Бабы строем не воюют - Евгений Красницкий

От нового поручения Верка пришла в такой восторг, что ее еле угомонили: – Да я!.. Да будь в надеже! Всех переберем, самых справных невест сыщем! Не сомневайся даже!

«Ей волю дай – она и сама сутками спать не будет, и нам не даст! Вот только не присочинила бы лишку… Ну да Анна ее лучше меня знает, разберется. А Ульяна-то почему притихла? У нее ведь тоже сыновья, их рано или поздно женить все равно придется…»

Анна, видимо, тоже что-то заподозрила, потянулась к жене обозного старшины, сжала ее руку и сказала ободряюще:

– Ты теперь не обозница, ты – моя помощница, из первых. Если кто перед тобой нос задирать станет, ко мне со своими дочками может и не подкатываться! Где хотят пусть себе женихов ищут, хоть у половцев!

– Так их, Анна Павловна! – громогласно согласилась Верка. – Мы своих в обиду не даем. Ульяниным мальчишкам я самолично наилучших невест подберу!

«Что-то незаметно, чтобы Ульяну это порадовало!»

– Да ты, подруга, не спеши, – остудила Веркин пыл Вея. – Им до жениховства еще дорасти надо.

«Не завидую я ратнинским бабам, ой не завидую… Анна сейчас все равно что хоря в курятник запустила!»

Глава 9

Продолжить совет с Филимоном не удалось ни назавтра, ни даже через день: то Анну срочные дела на части рвали, то сам Филимон из-за занятий с отроками не мог найти времени, а то у него спину прихватило, да так, что Юлька растерла его какой-то мазью и строго-настрого велела лежать, накрывшись теплым. А потом из-за болота снова прибыла телега с ранеными. По их словам выходило, что Михайла все равно командует отроками, хоть старшиной назначен Дмитрий. Анна наконец-то начала понимать, чего добивался Корней: он не столько будущего сотника себе на смену растит, сколько наследника-боярина.

Мало того что и за сына, и за раненого Алексея у Анны сердце болело, а тут еще Юлька не выдержала, примчалась с разговором про Мишаню. Боярыня лекарку, как могла, успокоила, но, когда разговор стал слишком уж напоминать беседу с будущей невесткой, а Юлька, увлекшись, принялась задавать вопросы, которые ее никоим образом не касались, пришлось это дело хоть и мягко, но прекратить. Не ее забота в дела Лисовинов нос совать! Пусть считает пока, что Анна их любви не противится.

А тут еще Анюту при Юльке будто кто за язык дернул! Ну надо ж было до такого додуматься: спросила, поедут ли они в Туров, если с Мишаней что случится. Дуреха! О таком не то что говорить – даже думать нельзя, а она вслух брякнула! И тут Анна лишний раз убедилась, что влюбленная лекарка иной раз хуже змеи подколодной, никогда не угадаешь, что в следующий миг сотворит: руку вперед выбросила, как будто ударить хотела, и тут же на Аньку заклятие наложила. Прошипела, что если Мишаня не вернется, то сестре его тогда Турова не видать. И женихи тамошние не понадобятся.

И мать, и дочь от таких слов оторопели. Анька, конечно, в слезы и убежала, а боярыня хочешь не хочешь принялась Юльку успокаивать да уговаривать. Дескать, что ж ты такое говоришь, девонька, нельзя такими словами сгоряча разбрасываться… А у самой аж пальцы сводит – так эту соплячку придушить хочется, прости господи.

«Сейчас она одной Аньке угрожала, а завтра кому? Поругаются с Мишаней, а она возьмет и на него самого сгоряча неведомо что напустит! Или на жену его – ведь не на этой же ему, в самом деле, жениться!»

Нет, Анна и сама дочь за такие слова не пожаловала бы; за то, что рот открывает, не думая, не миновать бы Аньке розог, но понять, чем ей Юлькины слова грозят, в первую очередь надо.

Рыдающую дочь боярыня нашла в горнице у Арины. И не скажешь сразу, чего девчонка напугалась больше: Юлькиного пророчества или своей же глупости. Понятно, что зла брату она не желала, просто ляпнула, не подумав, как сказанное со стороны слышится. Арина ее уже отчитала, но и пожалела, а подробности, что и как там получилось, уже у Анны стала выпытывать: что и в каких именно словах Анюта сказала и что за заклятие Юлька в ответ сотворила. Встревоженная и обеспокоенная не на шутку мать отвечала подробно и обстоятельно; понимала, что помощница выспрашивает ее не из пустого любопытства. Арина же, выслушав, вздохнула:

– Юлька ее просто испугала. Заклятие не так накладывают, но, коли Анютка сама в это поверит, оно может и силу обрести. Правда, Юлькины слова на Анюткины завязаны – лекарка сама, похоже, ее речей испугалась, оттого и ударила в ответ, не подумавши. В общем, хорошо, что сейчас обе девчонки маху дали, не одна твоя Анюта.

