Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского - Антология

Цистерна

В ночи прозрачной — кипарисный строй,как некий ряд протуберанцев черных,застыл, в подземных тиглях или горнахрожденный темной мощью и жарой.

В лучах луны они стоят вокругдавно забытой каменной цистерны,лишь звездный свод — ее хранитель верный,да бесполезно цепь свисает в люк.

Но я спокойно подойду к нему,и цепью закреплю свою баклагу,и зачерпну из гулкой бездны влагу,и не спеша наружу подниму.

Высокие приливы

Обломки статуй у ступеней храма.Лимоны. Средиземная волна.Табун вдоль горизонта мчит упрямо.Огромная гора, всего одна,лазурь простора держит на весу.

Лучи светила знойны, торопливы,спешат испить последнюю росуиз желтых роз. Высокие приливышвыряют с солью смешанный песокв глаза и в губы нам, простоволосым.Чернеют пинии: вблизи лесок —штриховка над белеющим утесом.

Оливы и миндаль. Пусть я приемлюраздельность нашу — с горечью, с обидой:уговори богов, сойди на землюи мраморную пыль из легких выдуй!

Хорст Бинек

(1930–1990)

Отчёт

Пурга — это смерть павлину, розе и солнцу,Флейте и разговорам с самим собой,Одиночеству, что обступает в бараках.Быстрая смерть павлину, розе и солнцу.

Пурга — это синяя пыль вместо питья —Пыль тишины, что хрустит на зубах,Пыль тишины — только слышен скулеж подыхающей суки.Пурга — это синяя пыль вместо питья.

Пурга угрожает оленям, волкам и песцам,Которые ждут — не придут ли дожди из тайги,Покуда железные травы звенят, как ножи,Олени, песцы и волки боятся пурги.

Пурга — это смерть, величайшая из смертей.Об этом событии следует дать отчет:Ведь поезд, где зэков везут, попадает в нее,В ледовую смерть, величайшую из смертей.

Что пропало — найдется, едва лишь растает снег.Сорок зэков и с ними восемь конвойных солдат,Как братья, обнявшиеся перед вступлением в смерть.Их, конечно, отыщут, едва лишь растает снег.

День

Грузовые вагоны бараки рыбное хлебовопод конвоем к острогуа шинели солдатговорят: хлеб и трудговорят: наказание возмездиеговорят: смерть и тундраговорят и говорят: колючая проволока и снег и боль ипурга и все говорят говорят.

В тюрьмах I

Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.Нет перемен, если нет ни труда, ни досуга;Люди, предметы — сливаются гущей во тьме,Черный склероз, как последняя степень недуга.Всех-то и мыслей во мраке: не прямо ль сейчасСмерть паутину затянет, — так будь наготове.Месяц проходит иль год — безразлично для нас,Если во рту ничего, кроме пота и крови.

Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.Даже звериная чуткость ничем не поможет.Дождь или ветер случайно представишь в уме —Образ далекий в душе ничего не встревожит.День или ночь на дворе — не всегда и поймешь,Темень со светом сплелась, замерев и застынув.Летнее солнце в малиннике — выдумка, ложь,Так же, как море, так же, как гибель дельфинов.

Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.Утром кормежка, но вечером в точности та же.Кончено лето, готовишься к вечной зиме,Хмель отбродил, и тягучие мысли все глаже.Время с пространством, истаяв, ушли в пустоту,Лишь иногда, в забытьи эйфорически-сонном,Мы уплываем куда-то в былое, в мечту —И поглощаемся древним, бездонным затоном.

В тюрьмах II

В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям.Только мечты — словно тропки в минувшие дни,В них мы уходим к деревьям, в лесах отдыхаем,Резко на пляже оттиснется очерк ступни.Там, где мечты, — там и детство, конечно же, вправеВновь обступить нас — кто памяти жить воспретит?Знак для приятеля — прыгает брошенный гравий…Боль — пробуждает. И губы молитва желтит.

В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям.Льются мечты, словно семя, дразня и пьяня.Кровь мятежа на платочке с изгрызенным краем,Вот он отброшен, как выхваченный из огня.Наши тела раздирает желанье на части,Вдохи и выдохи теменью жгучей полны —Только мечты здесь превыше усталости, страсти,Мужества, боли, немого сознанья вины.

В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям,Чувства в мысли, упрятанные в тайники.Грохот в пространстве — и горестен, и несмолкаем,В затхлом пространстве — и ночь заплывает в зрачки.Время смещается, гаснут огней вереницы,Темень и тишь полновластно вступают в права.Мы исчезаем; стираются, гибнут границы,И, удивленно горя, облетает листва.

Из поэтов Австрии

Райнер Мария Рильке

(1875–1926)

Благовещение

(Слова ангела)

Ты к Господу не ближе нас,Он ото всех далек.Но лишь тебя в чудесный часблагословляет Бог:ведь так ни у одной из женне светятся персты.Я — день, я — влагой напоен,но древо только ты.

Я утомлен, путь долог мой,прости, не я сказал,что Тот, кто в ризе золотой,как солнце, восседал,послал тебе, мечтающей,виденье с высоты:смотри: я — возвещавший,но древо только ты.

Развернуты мои крыланад кровлею жилья:так одинока не былаты никогда — ведь ячуть виден в комнате твоей,мои слова просты:я — дуновенье меж ветвей,но древо только ты.

Все ангелы в волнениилетят по небесам;великое смятениеи ликованье там.Быть может, скорбь средь суетыв судьбу твою войдет, —для этого созрела ты,и ты несешь свой плод.Ты вход, великий и святой,твой день определен.Мой голос, будто шум лесной,в тебе исчез, окончив твойтысяча первый сон.

Иду. Так упоителеннапев твоей мечты.Бог ждет; Он ослепителен…

Но древо только ты.

Три волхва

(Легенда)

В краю, где ветер и песок,Господь явился нам;так жатвы наступает срокналившимся хлебам, —и чудо было: тамвелел идти в дорогу Богзвезде и трем волхвам.

И с трех сторон в пути сойдясь,на небо посмотрев,так с трех сторон пошли, смирясь,и справа князь, и слева князьв далекий тихий хлев.

Но что с дарами их влеклов убогий Вифлеем?Сияло всадника чело,и было бархатным седло,и драгоценным — шлем.Был правый, словно фараон,богат, и левый былозолочен, осеребрен, —и блеск, и звонсо всех сторон, —и возжигал куренья онв сосуде, что под небосклондушистый дым струил.С улыбкой вещая звездавела вперед князейи, над Марией встав, тогдасказала тайно ей:

Смотри, вот всадники пришли,которых я вела, —цари языческой земли —их ноша тяжела, —из тьмы дары они несли,но ты не бойся зла.У них двенадцать дочерейи только сына нет, —одна молитва у царей:для тронов их, для их очейтвой Сын — надежды свет.

Но верь и жди других дорог,твой Сын в язычниках княжитьне будет, знает Бог.Запомни, путь далек.Цари пришли тебе служить,меж тем их царства, может быть,лежат у чьих-то ног.От бычьих морд идет тепло,и царь в хлеву согрет,но власти время истекло,и крова больше нет.

Улыбкой кроткой озаризаблудших пришлецов,пусть взглянут на дитя цари,сними с него покров.Смотри, у входа грудамилежат, ясней слезы,рубины с изумрудамии капли бирюзы.

Цари