Шевалье - Синтия Хэррод-Иглз

Именно тогда Дейви и встретил Хлорис. В ходе разговоров она поведала ему, что однажды была в сходном положении.

– Старый хозяин Ральф обычно говорил, что я придворный шут госпожи, – рассказывала Хлорис. – Когда я впервые прибыла к ней, меня наняли как кормилицу к ее малышам. Но это были не все мои обязанности, хотя никто, кроме старого хозяина, не мог поставить меня на другую работу. Сейчас, я думаю, меня можно считать горничной, но и это не так, как и все остальное.

– По крайней мере у тебя с самого начала было определенное место, – сказал Дейви. – И думаю, у меня положение тяжелее.

– В некотором роде да, – отвечала Хлорис, – но ты ближе к своему хозяину, чем я когда-либо была со своей госпожой. Если он желает называть тебя другом, почему бы тебе великодушно не принять это?

– Потому что... Ты знаешь, это невозможно, – ответил Дейви, оскорбленный тем, что она посмела критиковать его с такой легкостью.

Она проницательно взглянула на него.

– Ах, да! Мы оба знаем это, но он – нет. Позволь ему так думать и позволь своему сердцу диктовать, что надо делать, и не беспокойся об остальных титулах.

Таким образом Дейви смотрел, что нужно делать и делал, и старался не чувствовать себя не в своей тарелке. Но когда священник вернулся и няни в детской пожаловались, что с Джемми им стало трудно справляться, Дейви без лишних слов взял на себя с чувством облегчения уход и заботу о юном наследнике Морлэнда. Джемми исполнилось уже семь лет. Одевался он сейчас в сильно украшенную оборочками уменьшенную копию одежды модного джентльмена, дополненную муфтой и париком, но даже в таком неудобном одеянии он умудрялся совершать многие проказы. Роберт не достиг еще шести лет и был полным, светловолосым и спокойным ребенком. Хотя он также уже вырос из детской юбочки, он не причинял никаких хлопот служанкам. Больше всего он любил ходить за руку с Флорой и слушать ее рассказы о волшебниках и духах, которые обитали в окрестностях. Эдмунда и Георга все еще одевали в детские платьица и за ними следили няньки. Томас, совсем недавно достигший годовалого возраста, находился на руках у кормилицы, так же, как и его новый братик Чарльз, родившийся в феврале.

Матт только радовался тому, что Дейви заботится о его первенце, и когда Джемми предстал перед отцом, он строго приказал мальчику слушаться своего нового наставника во всем.

– У него замечательный ум, Джемми, и ты должен стараться научиться от него как можно большему, – внушал Матт.

Джемми посмотрел на него серьезно, а потом взглянул на Дейви, будто удивляясь, как может быть отец прав в отношении такого непримечательного человека. Несмотря на белый парик и кружевную курточку небесно-голубого цвета, Джемми был копией своего отца и деда. Его собственные волосы завивались мягкими темными кудрями, на красивом и умном лице с длинным ртом выдавались скулы, а живые синие глаза притягивали к себе каждого.

Когда мальчик ушел, Дейви сказал Матту:

– Есть одно дело... Если я должен следить за ним в течение лета, могу ли я сменить его одежду?

– Его одежду? – переспросил рассеянно Матт. Дейви пребывал в нерешительности.

– Понимаешь ли, я бы хотел брать его гулять, подальше от слуг и нянек. Помнишь, как ты любил бегать везде со мной как беспризорник, в одной рубашке и штанах? Помнишь, как многое мы узнали о жизни таким образом? Я бы хотел брать мальчика с собой на конные и пешие прогулки и давать ему уроки, сидя на вершине холма на свежем воздухе. Но мы не сможем этого делать, если он будет одет, как... как...

– Павлин? – помог Матт, криво усмехнувшись. – Да, все в порядке. Я знаю, что ты не можешь так сказать, чтобы не показаться грубым. По правде говоря, это блажь его матери, одевать его так изощренно. Она говорит, что он должен выглядеть джентльменом прежде, чем научится вести себя, как джентльмен. Может быть, она права. Но, вероятно, только этим летом ты можешь поступать по-своему. Меня не будет дома много времени, так что тебе придется управляться без моей поддержки.

– Я буду избегать людных мест, – усмехнулся Дейви, – и одевать его должным образом к обеду, так что она вряд ли заметит.

Вначале Джемми сомневался, что перемена к лучшему, так как ему нравилось важно вышагивать во взрослых одеждах, даже если в них было жарко и неудобно, а парик являлся сущим наказанием. Слуги восхищались им в невероятной степени, а для Роба и Эдмунда он представлялся божественным существом. Вначале он относился к Дейви, который даже внешним видом не напоминал джентльмена, с некоторым презрением, но через несколько дней, когда он открыл для себя наслаждение бегать по полям и погружать свое горячее пыльное тело в холодный поток, он стал слушать Дейви более внимательно.

Дейви нашел, что Джемми умен и еще окончательно не испорчен, хотя мальчик уже научился некоторым уловкам и старался произвести хорошее впечатление на маму и папу с наименьшими усилиями. Но на Дейви его уловки не действовали, и вскоре он увидел, что Джемми все воспринимает, разинув рот, как едва оперившийся птенец.

В ходе своих долгих прогулок и разговоров, они обсуждали много тем. Когда дошла очередь до архитектуры, вполне естественно Дейви пообещал взять Джемми к его бабушке в Шоуз. Как и обещал Ванбро, дом в Шоузе стал дворцом в миниатюре. Обложенный старым камнем от первоначального дома, он казался мирно выросшим из своего фундамента – изящное прямоугольное строение высотой в два этажа с помещением для слуг на чердачном этаже. В центре располагался большой зал, великолепное творение, поднявшееся на два этажа. Его крестовый сводчатый потолок, поддерживаемый массивными пилястрами с канелюрами, покоился на стенах. Весь зал заливал свет, лившийся из застекленных проемов в большом куполе. На фасаде, обращенном на север, находилась массивная дверь. На южной стороне дверь вела на террасу. Поперечная галерея проходила прямо через весь дом с востока на запад на обоих этажах, открывая великолепную перспективу через украшенные арки от одного конца дома в другой.

Как и в Морлэнде, большая лестница помещалась в отдельном зале с западной стороны от большого зала: величественная лестница на консолях, с тремя проемами, вся сделанная из дуба, укрепленная металлом. Ступени устланы паркетом, балюстрада из изящно выкованной стали. На двух лестничных площадках стояли щиты с рельефными гипсовыми лепными украшениями, изображающими военные подвиги Баллинкри и Челмсфордов.

Короткое, изогнутое крыло на каждой стороне главного южного блока вело с западной стороны в купальню, поставленную в английском парке, а с восточной стороны к служебному крылу и дальше к конюшням. От террасы на южной стороне сады спускались вниз к ручью, который надо было расширить, перегородить запрудой. Однако в настоящее время все это существовало лишь в планах графини и Генри Вайса. Многое также оставалось не сделанным внутри – гипсовые украшения, резьба (Гиббонс согласился взяться за них), картины trompe-l'oeil[35] на настенных щитах. Но это все детали. Главное было завершено.