В чужом небе (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Готлинд резко бросил свою машину в сторону, уходя с линии огня вражеского аэроплана, и я увидел, от кого он увёртывался. Прямо на нас летел красный безразгонник, украшенный блицкриговскими крестами на крыльях. Это был Барон собственной персоной. Он послал короткую очередь вдогонку Готлинду, но промахнулся. Вообще, мне казалось, он словно отгонял назойливое насекомое. И это пренебрежение - было ли оно реальным или выдуманным мной - спровоцировало меня. Я ринулся в лобовую атаку. Очертя голову, надавил на гашетку, отправляя во врага длинную очередь из обоих пулемётов сразу. Барон кажется просто не ожидал подобного натиска. Он увёл аэроплан вверх и влево - строчка фосфорных снарядов даже не задела его фюзеляж. И почти сразу он атаковал Готлинда. Он бросился на него словно хищник - быстро и безжалостно. Повис на хвосте, постоянно норовя достать короткими, но весьма меткими очередями. А вот у меня патронов осталось только на чих - полдесятка в обоих пулемётах. Очередь будет просто смешной, даже фосфорные боеприпасы в таком количестве не причинят вреда современному аэроплану. Если только не стрелять прямо в мотор. Вот только у красного безразгонника Барона двигатель был надёжно укрыт - не подберёшься.

Я сел Барону на хвост, но сделать ничего не мог. Только что нервировал его своим присутствием. Уверен, он быстро поймёт, что не стреляющий по нему летун опасности не представляет и тогда мне останется лишь выпустить по нему жалкие остатки боеприпасов, а после возвращаться на авианосец. Мысль о том, что Готлинда - моего ведущего - придётся оставить на произвол судьбы, меня вовсе не радовала.

Мы носились по небу среди битвы странным тандемом. Готлинд уходил от убористых и метких очередей Барона. Тот повторял все его виражи, не отставая почти ни на секунду. Я же болтался, будто пятая нога собаки, выбирая момент поудачней, чтобы отстрелять последние боеприпасы. Да всё не мог его выбрать.

И тут на меня откуда-то слева вылетел новый враг. Я едва заметил чёрный силуэт его аэроплана. Наверное, если бы не серебристые звёзды и жёлтые законцовки крылышек, я бы даже не понял, кто сбил меня. А так успел отреагировать машинально - разум в даже не вмешался, тело всё сделало само. Руки дёрнули рычаг - мой «Кэмел» буквально рухнул вниз, уходя от строчки фосфорных пуль. А надо мной пронёсся на полной скорости чёрный аэроплан со звёздами на фюзеляже. И вот тут я понял, как мне пустить в дело последние боеприпасы. Я довернул рычаг, заставляя аэроплан сделать боевой разворот. Примерно в середине его в прицел моих пулемётов попал незащищённых двигатель чёрного безразгонника. Не задумываясь ни на мгновение, я нажал на гашетку. Десять пуль - всего десять фосфорных пуль, и вряд ли больше двух или трёх попало. Зато куда - прямо в мотор вражеского аэроплана. Он вспыхнул, будто праздничная шутиха. Я даже не ожидал ничего подобного. Нос чёрного аэроплана окутался дымом. На удивление он не скапотировал, а начал медленно пикировать на город. Летун за его рычагами сидел весьма умелый. Вот только вряд ли он сумеет выровнять машину - в лучшем случае приземлится где-нибудь среди узких улиц Дёйнкирхе.

Я выровнял аэроплан, закрутил головой, ища Готлинда и Барона, но тех уже и след простыл. Пришлось мне возвращаться на авианосец без них. Я как раз подлетал к одному, когда над его палубой взлетел в небо ярко-красный фальшфейер. Все мы отлично знали, что он означает. Котсуолдский флот закончил эвакуацию и теперь сам летит домой - на остров. Туда, где нам, наёмникам, места нет.

Подчиняясь неизвестному порыву, я поднял машину как можно выше, чтобы разглядеть последние десантные лодки и гражданские суда, скрывающиеся за горизонтом. Солнце только начало клониться к закату - битва шла несколько часов, а казалось, что годы прошли с тех пор, как я вместе с Оргардом стартовал с палубы «Королевского ковчега».

