовавшей в этом деле. Говорилось только, что они выполняли свою работу.

– Ну да, свою работу, – повторил Джошуа. – Но мне очень хотелось бы знать, как они потом с этим жили. А еще мне очень хотелось бы ознакомиться со свидетельствами тех, кто вел поезда из Дранси в Освенцим. Знали ли они, что везут? Верили ли действительно, что в вагонах скот? Знали ли, куда они везут этих людей и что с ними будет? А водители автобусов? Они были не в курсе того, что делали?

И опять он был прав. Я буквально онемела. Хороший журналист обязательно начал бы копать в этом направлении. Французская полиция, железнодорожники, парижский транспорт.

Я была слишком поглощена детьми Вель д’Ив. Особенно одним ребенком.

– Ты в порядке, Джулия?

– Лучше не бывает.

Я врала.

– Тебе необходимо отдохнуть, – категорично заявил он. – Пора тебе в самолет и на родную землю.

– Именно об этом я и думаю.

Последний за вечер звонок поступил от Натали Дюфор. Она была вне себя от воодушевления. Я представляла ее маленькую мордочку, горящую от возбуждения, блестящие карие глаза.

– Джулия! Я просмотрела все бумаги дедули и нашла ее. Я нашла открытку Сары!

– Открытку Сары? – повторила я, не очень понимая, о чем она говорит.

– Ну да, почтовую открытку, которую она послала, чтобы сообщить о своем замужестве, – последнее, что они от нее получили. Она там называет фамилию своего мужа.

Я схватила ручку и зашарила в поисках листка бумаги, но так и не нашла. Поднесла ручку к ладони.

– И это имя?..

– Она пишет, что стала супругой некоего Ричарда Дж. Рейнсферда. – Она прочитала имя по буквам. – Открытка датирована пятнадцатым марта пятьдесят пятого года. Адреса нет. Вообще ничего больше нет, кроме того, что я вам прочитала.

– Ричард Дж. Рейнсферд, – повторила я, записывая имя заглавными буквами у себя на ладони.

Я поблагодарила Натали, пообещав держать ее в курсе, если узнаю что-то новое, потом позвонила Чарле на Манхэттен. Попала на ее помощницу Тину, которая попросила меня подождать. Наконец я услышала голос сестры:

– Опять ты, моя сладкая?

Я двинулась прямо к цели.

– Как можно найти кого-нибудь в Соединенных Штатах?

– В телефонном справочнике.

– Что, так просто?

– Есть и другие способы, – сказала она загадочным тоном.

– А если этот кто-то исчез в пятьдесят пятом году?

– У тебя есть номер его социального страхования, номер машины или адрес?

– Совсем ничего.

Она присвистнула сквозь зубы:

– Тогда все сложнее. А то и невозможно. Но я попробую. У меня есть приятели, которые могут помочь. Давай фамилию.

В этот момент я услышала, как громко хлопнула входная дверь, а потом брякнули ключи, брошенные на столик.

Мой муж, вернувшийся из Брюсселя.

– Я перезвоню, – торопливо бросила я сестре, прежде чем повесить трубку.

Бертран зашел в гостиную. Лицо у него осунулось, было бледным и напряженным. Он подошел и обнял меня. Я почувствовала, как его подбородок уткнулся мне в макушку.

Я должна была сказать ему без промедления.

– Я этого не сделала.

Он не шелохнулся.

– Знаю, – ответил он. – Врач мне позвонил.

Я отстранилась:

– Я не смогла, Бертран.

У него мелькнула странная безнадежная улыбка. Он подошел к окну, где на подносе стояли бутылки с крепкими напитками и дижестивами. Налил коньяку и проглотил одним махом, откинув голову назад. Жест показался мне на редкость некрасивым, но он меня