– Это я и сама понимаю! – Анна досадливо передернула плечами. – Что делать-то теперь?

– Примирить их надо.

– Аньку с Юлькой? Да как их примиришь? Юлька не дитя, которое из-за куклы обиделось, даром что бабьего ума нет и не будет. – Боярыня не скрывала своего раздражения. – Она с детства не такая, как все. Девчачью дурость и беззаботность, я думаю, мать из нее выбивает, но девки-то наши понять этого не могут. Для них она сопливка зазнавшаяся. Вот и мири их после этого…

– Но жить-то ей среди людей, – покачала головой Арина, – так что мудрости и терпения набираться придется.

– Ничего, Настена ей это еще объяснит, и не раз, – с некоторым злорадством отозвалась Анна. – А понадобится, так и вобьет. Но пока что Юлька не разумеет, что девки наши, при всей их дурости, своим женским чутьем улавливают многое, что ей не доступно.

– Женское в ней лекарским забивается, так?

– Так.

– Ну не совсем же она дурочка малолетняя, поймет, что с Анюткой погорячилась. Твоя дочь, не подумав, ляпнула, Юлька ей сгоряча и по глупости же напророчила. Вот пусть теперь сама и исправляет, разумница. – Арина отвела взгляд, прикидывая что-то, потом нерешительно взглянула на боярыню. – Есть один способ, только… Не разгневаешься ли на меня?

– А что такое? – насторожилась Анна. – Говори, что придумала?

– Ты понимаешь, Юлька ведь не просто лечит. – Арина теперь не сводила глаз с Анны: то ли убедить пыталась, то ли уловить момент, чтобы свернуть разговор, если та осерчает. – Она же Макоши служит… Вряд ли она прошла жреческое посвящение, не думаю, что мать допустила, но есть один обряд, древний очень… как раз для того, чтобы ушедших воинов охранить и защитить.

«Господи, Пресвятая Богородица, да что же это такое?! За что раз за разом испытываешь? Соглашусь сейчас – против Тебя согрешу, а откажусь… Кто кроме меня моих детей защитит? Я себя пожалею, а с ними, не приведи господи, беда какая случится?.. Нет уж – мой грех, сама перед Господом и отвечу, лишь бы с ними ничего не стряслось!»

– Юлька про него должна знать, Настена не могла такое пропустить. Нам-то с тобой на этот обряд и смотреть нельзя, для девиц он. Вот пусть лекарка его с нашими и проведет. Тут сразу одним махом нескольких зайцев убьем.

– Ну что сама она для них сразу же станет не просто Юлькой-лекаркой, а чуть ли не посвященной жрицей, это я понимаю. Только вот не знаю, к добру это или к худу: девчонки-то почти все недавние язычницы. Они в вере христианской еще не утвердились, а тут такое…

– Вот и я про то же думаю… только ведь тут выбирать придется, что для нас сейчас главнее… – Арина отвела глаза.

«Ну да, кто о чем: я о своих детях, а она об Андрее печется. Не станет его – и рожать ей не от кого… Так что и она тоже о детях, только о не родившихся пока».

– А какая еще польза от этого обряда? – после паузы поинтересовалась боярыня.

– Так ведь перед этим Юлька всех очистить должна – мало ли что… Свое заклятие с Анюты сама и снимет.

«И я еще сомневалась, дозволять или нет? Да пусть делает, что хочет, лишь бы помогло!»

Юлька согласилась сразу же, аж глаза вспыхнули. Сказала, что такое лучше не откладывать, но Анне показалось, что девчонке просто не терпится попробовать свои силы на новом поприще. Ну и пусть – чем больше уверенности в себе, тем лучше получится. В подробности подготовки к обряду Анна встревать не стала, опасалась ненароком помешать таинству. Да и отцу Михаилу врать меньше придется: и в самом деле ничего не видела и не слышала. Не признаваться же священнику в том, что сама, собственными устами разрешила, да что там разрешила – прямо-таки заставила вверенных ее попечению девиц вернуться в языческое прошлое, вместо того чтобы всеми силами наставлять их в христианских добродетелях.

Правда, ей тут же выпал случай убедиться, что не так уж и плохо она со своими обязанностями справляется.

Ближе к ужину Анну нашла встревоженная Арина.

– Анна Павловна, с Евдокией у нас беда… Спряталась ото всех на складе у Ульяны, насилу отыскали ее. Ревет, на вопросы не отвечает. Ульяна хотела за тобой бежать, так еще хуже стало. Взвыла не своим голосом: «Только боярыне не говорите!»

– Ох ты господи! – Анна в досаде всплеснула руками. – Да что с ней такое?

Арина только вздохнула:

– Из-за обряда, я думаю…

– А что не так с обрядом? – тут же насторожилась Анна.