Сражение между аэропланами медленно сходило на нет. Котсуолдцы возвращались на отступающие авианосцы и линкоры, а наёмники пикировали на город. У нас на дальней его окраине был подготовлен запасной аэродром. Туда на грузовых аэропланах перевезли всё имущество нашей эскадрильи. Туда же отправились и безразгонники, у которых пока не было летунов, за их рычаги снова встали техники и прочая обслуга. Очень скоро там же окажемся и мы.

Я развернул «Кэмел» и по широкой дуге стал заходить на посадку. Сражение в небе утихало будто бы само собой.

[1] Бугель - тип токоприёмника рельсового транспорта, наиболее часто применявшийся в трамваях. Представляет собой пологую дугу, скользящую по поверхности контактного провода. Вся верхняя часть дуги представляет собой контактную планку. Прямые стойки дугового токоприёмника, несущие контактную планку, соединены с вагоном единственным шарниром.

[2] Гальванер - рядовой матрос-специалист, назначение - обслуживание артиллерийской электротехники на военных кораблях. Появление этих специалистов на флоте было вызвано установкой на кораблях аппаратов гальванической стрельбы.

[3] Законцовки крыла - небольшие дополнительные элементы на концах плоскостей крыла аэроплана в виде крылышек или плоских шайб. Законцовки крыла служат для увеличения эффективного размаха крыла, снижая индуктивное сопротивление, создаваемое срывающимся с конца крыла вихрем и, как следствие, увеличивая подъёмную силу на конце крыла.

ЧАСТь ЧЕТВЕРТАЯ. Опереточная Держава

Глава 1.

Кто и когда точно назвал всю затею Гетмана с отделением от Народного государства опереткой, узнать точно уже не представляется возможным. Однако, скорее всего, это произошло потому, что Гетман объявил о независимости Прияворья в главном театре города, что стал столицей новоявленной Державы. Держалась его Держава почти исключительно на штыках армии фельдмаршала Брунике. Старый вояка оказался достаточно дальновиден, чтобы привлечь на свою сторону бывшего генерала царской армии и крупного помещика, эмигрировавшего после Революции в Блицкриг. Его вернули обратно в Прияворье, даже отдали в собственность те земли, которыми он владел до того, как к власти пришли народники. Также поступили с теми помещиками, кто согласился поддержать его. Ну, или с их наследниками, если самих землевладельцев уже не было в живых. Это был весьма верный ход, потому что наследники эти, как правило, были офицерами, жившими в эмиграции в разных странах и с радостью отправлялись в Прияворье, пополняя ряды державной армии. Теперь они снова заделались барами, а что на земле их стояли блицкриговские солдаты, самих новоявленных помещиков волновало не сильно.

А вот кто волновал всех в Державе - и Гетмана с его эмигрантской аристократией, и фельдмаршала Брунике - так это атаман Сивер и его гайдамаки. Вот кто был реальной угрозой власти Гетмана и блицкриговцев в Прияворье. О том, что собирается с силами командарм Бессараб, а ему на помощь движется из-под Бадкубе конная армия Будиволны, знали в столице Державы лишь единицы. И к их словам прислушивался разве что Брунике, а он предпочитал держать эту информацию при себе. Он ещё не знал, как поступить ему в сложившейся ситуации. Ночами в блицкриговском штабе, который занимал купеческий особняк в центре столицы Державы, горел свет. Из-за этого родилась городская легенда о никогда не смыкающем глаз блицкриговском фельдмаршале. Но долгие часы размышлений и проведённые без сна ночи не помогали штабу Брунике решить задачу. Едва ли не круглосуточные бдения над картой говорили лишь об одном - положение патовое. Надо ждать развития ситуации. Кто в этой игре сделает ход первым, раскроет противнику свои карты, тот, вполне возможно, и останется в итоге проигравшим.

Духовладу всё было непривычно в армии Будиволны. Он давно уже отвык от солдатского житья. Ведь даже в Гражданскую воевал всё больше в летучих отрядах недавно созданного ЧОНа. Теперь же снова приходилось вспоминать опыт самой первой в его жизни войны. Правда, тогда ему приходилось ещё туже, воевал-то он в самой что ни на есть траншейной пехоте - со всеми прелестями её быта. Вшами, крысами и многосуточными артобстрелами, во время которых солдаты частенько лишались рассудка.