Ключ Сары - Татьяна де Ронэ

братом знали, что во время войны случилось что-то важное. Но мы были тогда еще слишком малы и ничего не запомнили. Только после смерти бабушки и дедушки отец рассказал мне, что настоящая фамилия Сары Дюфор была Старзински и что она еврейка. Дедушка и бабушка всегда скрывали правду. В Саре было что-то грустное. Она никогда не веселилась и не бывала чем-то очень увлечена. Какая-то безучастная. Нам сказали, что дедушка с бабушкой удочерили ее, потому что родители Сары погибли во время войны. Вот и все, что мы знали. Но мы видели, что она другая, не такая, как мы. Когда она шла с нами в церковь, ее губы оставались сжатыми во время чтения «Отче наш». Она никогда не молилась и не причащалась. Только глядела перед собой с застывшим выражением лица, которое меня пугало. А когда мы спрашивали, что с ней, бабушка с дедушкой поворачивались к нам и с улыбкой, но решительно просили оставить ее в покое. Родители поступали точно так же. Мало-помалу Сара стала частью нашей жизни. Она заняла место старшей сестры, которой у нас никогда не было. Потом она превратилась в прелестную меланхоличную девушку. Она была очень серьезной и очень взрослой для своего возраста. После войны мы с родителями несколько раз ездили в Париж, но Сара всегда отказывалась составить нам компанию. Она заявляла, что ненавидит Париж и ноги ее там больше не будет.

– Она говорила с вами о своем брате? О родителях? – спросила я.

– Никогда. Это отец сорок лет назад рассказал мне про ее брата и все остальное. А когда мы все жили вместе, я ничего не знал.

Нас прервал тоненький голос Натали Дюфор:

– А что случилось с ее братом?

Гаспар Дюфор бросил взгляд на внучку, которая завороженно вслушивалась в каждое его слово. Потом посмотрел на жену – та не открыла рта за все время беседы, но слушала с нежностью.

– Я расскажу тебе в другой раз, Нату. Это очень печальная история.

Последовало долгое молчание.

– Месье Дюфор, – сказала я, – мне хотелось бы узнать, где Сара Старзински сейчас. Потому я и приехала. Вы можете мне помочь?

Гаспар Дюфор почесал голову и бросил на меня вопросительный взгляд.

– А я вот что хотел бы узнать, мадемуазель Джармонд, – с улыбкой сказал он, – почему для вас-то это так важно?

Телефон снова ожил. Зоэ. Она звонила с Лонг-Айленда. Ей весело, погода отличная, она загорает, получила новый велосипед, кузен Купер очень симпатичный, но она скучает по мне. Я ответила, что тоже по ней скучаю и окажусь рядом, не пройдет и десяти дней. Потом она понизила голос и спросила, как я продвинулась в поисках Сары Старзински. Меня растрогала та серьезность, с которой был задан вопрос. Я ответила, что действительно очень продвинулась и скоро все ей расскажу.

– Ой, мама, скажи, ты узнала что-то новое? Я хочу знать! Прямо сейчас!

– Ладно, – уступила я ее напору. – Сегодня я встречалась с одним человеком, который хорошо знал Сару, когда она была совсем молоденькой. Он сказал, что Сара уехала из Франции в пятьдесят втором году и собиралась работать няней в Нью-Йорке.

– Ты хочешь сказать, она живет в Нью-Йорке?

– Похоже на то, – подтвердила я.

Повисла пауза.

– И как же ты ее здесь найдешь? – спросила она голосом, в котором поубавилось веселости. – Штаты ведь куда больше Франции.

– Один Бог знает, дорогая, – вздохнула я. Потом тепло ее поцеловала, послала «люблю тебя» и повесила трубку.

А я вот что хотел бы узнать, мадемуазель Джармонд, почему для вас-то это так важно? Я сразу же решила сказать Гаспару Дюфору всю правду. Как Сара появилась в моей жизни, как я обнаружила ужасную тайну, как она связана с семьей моего свекра. И наконец, что теперь – когда я все узнала про лето сорок второго, Вель д’Ив, Бон-ла-Роланд, смерть маленького Мишеля в квартире Тезаков – найти Сару стало моей целью, моим поиском, средоточием всей моей воли.

Гаспара Дюфора удивило мое упорство. Зачем ее искать, для чего? – спросил он, покачивая седой головой. «Чтобы сказать ей, что она для нас важна и что мы ничего не забыли». Таков был мой ответ. Это «мы» вызвало у него улыбку. О ком речь? О семействе свекра, о французском народе? Слегка задетая его насмешливым тоном, я заявила, что это я, просто я сама и только я, хотела бы сказать ей, как мне жаль, и что я не забуду про ту облаву, про лагерь, про Мишеля и поезд в Освенцим, который навсегда унес ее родителей. С чего бы мне, американке, так переживать? Разве не мои соотечественники освободили Францию в сорок четвертом? Он не понимал. Он со смехом сказал, что лично мне переживать не из-за чего.

Я посмотрела ему прямо в глаза:

– Да, я переживаю. Переживаю из-за того, что мне сорок пять лет, а я так мало об этом знаю.

– Сара покинула Францию в конце пятьдесят второго года. Она уехала в Америку.

– Почему туда? – спросила я.

– Она сказала нам, что хочет жить в стране, которую напрямую не затронул Холокост, как этот случилось с Францией. Нам всем тяжело далось ее решение, особенно бабушке с дедушкой. Они любили ее, как родную дочь. Но ничто не могло заставить ее передумать. Она уехала. И так никогда и не вернулась. Насколько я знаю.

– А что с ней происходило там? – спросила я с таким же пылом и нетерпением, как у Натали.

Гаспар Дюфор пожал плечами и глубоко вздохнул. Он встал, полуслепая собака поплелась следом. Его жена приготовила мне новую чашку крепкого кофе. Их внучка молчала, забившись в кресло и переводя растроганный взгляд с меня на деда. Я знала, что она не раз вспомнит этот момент, что она не забудет.

Гаспар Дюфор снова уселся, тихонько ворча, и протянул мне чашку с кофе. Он обошел всю комнату, разглядывая старые фотографии и потертую мебель. Вздохнув, опять почесал голову. Я ждала. Натали ждала. Наконец он заговорил.

У них не было известий от Сары с пятьдесят пятого года.

– Она прислала несколько писем дедушке с бабушкой. Через год после ее приезда в Штаты известила нас открыткой, что вышла замуж. Помню, отец сказал, что она выскочила за янки. – Гаспар улыбнулся. – Мы были очень рады за нее. А потом больше ни звонка, ни письма. Никогда больше. Бабушка с дедушкой пытались узнать, где она. Они звонили в Нью-Йорк, писали письма, посылали телеграммы. Они пытались найти ее мужа. Безуспешно. Сара исчезла. Для них