Хозяин шара - Елена Минькина

Все здесь напоминало тюрьму. Это было место, где не существовало ни времен года, ни времени как такового, и те, кто попадал сюда, навсегда уединялись от внешнего мира. Условия соответствующие — спартанские. Зимой стоял пронизывающий холод, женщины спали в одеждах, на соломенных тюфяках, под грубыми шерстяными одеялами. У каждой была своя крошечная комнатка, где помещалась только кровать. Вместо умывальника в углу комнаты на полу стоял глиняный кувшин и эмалированный таз. Система лестниц и коридоров соединяла между собой трапезную, спальни женщин, покои хозяина и Изольды.

Женщинам не разрешалось заходить в спальни друг к другу, поэтому общаться они могли только в большой общей комнате. Любимицы господина жили в других условиях: комнаты застланы коврами, кровати широкие, потолки расписные. В каждой комнате ванна и массажный стол, на котором женщину готовили для встречи с господином. Но ни одной не удавалось долго жить там. Господин любил разнообразие.

Больше всех привилегий было у Изольды. Она старалась загрузить женщин работой, чтобы дурные мысли не лезли им в голову. Каждая женщина за что-нибудь отвечала. Халли, например, следила за садом, поэтому беспрепятственно могла ходить по дворцу, а также пользоваться подземным переходом, ведущим во дворец Бенну.

Сегодня Халли с нетерпением ждала Изольду. Она знала, что Минос ходил к Бенну и вернулся очень быстро. Что там произошло? Изольда сама на себя не похожа. А кормилица Аменхотепа прибежала вся бледная, забилась в своей комнате и ни с кем не разговаривает.

Изольда бежала прямо к Миносу через большую залу. Халли взяла свой садовый инструмент — маленькую лопаточку и сделала вид, будто идет в сад, но по дороге забралась в комнату-прослушку и приникла к маленькому глазку…

Изольда нарезала круги по комнате, грозя в пространство невидимому врагу, а Минос лежал на кровати и читал папирус. Прочитав, бросил его к ногам Изольды. Та остановилась, кряхтя, подняла и в сердцах плюнула.

— Я всего ожидала. Но чтобы этот урод приперся — такого в моих планах не было! И что он себе возомнил?!

— Помнишь, Изольда, я предупреждал насчет Сененмута? Его давно надо было убить. Ты не послушалась меня. Наследство, наследство… Где сейчас это наследство? Он обвел нас вокруг пальца!

— Ах, господин, но кто знал, что так получится?

— Ты совсем старая стала. Разве раньше ты такое допустила бы? И что за фокус с ребенком? Чей он?

— Ребенок? Не знаю, господин, как получилось, видно, проклятая девка подменила ребенка. Или, — она на минуту замерла от пришедшей ей в голову мысли, — или на посвящение пришла уже беременной! Но скажи, какая разница? Его мы все равно бы убили. И зачем только ты ударил Бенну?

— Как ты смеешь, старуха, обвинять меня?! — Минос не на шутку разозлился. — Кто все это устроил?!

Изольда, зная норов господина, тут же сменила тон:

— Ладно, Минос, дело сделано, нам надо как-то все исправить. Давай подумаем вместе.

Минос вскочил с кровати и нервно зашагал по комнате.

— Ты что, не понимаешь? Кто-то рассказал Сененмуту о Гриосе! У нас во дворце предатель!

При этих словах сердце у Халли затрепетало.

— С чего ты взял? — недоуменно спросила старуха.

— Вчера я разговаривал с Гриосом, он мне сказал, что, перед тем как продать, Сененмут обвинил его в предательстве. Он знал, что тот подсыпал ему яд.

— Хочешь сказать, Сененмут как-то узнал обо всем? — Изольда застыла на месте.

— Именно.

— Ты выкупил Гриоса?

— Рехнулась? Зачем?

— Но он так много знает, он теперь опасен!

— Его больше нет, я приказал убить его. Но кто нас предал? Кто, кроме тебя и меня, знал о том, что Гриос подсыпал Сененмуту порошок?

— Больше никто, клянусь.

— Значит, нас подслушивали. Напряги мозги и вспомни, кто выходил из дворца в тот день, когда мы с тобой разговаривали.

Халли стало совсем плохо. В тот день из дворца выходила только она.

Минос подошел к столу, налил вина и залпом осушил бокал.

— Надо помириться с Бенну. Понимаешь, как увидел ее, озверел совсем, она стала копией своей мамаши. А она обманула нас. Я, кстати, отдал приказ убить эту сволочь.

— Минос! — воскликнула Изольда. — А как же ее Сила?! Ведь ты обещал отдать ее мне вместе с Алискиным телом!

— Изольда, — Минос поморщился, — я больше не могу рисковать, все изменилось. Ты хочешь, чтобы ее ублюдок родился? Помнишь предание? Только он может уничтожить меня!

— Минос, это невозможно! Какой-то маленький пацан… Да пока он вырастет, мы тысячу раз сможем убить его!

— Я удивлен, Изольда, тебе ли не знать об этом? Если ее не поймают в ближайшее время, она станет для нас недоступной. Сейчас, когда мои люди отключили ее Силу, она беспомощна, но ее все равно не могут поймать. Она убила моего лучшего слугу! Забыла, что стоит ее сыну родиться, он сразу завладеет Силой, которая нам с тобой и не снилась!

— Нет, Минос, я точно знаю, Сила проснется в нем годам к двенадцати, не раньше. Подумай, ты отдаешь Силу неизвестно кому! Неужели ты боишься ребенка? Ты — князь тьмы!

— Заткнись, старая! Совсем сбрендила! Решила указывать мне, как поступать, после того как провалила такой блестящий план?! Да если бы я не увидел этого ребенка, возможно, ничего бы не случилось!

— Ах, Минос, Минос, — простонала старуха. — Зачем обижаешь свою преданную Изольду? Сколько раз я доказывала тебе свою верность?

— Ладно, хватит, — Минос поморщился, — лучше скажи, что нам делать теперь? Как вернуть Бенну?

— Боюсь, это уже невозможно. Ты видел приказ.

— Да чихать я хотел на приказ! Эта сучка любит меня, стоит мне приласкать ее…

— Нет, Минос, ты не понимаешь. Сененмут увозит Бенну к себе во дворец. Ты больше не встретишься с ней, и у тебя есть только три дня. Потом тебя посадят в темницу, начнут судить: и Сененмут, и фараон, и верховный жрец — все ополчились на тебя. Книга Судеб уплывает от нас! Кто бы подумал, что Бенну для нас была сокровищем! Ее надо было на руках носить!

Минос при этих словах совсем рассвирепел. Понимая, что старуха права, но не желая признавать это, он заорал:

— Я встречусь с Бенну! Приду к ней через калитку и заставлю…

— Минос, они приказали убрать из дворца Сененмута все калитки.

— Неужели Бенну настолько глупа, что рассказала о них Сененмуту?

— Не думаю. Мне кажется, ему доложили слуги. Я говорила, что в доме Бенну слугам Сененмута не место. Их надо было всех поменять. Один ублюдок Сенах чего стоит. Он всегда ненавидел тебя!

— Что ты, Изольда, неужели какой-то презренный раб мог навредить мне?

— Не мог, конечно. Но если бы Бенну любила тебя, то оставила бы во дворце хоть одну калитку. Значит, она сжигает все мосты, и назад хода нет.