Каста мимов - Саманта Шеннон

Как легко заблудиться в паутине убогих улочек… В проулке рядом с переполненной канализацией стояла древняя колонка, роняя капли мутной воды на тротуар. Распахнулась дверь, и в проеме возникла худая как скелет женщина. Я интуитивно отпрянула в тень и попыталась получше разглядеть незнакомую ауру. За три года, проведенные в Синдикате, мне ни разу не приходилось сталкиваться с примитивами. Хрупкой, почти прозрачной рукой женщина потянула за рычаг, но взамен получила лишь струйку черной жижи. Тогда несчастная опустилась на колени и принялась жадно черпать воду из лужи. Утолив жажду и облизнув грязную пятерню, она заковыляла в дом.

Дорога узкой лентой тянулась вдоль высоких несуразных построек без крыш и окон. Мои сапоги ступали по мутным ручьям в хлопьях белой пены. Тошнотворный запах бил в нос. Сайену следовало сжечь эту клоаку к чертям собачьим еще сто лет назад.

За закрытыми дверями ощущались ауры, но ничего похожего на затравленную, до смерти перепуганную Рот-до-Ушей. Кроваво-красный диск солнца уже опускался за горизонт, когда моему взору предстала широкая по здешним меркам улица.

В ту же секунду плечо пронзила острая боль.

Изо рта вырвался сдавленный крик, пальцы нащупали железный крюк, глубоко засевший под кожей. Крюк дернулся, и я рухнула в грязь.

За спиной послышались быстрые шаги. Мой фантом устремился к ближайшему лабиринту, но шесть пар сильных рук уже стиснули меня со всех сторон и рывком поставили на ноги. Из соседнего дома показался тощий мужчина с необычным веснушчатым лицом. Вокруг запястья намотана рыболовная леска, в свободной руке пистолет – модель старая, но хитрой комплектации.

– Гляньте, кто попался на крючок, – проговорил «рыбак», постукивая пальцем по пистолету. – А ну говори, что ты сотворила с человеком?

Жертва моего фантома стоял на четвереньках, обхватив голову руками. Я потянулась за револьвером, но главарь с силой дернул леску, вырвав кусок кожи вместе с крючком. Проклятия замерли на губах. В моем положении лучше не нарываться. Из раны на блузку хлынула кровь.

– Отведем ее в «Корабль», – предложил кто-то. – Там есть веревка.

Веревка?

Поразмыслив, главарь кивнул:

– Так и сделаем. И пожалуйста, разоружите ее.

У меня отняли все видимое оружие и куда-то повели.

С минуту шли молча. Главарь пробился сквозь толщу развешанного белья, за которым простиралась широкая улица. Меня подтолкнули к высокому частоколу.

– Это еще что?

На пороге обнесенной деревянным забором ветхой постройки, больше смахивающей на паб досайенских времен, стоял мужчина, широкоплечий и лысый как колено. Полупрозрачная кожа вызывала ассоциации с лягушачьей икрой. На коньке крыши серебрилась неуместно красивая табличка с надписью «Корабль на мели».

Не дождавшись моего ответа, здоровяк вытер ладони о рубаху.

– Мародера поймали, ребята? – В его голосе отчетливо слышался знакомый ирландский акцент.

Здоровяк явно был выходцем с юга.

– Отиралась возле колонки. – С этими словами главарь швырнул меня на землю. – Глянь, какая аура.

Блузка на спине уже насквозь пропиталась кровью. Я тщетно пыталась зажать рану. Поверхностная, но болит адски.

Здоровяк спустился по шатким ступенькам и присел передо мной на корточки:

– Ты ведь не местная, а, подруга?

В таких ситуациях меня выручало имя Белого Сборщика, но упомянуть его здесь – напрашиваться на смертный приговор.

– Нет. Но мне нужно повидать кое-кого из ваших.

– Вряд ли ты работаешь на главаря мимов, – рассуждал здоровяк, – иначе не кралась бы по переулкам, как крыса. Охранник в курсе, что ты здесь?

– Да.

– Надо назначить за нее выкуп, – предложил кто-то из конвоя под одобрительные возгласы товарищей. – Взамен пусть совет выпустит кого-нибудь из наших.

– Что здесь происходит? – послышался тихий голосок.

Из паба выглянула девушка в переднике и с ведром помоев в руке.

– Вернись внутрь, Рошин, – проворчал здоровяк.

Меня вдруг охватил озноб. Левую щеку девушки, от скулы до виска, пересекал причудливый шрам. На закате Мэллоуновских восстаний СайВК – Военное крыло Сайена – разгоняло демонстрантов, используя новейший нервно-паралитический газ. Не помню точное название, но сами ирландцы окрестили его «an lámh ghorm», «синяя рука», – из-за темно-синих ожогов в форме растопыренной ладони, которые оставались на коже.

