Из Африки - Карен Бликсен

Глаз радуется, когда все дороги на ферме превращаются в водные потоки; фермер тонет в грязи, пробиваясь к зацветшей кофейной плантации, но все равно пребывает в восторженном настроении.

Но случается и так, что вечером в разгар сезона дождей сквозь худосочные облака начинают проглядывать звезды; тогда фермер сверлит небеса взглядом, стоя на пороге своего дома и выпрашивая еще дождя. Он взывает: «Дай еще, и побольше! Мое сердце взывает к тебе, и я не отпущу тебя, покуда не дождусь благословения. Затопи меня, если на то будет твоя воля, но не убивай своим капризом. Забудь про coitus interruptus[6], о, небо!»

Иногда в прохладный и бесцветный день после сезона дождей на память приходит «marka mbaya», плохой год, страшная засуха. В засуху кикуйю пасли своих коров прямо перед моим домом, пастушок при этом развлекал меня игрой на дудочке. Стоило мне услышать потом эту мелодию, как я сразу вспоминала прежние беды, отчаяние, соленый привкус слез. Одновременно эта же мелодия навевала на меня романтическое настроение. Неужели тяжелые времена несли не одно отчаяние? Видимо, то было время молодости, безумной надежды. Именно тогда мы объединялись так тесно, что потом узнали бы друг друга и на другой планете; все вокруг, даже часы с кукушкой на стене, книги на столе, исхудавшие коровы и жалкие старики-кикуйю, восклицали: «Ты тоже там была, ты тоже была частью фермы Нгонг». Тяжкие времена благословляли нас и проходили.

Друзья появлялись и исчезали. Такие люди, как они, нигде не задерживаются подолгу. Старости они не знают, ибо умирают раньше ее наступления. Но они сидели у моего камина, и когда мой дом, обступая их, говорил: «Не отпущу, покуда не благословишь», они смеялись, давали благословение и обретали свободу.

Пожилая дама, сидя в гостях, описывала свою жизнь. Она утверждала, что желала бы снова прожить ее, усматривая в этом доказательство правильности своей жизни. А я думала: «Да, эта жизнь была из тех, которые надо прожить дважды, чтобы иметь право сказать, что выдалось пожить. Это только тема, а не целостное музыкальное произведение, не симфония и не пятиактная трагедия. Раз она может возобновиться, значит, не ушла до конца».

Жизнь моя, я не отпущу тебя, покуда ты меня не благословишь, но после этого я перестану тебя удерживать.

Лунное затмение

Однажды мы наблюдали лунное затмение. Незадолго до этого события я получила от индуса, начальника железнодорожной станции Кикуйю, письмо:

«Досточтимая мадам! Меня соблаговолили уведомить о грядущем отсутствии солнечного света на протяжении нескольких дней. Оставляя сейчас в стороне поезда, прошу милостиво сообщить мне, ибо никто, кроме вас, этого не сделает, следует ли мне на означенный период оставить моих коров пастись в окрестностях или правильнее будет запереть их в коровнике. Остаюсь, мадам, вашим покорным слугой.

Африканцы и поэзия

Мои аборигены, обладающие развитым чувством ритма, не имеют понятия о стихах — во всяком случае, ничего о них не знали до того, как появились школы, в которых их стали обучать гимнам. Однажды во время уборки кукурузы, состоявшей в отрывании початков и швырянии их на телеги, запряженные волами, я забавы ради заговорила с работающими, совсем молодыми африканцами, стихами. В этих стихах на суахили не было ни малейшего смысла, зато присутствовал ритм:

«Ngumbe napenda chumbe,malaya mbaya.Vakamba nakula mamba»[7].

Парни заинтересовались и образовали вокруг меня круг. Они сразу сообразили, что в поэзии можно пренебречь смыслом, которого они не стали выяснять; дождавшись рифмы, они засмеялись. Я пыталась сама заставить их подобрать рифму и закончить стихи, однако они не сумели или не пожелали. Когда поэзия как таковая перестала их удивлять, они стали просить: «Поговори еще! Поговори, как дождь!» Не знаю уж, что они усмотрели общее между поэзией и дождем; видимо, этим они выражали свой восторг, потому что в Африке всегда ждут дождя и чтят его.

О втором пришествии

Когда скорое возвращение Христа стало почти решенным делом, образовался комитет, занявшийся организацией встречи. В результате обсуждения был разослан циркуляр, запрещавший размахивать руками, подбрасывать пальмовые ветви и кричать «осанна».

В разгар второго пришествия, посреди всеобщих восторгов, Христос как-то вечером сказал Петру, что желает прогуляться с ним на пару вдали от посторонних глаз.

— Куда желаешь отправиться, Господь? — осведомился Петр.

— Давай пройдем весь путь от Претории до Голгофского холма, — ответил Господь.

История Китоша

История Китоша стала достоянием прессы. На ее основе было заведено дело, созвано жюри присяжных, которое пыталось во всем разобраться; однако не все ясно и до сих пор, поэтому придется обратиться к старым документам.

Китош был молодым африканцем, слугой молодого белого поселенца в Моло. Как-то в июне, в среду, поселенец одолжил свою кобылу приятелю, которому понадобилось на станцию. За кобылой он послал Китоша, наказав ему не ехать верхом, а привести лошадь под уздцы. Китош ослушался и проехался от станции до дому верхом. В субботу хозяин узнал о случившемся и в воскресенье велел выпороть негодника плетьми и запереть в сарае, где тот вечером того же дня испустил дух.

Первого августа в Накуру, в здании Железнодорожного института, началось заседание суда. Африканцы, пришедшие к зданию и усевшиеся вокруг, недоумевали, в чем, собственно, дело. С их точки зрения, все обстояло просто: Китош умер, в чем не приходилось сомневаться, следовательно, согласно африканским обычаям, его родня должна получить компенсацию.

Однако в Европе правосудие вершится не так как в Африке: жюри белых присяжных занялось проблемой вины-невиновности. Вердикт мог гласить и «преднамеренное убийство», и «непредумышленное убийство», и «тяжкие телесные повреждения, приведшие к…» Судья напомнил присяжным, что тяжесть преступления зависит от намерений обвиняемого, а не от последствий. Итак, каковы были намерения лиц, вовлеченных в судьбу Китоша в каком состоянии они находились?

Для того, чтобы выяснить намерения и состояние поселенца, суд по много часов много дней подряд подвергал его перекрестному допросу. Цель заключалась в составлении картины происшедшего и в выявлении всех существенных деталей. Оказалось, что, будучи вызванным хозяином, Китош выслушал его с расстояния в три ярда. Эта, казалось бы, незначительная деталь имела серьезные последствия. Так, с расстояния в три ярда, было положено начало драме черного и белого.