Один за другим в окнах появлялись люди. Сквозь мутные стекла на меня смотрели горящие жадным любопытством глаза. Захлопали двери, по лужам зачавкали шаги. Народу все прибывало. Не успела я опомниться, как меня окружили три десятка примитивов.

В грязных лохмотьях, многие босиком, у других к ногам привязаны куски картона. Молодежь глядела на меня как на невиданное чудо-юдо. Те, что постарше, опасливо жались к дверям. В памяти сразу всплыли Трущобы Шиола I, арлекины, ютящиеся в бараках. И Лисс Реймор, стерегущая свои скудные богатства в жалкой комнатке за занавеской.

Лысый ирландец стукнул кулаком в дверь паба. В благоговейной тишине створка распахнулась, и на пороге, вытирая руки о полотенце, возникла женщина. На вид лет сорока, с темно-оливковыми глазами и смуглым, в россыпи веснушек лицом. Густые темные волосы небрежно заплетены в косу.

– В чем дело?

– У нас незваные гости, – кивнул на меня ирландец.

Женщина пристально вгляделась в меня:

– Тебе хватило ума пробраться сюда, но вряд ли хватит, чтобы выбраться.

Брюнетка явно была из Дублина. Такого сильного акцента мне давно не приходилось слышать.

– Вы здесь за главную? – как можно спокойнее спросила я.

– У нас нет главных. Мы семья, а не шайка бандитов. Меня зовут Винн Джейкоб, я местная целительница. А ты кто такая?

– Подруга Иви, – ответила я, в надежде, что кто-нибудь среагирует на имя, подтвердит правильность моей догадки. – Хочу разыскать девушку, которая росла здесь. В Синдикате ее знают под кличкой Рот-до-Ушей.

– Ей нужна моя Челси! – выкрикнула старуха из соседнего дома. – Скажи – пусть убирается прочь. Почему Злая Леди не уймется? Мало она забрала наших…

– Помолчи и займись делом! – прикрикнула на старуху Винн и снова повернулась ко мне. – Все верно, они обе выросли здесь, а Иви я нянчила с младых ногтей. Скажи, что за беда с ней приключилась?

– Как понимать, что Злая Леди забрала много ваших? – ответила я вопросом на вопрос.

– Не говори ей ничего, – запротестовал кто-то из примитивов. – Она не Джейкоб, наши дела ее не касаются.

– Постойте. – Рошин вытащила смятую, размокшую газету и, расправив страницу, уставилась на меня. – Это за тобой охотится весь Сайен!

С первой полосы на меня смотрело собственное лицо, изрядно помятое, но вполне узнаваемое.

Примитивы молча переводили взгляд с фотографии на меня, сравнивали. Какой-то мужчина с испорченными зубами и лоснящимся носом вцепился в мой рукав:

– Волосы другие, но в целом похожа. Да, Рошин, ты права.

– Сдадим ее. – Незнакомая женщина схватила меня за шиворот. – За поимку известной преступницы Сайен отвалит уйму денег.

Темноволосая ирландка молчала.

Я подавила искушение выпустить рвущийся на волю фантом – меня просто прикончат на месте, и все. От напряжения потемнело в глазах.

– Челси предупреждала, что рано или поздно за ней придут, – испуганно пролепетала Рошин. – Прошу, не трогайте ее. Ей ведь обещали защиту.

У стоящего неподалеку примитива из носа вытекла капля крови.

– Никогда никого не трогала и не собираюсь. – Я потерла зудящие ладони. – Давно тебя коснулась синяя рука?

Из взгляда Рошин исчезла настороженность. Она машинально потрогала шрам:

– Мне было десять.

– Дублин?

– Нет, Брей.

Знаменитое Побоище в Брее, самое катастрофическое поражение мэллоуновцев.

Юная ирландка покосилась на Винн, а после с любопытством взглянула на меня.

– Ты тоже видела восстания?

– Éire go brách![9] – легко откликнулась я на родном языке.

После затяжного молчания Винн приняла решение.

– Вы, двое! Отпустите ее. – (Примитивы безропотно подчинились.) – Верн, отведи гостью в док Святого Спасителя, пока ее не хватился охранник.

– Ты позволишь ей встретиться с Челси? – ахнула моя конвоирша.

– Ненадолго, и под присмотром Верна, – отчеканила Винн. – Она здесь с позволения Потустороннего совета. Не будем навлекать на себя гнев Синдиката; чего доброго, спалят здесь все дотла вместе с нами.

– Верните мое оружие, – потребовала я.

– Заберешь на обратном пути.

Окинув толпу суровым взглядом, здоровяк потащил меня прочь от «Корабля».

– Правильно, Верн, уведи эту шваль подальше. И не возвращайся, синдикатская подстилка! – надрывался старик на балконе.

Верн шагал быстро, не обращая на меня ни малейшего внимания. Зловоние помойки сменилось запахом тухлой воды, гнилых яиц и фосфора. Из сарая слезящимися глазами на нас таращился мужчина в жутких, потерявших всякий цвет лохмотьях. С его пальцев капала кровь.